— Квартиру мы переписываем на маму, — произнёс Андрей таким тоном, будто говорил о погоде. — Нотариус уже всё подготовил, завтра подписываем.
Тамара застыла с чашкой чая в руках. Горячая жидкость плеснула через край, обожгла пальцы, но она даже не почувствовала боли. В голове гулко стучало одно слово: переписываем. Переписываем. Как будто речь шла о какой-то ерунде, а не о квартире, за которую они выплачивали ипотеку последние семь лет. За которую она работала на двух работах, экономила на всём, отказывала себе в самом необходимом.
— Что значит переписываем? — её голос прозвучал чужим, хриплым.
Андрей поднял на неё раздражённый взгляд. За его спиной, в дверном проёме кухни, появилась Валентина Петровна. Свекровь стояла с видом триумфатора, прямая как палка, с той особенной улыбкой, которую Тамара научилась распознавать за годы совместной жизни. Улыбкой победительницы.
— Тамарочка, милая, не надо так волноваться, — проворковала свекровь, проходя на кухню. — Это же для вашего блага. Налоги меньше будут, да и вообще, так спокойнее. Мне уже немного осталось, а вам ещё жить да жить.
Тамара медленно поставила чашку на стол. Руки дрожали, но она сцепила их в замок, чтобы никто не заметил.
— Валентина Петровна, это наша квартира. Мы с Андреем за неё платим. Я не понимаю, при чём здесь переоформление.
Свекровь покачала головой, словно объясняя что-то непонятливому ребёнку.
— Ах, Тамарочка, вы же молодые, неопытные. В жизни всякое бывает. А так квартира будет под защитой. Я же не себе забираю, для вас стараюсь.
— Мам права, — вставил Андрей, даже не глядя на жену. — Так действительно безопаснее. И вообще, что ты паникуешь? Квартира как была наша, так и останется. Просто на бумаге будет записана на маму.
Тамара почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Холодного, ясного гнева, который она так долго подавляла.
— На бумаге, — повторила она медленно. — А что если с этой бумагой что-то случится? Что если твоя мама решит, что я недостаточно хорошая невестка и нас выселит?
Валентина Петровна theatrical вздохнула и прижала руку к сердцу.
— Тамарочка! Как вы можете! Я же вам как родная мать! Неужели вы думаете, что я способна на такое?
Как родная мать. Эти слова повисли в воздухе, как невидимый яд. Тамара вспомнила все эти годы. Бесконечные замечания о том, что она неправильно готовит борщ. Что неправильно гладит рубашки. Что слишком много тратит на себя — купила помаду за триста рублей, когда можно было взять за сто. Вспомнила, как свекровь приходила к ним домой со своим ключом, когда их не было, и переставляла вещи по своему вкусу. Как читала её личные записи, оставленные на столе. Как звонила Андрею по десять раз в день, контролируя каждый его шаг.
— Я не подпишу никаких документов на переоформление, — сказала Тамара твёрдо.
В кухне повисла тишина. Андрей медленно повернулся к ней, и в его глазах была такая злость, какой она никогда раньше не видела.
— Что значит не подпишешь? Ты что, с ума сошла? Это же мама!
— Именно поэтому и не подпишу.
Валентина Петровна всплеснула руками.
— Андрюша, ты видишь? Я же говорила тебе, что она не ценит семью! Думает только о деньгах! А я, дура старая, считала её родной!
— Мам, успокойся, — Андрей встал и подошёл к матери, обнял её за плечи. — Не переживай, мы всё решим.
Тамара смотрела на эту сцену и чувствовала, как что-то внутри неё окончательно ломается. Они стояли вдвоём, мать и сын, единым фронтом против неё. И вдруг она поняла страшную вещь: это было не спонтанное решение. Они обсуждали это раньше. Без неё. За её спиной. Планировали, как лучше преподнести, чтобы она не сопротивлялась.
— Вы уже всё решили, да? — спросила она тихо. — Когда? Вчера, когда я была на работе? Или на прошлой неделе, когда ездила к маме?
Андрей отвёл взгляд. Этого было достаточно.
— Значит, так, — Тамара встала. — Квартира оформлена на нас двоих. Без моего согласия вы ничего сделать не сможете. И я его не дам.
— Тамара, не говори ерунды, — Андрей попытался взять её за руку, но она отдёрнула. — Это же разумное решение. Мама правильно говорит — так безопаснее.
— Для кого безопаснее? Для меня? Или для вас?
Валентина Петровна покачала головой с видом великомученицы.
— Андрюша, я же говорила. Она думает, что мы хотим её обмануть. Нет доверия в семье. А без доверия какая же это семья?
Тамара резко развернулась к свекрови.
— Вы правы, Валентина Петровна. Без доверия нет семьи. И знаете что? Я вам не доверяю. Ни капли. Вы с первого дня пытались контролировать нашу жизнь. Решали, что нам есть, что носить, как жить. А теперь хотите забрать и квартиру.
— Как ты смеешь так разговаривать с моей матерью! — взорвался Андрей.
— А как ты смеешь за моей спиной решать судьбу нашего общего имущества?
Валентина Петровна демонстративно схватилась за сердце.
— Ой, плохо мне. Сердце. Андрюша, водички.
Андрей бросился к матери, усадил её на стул, принёс воды. Тамара стояла и смотрела на этот спектакль. Она видела такое уже десятки раз. Стоило ей попытаться отстоять свою позицию, как у свекрови тут же случался приступ. И Андрей каждый раз велся.
— Вот видишь, до чего ты мать довела! — шипел он, поддерживая Валентину Петровну. — Ей врач запретил волноваться!
— Если ей запретили волноваться, то пусть не лезет в нашу жизнь.
— Тамара!
— Что Тамара? Я семь лет терплю её вмешательство. Семь лет слушаю, какая я плохая жена. Семь лет она приходит к нам домой как к себе. А теперь ещё и квартиру хочет забрать!
Валентина Петровна подняла на неё полные слёз глаза.
— Я всего лишь хотела помочь. Защитить вас. А ты, неблагодарная, делаешь из меня монстра.
— Вы не монстр, Валентина Петровна. Вы просто привыкли, что все вокруг пляшут под вашу дудку. Но я больше не буду.
Тамара вышла из кухни и направилась в спальню. Она слышала, как за спиной Андрей что-то говорит матери, успокаивает. Слышала, как свекровь причитает про неблагодарность и чёрствость. Но ей было всё равно.
Она достала телефон и набрала номер подруги-юриста.
— Лена? Это Тамара. Мне нужна консультация. Срочно. Муж с матерью хотят переоформить нашу квартиру.
Следующее утро началось с военных действий. Тамара проснулась раньше всех, приготовила себе кофе и села в гостиной с ноутбуком. Она всю ночь читала юридические форумы, изучала законы, консультировалась в чатах с юристами. Картина вырисовывалась неприятная, но не безнадёжная.
Андрей вышел из спальни хмурый, не выспавшийся. Прошёл мимо неё на кухню, даже не поздоровавшись. Через десять минут появилась Валентина Петровна. Конечно же, она осталась ночевать. Как всегда, когда нужно было додавить непокорную невестку.
— Тамарочка, — начала свекровь елейным голосом. — Давайте поговорим по-человечески. Вы же умная женщина. Должны понимать, что я желаю вам только добра.
Тамара подняла глаза от ноутбука.
— Валентина Петровна, если вы действительно желаете нам добра, то не будете настаивать на переоформлении квартиры.
— Но это же для вашей защиты!
— От кого? От чего? Мы исправно платим ипотеку. У нас нет долгов. Квартира оформлена на нас с Андреем в равных долях. Какая ещё защита нужна?
Свекровь поджала губы.
— Вы молодые, не понимаете. В жизни всякое случается. Разводы, например.
Тамара внимательно посмотрела на неё.
— Вы хотите сказать, что в случае развода квартира должна остаться вам?
— Что за глупости! Просто если, не дай бог, вы разойдётесь, то квартира будет в безопасности.
— В безопасности от меня, вы хотите сказать?
Валентина Петровна обиженно фыркнула и ушла на кухню. Тамара услышала, как она что-то шепчет Андрею. Через пять минут муж вышел к ней с решительным видом.
— Тамара, прекрати упрямиться. Мы с мамой уже всё решили. Нотариус ждёт нас в одиннадцать.
— Без меня.
— Что?
— Идите без меня. Я никуда не пойду и ничего не подпишу.
Андрей покраснел.
— Ты что, совсем охренела? Это наша квартира!
— Вот именно — наша. Моя и твоя. А не твоей мамы. И я не позволю её отобрать.
— Никто ничего не отбирает!
— Нет? А что тогда? Зачем переоформлять квартиру на человека, который не вложил в неё ни копейки?
Из кухни вышла Валентина Петровна. На её лице была маска оскорблённого достоинства.
— Не вложила ни копейки? Да я вам на свадьбу подарила сто тысяч!
— Которые пошли на вашего же сына. На его новый костюм, на его часы, на ремонт его машины. Я не видела из этих денег ни рубля.
— Андрюша, ты слышишь, что она говорит?
— Слышу, мам, — Андрей сжал кулаки. — Тамара, ты переходишь все границы. Извинись перед мамой.
— Не извинюсь. Я говорю правду.
— Правду? — Валентина Петровна всплеснула руками. — Твоя правда в том, что ты жадная, неблагодарная женщина! Я приняла тебя в семью, относилась как к родной дочери!
— Вы относились ко мне как к прислуге. Которая должна обслуживать вашего сына и молчать.
— Как ты смеешь!
— Смею. Потому что это мой дом. Моя квартира. И я не позволю вам её украсть.
Слово "украсть" повисло в воздухе как пощёчина. Андрей сделал шаг к жене, и Тамара невольно отступила. Она никогда не видела его таким разъярённым.
— Убирайся, — прошипел он. — Убирайся из нашего дома.
— Это и мой дом тоже.
— Не будет. Я подам на развод. И квартира достанется мне.
Тамара горько усмехнулась.
— Попробуй. Квартира в равных долях. И ипотеку я плачу со своей карты. У меня все чеки сохранены.
— А я говорила, Андрюша, — вмешалась Валентина Петровна. — Говорила тебе с самого начала — она охотница за квартирой. Вышла за тебя из-за денег.
Тамара резко развернулась к свекрови.
— Я вышла за него по любви. Дура была. Не видела, что женюсь не на мужчине, а на маменькином сынке, который без мамочки шагу ступить не может.
Пощёчина прилетела неожиданно. Андрей ударил её по лицу с такой силой, что она пошатнулась. Щека горела огнём, в ушах звенело. Но сильнее физической боли была боль от предательства. Человек, которому она верила, которого любила, поднял на неё руку.
Валентина Петровна ахнула, прижав руку ко рту. Но в её глазах Тамара увидела не ужас, а удовлетворение. Свекровь добилась своего. Она разрушила их брак окончательно.
— Вот и всё, — сказала Тамара тихо, держась за пылающую щёку. — Теперь я точно знаю, что ничего подписывать не буду. И завтра же подаю на развод.
Она пошла в спальню, достала чемодан и начала складывать вещи. Руки дрожали, но она заставляла себя двигаться методично, спокойно. Нельзя было показывать слабость. Не сейчас.
Андрей стоял в дверях и смотрел, как она собирается.
— Куда ты пойдёшь? — в его голосе не было раскаяния, только раздражение.
— Не твоё дело.
— К мамочке побежишь плакаться?
— В отличие от некоторых, я могу решать свои проблемы сама.
Валентина Петровна появилась за спиной сына.
— Андрюша, пусть идёт. Нам без неё лучше будет. Найдём тебе нормальную жену. Которая будет уважать семью.
Тамара застегнула чемодан и повернулась к ним.
— Знаете что? Мне вас жаль. Вы так и проживёте вдвоём, мать и сын, в своём маленьком болоте. Валентина Петровна, вы так боитесь отпустить сына, что готовы разрушить его жизнь. А ты, Андрей, так и не станешь мужчиной. Так и будешь всю жизнь прятаться за мамину юбку.
— Пошла вон! — заорал Андрей.
Тамара взяла чемодан и пошла к выходу. В прихожей обернулась.
— И да, Валентина Петровна. Квартира была оформлена на нас двоих. Без моего согласия вы её не переоформите. А при разводе я получу свою половину. Можете нанимать лучших адвокатов — закон на моей стороне.
Она вышла и захлопнула дверь. Спускаясь по лестнице, услышала, как наверху что-то грохнуло — видимо, Андрей в ярости что-то швырнул. Но ей было всё равно.
На улице она достала телефон и набрала номер.
— Мам? Можно я к тебе приеду на несколько дней? Да, всё в порядке. Просто... я ухожу от Андрея.
Мать не стала расспрашивать по телефону. Только сказала:
— Конечно, доченька. Приезжай. Твоя комната всегда тебя ждёт.
Тамара села в такси и, пока ехала через весь город, думала о том, как странно устроена жизнь. Семь лет она строила семью, вкладывала все силы, всю душу. А разрушилось всё за одно утро. Из-за квартиры. Из-за денег. Из-за власти.
Но может быть, это и к лучшему. Может быть, эта история с квартирой просто вскрыла то, что давно гнило внутри. Показала истинное лицо людей, которых она считала семьёй.
Прошло три месяца. Тамара сидела в кабинете адвоката и просматривала документы. Развод шёл полным ходом. Андрей, конечно, пытался отсудить квартиру целиком, но закон был неумолим — имущество, нажитое в браке, делится пополам. Особенно когда есть доказательства равного финансового участия.
— Они предлагают мировое соглашение, — сказал адвокат. — Готовы выкупить вашу долю.
— За какую сумму?
Адвокат назвал цифру. Тамара усмехнулась. Это была половина реальной стоимости её доли.
— Нет. Либо рыночная цена, либо продаём квартиру и делим деньги.
— Они не согласятся.
— Тогда увидимся в суде.
Адвокат кивнул и сделал пометку в блокноте.
— Есть ещё один момент. Валентина Петровна, свекровь, подала встречный иск. Утверждает, что вы должны вернуть подарки, сделанные на свадьбу.
Тамара рассмеялась.
— Те самые сто тысяч? Которые были потрачены на её же сына? У меня есть чеки. Все покупки оформлены на Андрея.
— Отлично. Тогда этот иск мы легко отобьём.
Выйдя из офиса адвоката, Тамара достала телефон. Три пропущенных от Андрея. Она не стала перезванивать. Знала, что он скажет. Будет угрожать, потом умолять, потом опять угрожать. Обычная тактика.
Но был ещё один пропущенный звонок. От незнакомого номера. Она перезвонила.
— Алло?
— Тамара? Это Елена, соседка ваша бывшая. Из квартиры напротив.
— Здравствуйте, Елена. Что-то случилось?
— Да тут такое... В общем, Валентина Петровна ваша попала в больницу. Сердце. По-настоящему в этот раз, не симуляция. Андрей весь на нервах. Просил передать, чтобы вы приехали.
Тамара помолчала.
— Спасибо, что сообщили. Но я не приеду.
— Как же так? Она же при смерти может быть!
— Елена, эта женщина разрушила мою семью. Я ей ничего не должна.
Она отключилась и пошла дальше. Было холодно, начинался снег. Первый снег этой зимы. Тамара подставила лицо снежинкам и улыбнулась. Она была свободна. Да, впереди ещё суды, дележ имущества, неприятные разговоры. Но она была свободна от той токсичной атмосферы, в которой жила семь лет.
Вечером позвонила мама.
— Как ты, доченька?
— Нормально, мам. Адвокат говорит, что дело выиграем.
— Я не об этом. Как ты?
Тамара задумалась.
— Знаешь, мам, я... счастлива. Странно это говорить, но я счастлива. Как будто сбросила с плеч огромный груз.
— Это не странно, милая. Ты просто начинаешь жить заново. Своей жизнью.
— Да. Своей жизнью. Без свекрови, которая считает меня прислугой. Без мужа, который не может без мамочки решить, какие носки надеть.
Мама тихо рассмеялась.
— Главное, что ты это поняла. Пусть и дорогой ценой.
— Знаешь, может, оно и к лучшему. Если бы не эта история с квартирой, я бы ещё годы терпела. А так... резко, больно, но конец.
Через полгода суд вынес решение. Квартира продавалась, деньги делились поровну. Андрей до последнего пытался оспорить решение, но безуспешно. Валентина Петровна так и не получила квартиру в свою собственность. Более того, после инфаркта врачи запретили ей любые волнения, и она была вынуждена переехать в дом престарелых с медицинским уходом. Андрей навещал её раз в неделю, не больше.
Тамара купила небольшую студию на окраине города. Своё собственное жильё, где только она решала, как расставить мебель, какие шторы повесить, что готовить на ужин. Первый вечер в новой квартире она сидела на полу посреди пустой комнаты и плакала. Но это были слёзы облегчения, не горя.
Её телефон зазвонил. Андрей. Она не стала брать трубку. Он оставил голосовое сообщение.
"Тамара, это я. Слушай... мама умерла сегодня утром. Второй инфаркт. Я знаю, ты не придёшь на похороны, и я тебя не виню. Просто... хотел сказать. Ты была права. Насчёт всего. Насчёт мамы, насчёт меня. Я действительно так и не стал мужчиной. И теперь уже поздно. Прости меня. За всё."
Тамара удалила сообщение не дослушав. Прошлое должно оставаться в прошлом. У неё началась новая жизнь. Жизнь, в которой она была хозяйкой сама себе. И это было самое ценное, что у неё теперь было. Свобода.