— Татьяна, милая, можешь зайти ко мне на минутку? — голос свекрови прозвучал сладко, но в нём чувствовался металлический привкус приказа.
Татьяна замерла над кастрюлей с борщом. Это был третий раз за неделю, когда Галина Петровна вызывала её для "разговора". Каждый такой разговор заканчивался новыми требованиями, претензиями или едкими замечаниями о том, как правильно вести хозяйство в доме, который формально принадлежал им с Павлом, но фактически управлялся железной рукой его матери.
Она выключила плиту и пошла в гостиную. Свекровь восседала в своём любимом кресле у окна, похожая на королеву, принимающую подданных. Рядом с ней, на диване, сидел Павел. Вид у него был виноватый и избегающий — Татьяна сразу поняла, что готовится что-то неприятное.
— Садись, дорогая, — Галина Петровна указала на стул напротив. — Нам нужно поговорить о будущем.
Татьяна села, внутренне напрягаясь. Слово "будущее" в устах свекрови обычно означало очередную попытку перекроить их жизнь под её представления о правильности.
— Я тут подумала, — начала Галина Петровна, поправляя идеально уложенные седые волосы, — вам с Пашенькой пора задуматься о переезде. Квартира в центре — это, конечно, хорошо, но для молодой семьи слишком дорого. Содержание, коммунальные платежи... Это же целое состояние уходит!
Татьяна молча ждала продолжения. Она уже научилась — свекровь никогда не начинала разговор просто так. За каждой её "заботой" скрывался тщательно продуманный план.
— Поэтому я решила вам помочь, — продолжила Галина Петровна, и её губы растянулись в улыбке, от которой по спине Татьяны пробежал холодок. — У меня есть прекрасная идея. Вы продаёте квартиру, а деньги вкладываем в мой новый проект. Я открываю салон красоты, давно мечтала. А вы переезжаете сюда, ко мне. Места всем хватит, и экономия какая!
Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Продать их квартиру? Ту самую, которую они с Павлом выплачивали три года, откладывая каждую копейку? И переехать жить к свекрови, которая и сейчас, видясь с ними три раза в неделю, успевала отравить существование?
— Галина Петровна, — осторожно начала она, — но это же наша квартира. Мы столько в неё вложили...
— Вложили? — свекровь подняла брови. — Дорогая, давай начистоту. Первоначальный взнос дала я. Или ты забыла? Без моей помощи вы бы до сих пор по съёмным углам скитались.
Это было правдой, но только отчасти. Да, Галина Петровна дала им деньги на первый взнос, но это была не помощь, а заём, который они исправно выплачивали. Осталось всего несколько платежей, но свекровь умело манипулировала этим фактом, представляя себя благодетельницей.
— Паша, скажи что-нибудь, — Татьяна посмотрела на мужа, надеясь на поддержку.
Павел поёрзал на диване, не поднимая глаз.
— Мам, может, это слишком радикально? Мы же только недавно ремонт закончили...
— Ремонт! — фыркнула Галина Петровна. — Эти ваши обои в цветочек и ламинат из масс-маркета? Пашенька, ты же знаешь, я хочу как лучше. Салон будет приносить стабильный доход, а жить вместе — это же так удобно! Я буду помогать с хозяйством, когда у вас дети появятся...
При упоминании детей Татьяна вздрогнула. Это была ещё одна больная тема. Свекровь постоянно намекала, что пора бы уже, что часики тикают, что она хочет внуков. Но как заводить детей, когда нет уверенности в завтрашнем дне, когда свекровь пытается контролировать каждый их шаг?
— Нам нужно подумать, — твёрдо сказала Татьяна.
— Думать? — голос Галины Петровны стал ледяным. — О чём тут думать? Я предлагаю вам помощь, а вы нос воротите? Может, ты считаешь, что я недостаточно хороша, чтобы жить с вами под одной крышей?
— Я этого не говорила...
— Но подумала! Я же вижу, как ты на меня смотришь! Думаешь, я старая дура, которая не понимает ничего в жизни? А то, что я одна Пашеньку вырастила, на ноги поставила, образование дала — это не считается?
Павел вскочил с дивана.
— Мам, ну что ты такое говоришь? Таня не это имела в виду...
— А что она имела в виду? — Галина Петровна повернулась к сыну. — Что она слишком хороша, чтобы прислушиваться к советам твоей матери? Что её драгоценная квартирка важнее семейного благополучия?
Татьяна встала. В груди клокотала злость, но она изо всех сил сдерживалась.
— Галина Петровна, наша квартира — это наш дом. Мы не собираемся её продавать. И переезжать к вам тоже не собираемся. Извините.
Она развернулась и пошла к выходу, но голос свекрови остановил её.
— Вот как? Ну что ж, значит, и я пересмотрю свои планы. Помнишь, Паша, я обещала помочь вам с долгом за машину? Так вот, раз Татьяна такая самостоятельная, справляйтесь сами.
Татьяна обернулась. Павел побледнел. Они действительно рассчитывали на эту помощь — выплаты за машину съедали значительную часть их бюджета.
— Мам, ну зачем ты так...
— Я не понимаю, Паша, почему я должна помогать людям, которые меня не уважают? Твоя жена ясно дала понять, что моё мнение для неё ничего не значит. Так пусть и дальше сама справляется.
Вечер прошёл в тяжёлом молчании. Павел уехал от матери расстроенным и подавленным, а Татьяна чувствовала себя виноватой, хотя понимала, что не сделала ничего плохого. Дома они почти не разговаривали. Павел ходил из угла в угол, что-то считал на калькуляторе телефона, вздыхал.
— Может, мама и права, — наконец сказал он. — Салон красоты — это же прибыльный бизнес. А жить вместе действительно дешевле...
Татьяна не могла поверить своим ушам.
— Паша, ты серьёзно? Ты хочешь продать нашу квартиру и переехать к твоей матери?
— Не хочу, но... Таня, ты же видишь нашу ситуацию. Кредит за машину, твоя зарплата маленькая, я тоже не миллионы зарабатываю. А мама предлагает выход.
— Выход? Это не выход, это капкан! Неужели ты не понимаешь? Если мы переедем к ней, она будет контролировать каждый наш шаг! Что мы едим, во сколько ложимся спать, как воспитываем детей...
— Каких детей, Таня? — вдруг взорвался Павел. — У нас нет детей! И не будет, если мы продолжим жить в таком напряжении! Мама хочет помочь, а ты её отталкиваешь!
— Помочь? Паша, твоя мама хочет купить себе салон красоты на наши деньги! Это не помощь, это использование!
— Не смей так говорить о моей матери! Она всю жизнь для меня старалась!
— А теперь хочет, чтобы ты всю жизнь для неё старался!
Они кричали друг на друга впервые за пять лет брака. Слова вылетали злые, обидные, те, что обычно держат в себе. Павел обвинял Татьяну в неблагодарности и эгоизме, она его — в инфантильности и неспособности защитить свою семью. В конце концов Павел хлопнул дверью и уехал. Татьяна осталась одна в пустой квартире, глядя на фотографии их свадьбы и не понимая, как всё так быстро разрушилось.
Следующие дни были пыткой. Павел вернулся, но между ними повисла стена отчуждения. Он демонстративно уходил к матери каждый вечер, возвращался поздно. Галина Петровна, тем временем, развернула настоящую кампанию. Она названивала Павлу по десять раз на дню, жаловалась на здоровье, говорила, что Татьяна её убивает своим неуважением.
— Я вчера всю ночь не спала, — причитала она в трубку, и Павел включал громкую связь, явно желая, чтобы Татьяна слышала. — Сердце кольнуло. Думаю, вот умру, и некому будет даже воды подать. А могли бы жить вместе, дружной семьёй...
Татьяна молча собирала вещи на работу. Она понимала, что это манипуляция, но Павел верил каждому слову матери.
В пятницу произошёл переломный момент. Татьяна вернулась с работы и обнаружила дома не только Павла, но и Галину Петровну. Свекровь сидела на их кухне, пила чай из их чашек и выглядела как хозяйка положения.
— А, Татьяна, наконец-то, — сказала она тоном, каким встречают опоздавшую прислугу. — Мы тут с Пашенькой документы оформляем.
На столе лежали какие-то бумаги. Татьяна подошла ближе и почувствовала, как кровь отлила от лица. Это был предварительный договор купли-продажи их квартиры.
— Что это? — её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
— Я нашла покупателей, — гордо сообщила Галина Петровна. — Очень выгодная цена, даже выше рыночной. Осталось только твою подпись поставить.
Татьяна посмотрела на Павла. Он не встречался с ней взглядом, уткнувшись в телефон.
— Паша, ты согласился на это?
— Таня, давай без истерик, — пробормотал он. — Мама права, это разумное решение. Мы получим хорошие деньги, мама откроет салон, будем получать процент от прибыли...
— Процент от прибыли? — Татьяна не могла поверить в происходящее. — Паша, это наша квартира! Наш дом! Как ты мог?
— Ничего он не мог, — вмешалась Галина Петровна. — Квартира оформлена на вас обоих, нужны обе подписи. Но я надеюсь, ты одумаешься и не будешь портить жизнь собственной семье.
— Собственной семье? — Татьяна повернулась к свекрови. — Моя семья — это я и Паша. А вы пытаетесь её разрушить!
— Я? Разрушить? — Галина Петровна театрально прижала руку к груди. — Да я же для вас стараюсь! Неблагодарная! Паша, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
— Таня, извинись перед мамой, — устало сказал Павел.
Это было последней каплей. Татьяна взяла со стола договор и медленно, демонстративно порвала его на мелкие кусочки.
— Вот что я думаю о ваших планах, — сказала она, глядя прямо в глаза свекрови.
Галина Петровна побагровела.
— Паша! Ты это видел? Она порвала договор! На который я потратила время и деньги! Это же форменное хамство!
— Таня, ты перегибаешь, — Павел наконец поднял голову. — Мама старалась для нас...
— Для нас? Или для себя? Паша, открой глаза! Твоя мать хочет салон красоты, и ей плевать, что для этого нужно оставить нас без жилья!
— У вас будет жильё! У меня! — закричала Галина Петровна. — Но вижу, я для вас чужой человек! Паша, или ты сейчас же поставишь свою жену на место, или можешь забыть, что у тебя есть мать!
Она встала, покачнулась, схватилась за сердце. Павел бросился к ней.
— Мама! Мама, что с тобой?
— Сердце... Таблетки... В сумочке...
Павел метнулся к её сумке, достал какие-то таблетки. Татьяна стояла и смотрела на этот спектакль с горькой усмешкой. Она видела, как свекровь украдкой наблюдает за реакцией сына, как дозирует свои стоны и охи.
— Вызвать скорую? — спокойно спросила Татьяна.
Галина Петровна мгновенно "выздоровела".
— Не надо! Просто отвези меня домой, Паша. Мне нужен покой.
Павел помог матери встать, потом повернулся к жене.
— Я отвезу маму и останусь у неё. Нам нужно подумать о нашем будущем.
— Подумать? — Татьяна кивнула. — Да, Паша, подумай. Подумай хорошенько. Потому что выбирать тебе придётся. Либо ты муж, глава нашей семьи, либо вечный маменькин сынок.
— Не смей так говорить!
— Смею. И скажу больше. Если ты сейчас уйдёшь с ней, можешь не возвращаться.
Павел замер в дверях. Галина Петровна потянула его за рукав.
— Пашенька, поехали. Не слушай её. Это я виновата, не надо было предлагать помощь. Пусть живут как хотят, а мы с тобой и вдвоём проживём...
И Павел ушёл. Выбрал. Татьяна осталась стоять посреди кухни, глядя на закрытую дверь. В груди была пустота. Не боль, не обида — просто пустота. Она взяла телефон и написала подруге: "Можно я к тебе на пару дней? Кажется, мой брак только что закончился".
Прошла неделя. Павел не звонил, не писал. Зато Галина Петровна устроила настоящую телефонную атаку. Она звонила с разных номеров, оставляла сообщения, где чередовались угрозы и мольбы. То грозилась подать в суд за моральный ущерб, то плакала, что Татьяна разрушила её семью.
Татьяна не отвечала. Она жила у подруги, ходила на работу, функционировала на автопилоте. Коллеги замечали, что она похудела, что под глазами залегли тени, но тактично не спрашивали ни о чём.
На восьмой день позвонил Павел.
— Таня, давай поговорим, — его голос звучал устало. — Мама уехала к сестре в другой город. Погостить. Можем спокойно всё обсудить.
Они встретились в кафе. Нейтральная территория. Павел выглядел помятым, небритым. Видно было, что неделя с матерью далась ему нелегко.
— Она больна, — сказал он без предисловий. — У неё действительно проблемы с сердцем. И ещё... депрессия. Врач сказал, ей нужно сменить обстановку, отвлечься. Поэтому салон красоты...
— Паша, — перебила Татьяна. — Я не против, чтобы твоя мама открыла салон. Пусть открывает. Но не на деньги от нашей квартиры.
— Я понимаю. Я... я отказался. Сказал, что мы не будем продавать квартиру.
— И?
— Она сказала, что я предатель. Что она меня не вырастила для того, чтобы я выбрал жену вместо матери. Что я неблагодарный и...
Он не договорил. Татьяна видела, как ему тяжело. Галина Петровна умела бить по больному, знала, на какие кнопки нажимать.
— Паша, я не заставляю тебя выбирать между мной и твоей мамой. Но я хочу, чтобы в нашей семье решения принимали мы с тобой, а не она. Чтобы наш дом был нашим, а не её филиалом.
— Я знаю. И ты права. Но как ей это объяснить? Она же не понимает...
— А должна? Паша, это наша жизнь. Мы не обязаны её объяснять и оправдывать. Твоя мама взрослый человек, у неё своя жизнь. Пусть живёт её.
Павел молчал, крутил в руках чашку с остывшим кофе.
— Я скучаю, — тихо сказал он. — По дому, по тебе. По нашей нормальной жизни.
— Я тоже скучаю. Но, Паша, если ты вернёшься, а потом снова поддашься на её манипуляции...
— Не поддамся. Обещаю. Я... я даже к психологу записался. Чтобы научиться выстраивать границы. Это она, кстати, иронично. Мама всегда говорила, что психологи — шарлатаны, а теперь из-за неё приходится идти.
Татьяна первый раз за неделю улыбнулась.
— Это хороший шаг. Правильный.
Они вернулись домой вместе. Квартира встретила их тишиной и лёгким запахом пыли. Павел открыл окна, впуская свежий воздух. Татьяна поставила чайник.
— Знаешь, — сказал Павел, обнимая её сзади. — Мама сказала одну правильную вещь. Что нам нужно думать о будущем. Только не так, как она предлагала.
— И как же?
— Может, правда, пора детей заводить? Но жить мы будем здесь, в нашем доме. И воспитывать их будем мы, а не бабушка.
Татьяна повернулась к нему.
— А если твоя мама снова начнёт давить?
— Тогда мы будем держаться вместе. Ты и я. Наша семья.
Через месяц Галина Петровна вернулась из гостей. Первым делом она позвонила сыну с новым планом — на этот раз она хотела купить дачу, и ей снова нужны были деньги. Павел спокойно выслушал её и сказал:
— Мама, мы с Таней копим на ребёнка. Извини, но помочь не можем.
Трубка взорвалась возмущёнными воплями. Павел держал телефон на расстоянии от уха, а Татьяна, сидевшая рядом, сжимала его руку в знак поддержки.
— Мама, — твёрдо сказал он, когда поток обвинений иссяк. — Я люблю тебя. Но у меня есть своя семья, и её интересы для меня на первом месте. Если ты это не принимаешь — мне жаль.
Он положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова, но Павел отключил звук.
— Она не простит, — сказал он, глядя на мигающий экран.
— Простит, — Татьяна обняла его. — Когда внуки появятся, точно простит. Ни одна бабушка не устоит.
— А если будет пытаться и их контролировать?
— Тогда мы снова будем держаться вместе. Мы же семья, Паш. Настоящая семья.
Галина Петровна не звонила три недели. Потом прислала короткое сообщение: "Буду на даче у сестры. Если нужна буду — звоните". Это было похоже на перемирие. Хрупкое, условное, но всё же.
А ещё через два месяца Татьяна показала Павлу тест с двумя полосками. Он смотрел на него, не веря глазам, а потом подхватил жену на руки и закружил по квартире.
— Надо маме сказать, — выдохнул он, поставив Татьяну на пол.
— Надо, — согласилась она. — Но, Паш, помни...
— Помню. Наша семья, наши правила, наш ребёнок. Никакого контроля.
Галина Петровна, узнав о внуке, неожиданно смягчилась. Она не извинилась — это было не в её характере. Но перестала давить, требовать, манипулировать. Может, поняла, что чуть не потеряла сына. А может, просто переключилась на роль бабушки, которая оказалась ей больше по душе, чем роль вечного контролёра.
Когда родился маленький Мирослав, Галина Петровна пришла в роддом с огромным букетом и тихо сказала Татьяне:
— Спасибо. За внука. И за то, что не дала Пашке совершить глупость с квартирой.
Это было максимумом, на который она была способна. Но Татьяне хватило. Они никогда не станут подругами, но смогут сосуществовать. Ради семьи. Ради Мирослава. Ради того хрупкого мира, который с таким трудом удалось выстроить.
Квартира осталась их крепостью. Галина Петровна приходила в гости, нянчилась с внуком, но больше не пыталась диктовать правила. А Татьяна научилась главному — защищать свою территорию, свою семью, своё право на собственную жизнь. И Павел был рядом. Не маменькин сынок, а муж, отец, глава их маленькой, но крепкой семьи.
История их конфликта стала семейной легендой, которую пересказывали с юмором. "Помнишь, как мама хотела купить салон красоты?" — смеялся Павел. "А помнишь, как ты порвала договор?" — вторила Татьяна. Галина Петровна в такие моменты поджимала губы, но в глазах появлялись смешинки. Она так и не открыла салон красоты, зато стала прекрасной бабушкой. Может, это и было её истинным призванием.