Воскресные феномены с профессором психиатром, - синдром Фреголи (Бред положительного двойника)

Доброе воскресное утро, дорогие коллеги, студенты и все, кому интересны лабиринты человеческого сознания.

С вами профессор Азат Асадуллин. В нашей воскресной рубрике происходит нечто удивительное – настоящая клиническая диалектика. Не прошло и недели с нашего разговора о синдроме Капграса, как ко мне на прием пришел пациент, чей случай является его зеркальной, пугающей противоположностью. Если бред отрицательного двойника – это трагедия утраты эмоциональной связи с близким, то сегодня мы говорим о бреде, который превращает весь мир в театр одного преследователя. Это синдром Фреголи, или бред положительного двойника.

Исторический экскурс: от парижской сцены до психиатрической клиники

Чтобы понять глубину этого феномена, нам нужно перенестись в Париж на рубеж XIX и XX веков. В эпоху расцвета кабаре и мюзик-холлов блистал итальянец Леопольдо Фреголи – актер-виртуоз, иллюзионист и король трансформации. Его искусство заключалось в невероятной скорости перевоплощения. За один вечер он мог сыграть десятки ролей – от молодой кокетки до старого генерала, – мгновенно меняя костюмы, парики, грим и голос. Зрители впадали в ступор: на сцене, казалось, была целая труппа, но на самом деле – один человек. Фреголи стал символом абсолютного мастерства маскировки.

Леопольдо Фреголи — это итальянский актёр, режиссёр и пионер кинематографа, известный своим умением мгновенно менять внешность и голос на сцене. Его имя стало широко известно благодаря «синдрому Фреголи», психическому расстройству, названному в его честь, при котором человек убеждён, что незнакомцы — это один и тот же преследователь, принимающий разные облики.

Теперь перенесемся в 1927 год. Французские психиатры Поль Курбон и Гастон Файль публикуют в журнале «Annales médico-psychologiques» описание уникального случая. Их пациентка, 34-летняя парижанка, была убеждена, что за ней по пятам следуют два известных актера – Робеспьер и Мюссе. Однако ключевая деталь заключалась в том, что эти актеры, по ее мнению, постоянно меняли обличья, «как великий Фреголи». Они являлись к ней в образе врачей, медсестер, прохожих на улице, сохраняя при этом свою зловещую сущность. Курбон и Файль, впечатленные этой метафорой, впервые ввели термин «иллюзия Фреголи» (l'illusion de Frégoli), который позже закрепился как «синдром Фреголи».

Этот исторический контекст невероятно важен. Он показывает, как культура и искусство влияют на форму бредовых переживаний. В XIX веке бред часто был религиозным (одержимость бесами), в эпоху Фреголи он облекся в театральные одежды, а сегодня, в век цифровых технологий, мы видим пациентов, убежденных, что их преследуют через социальные сети или что их мысли контролируются чипами.

Клиническая суть: гиперактивность системы узнавания

Если при синдроме Капграса мы видим разрыв между зрительным восприятием и эмоциональным откликом (лицо знакомо, а чувства нет), то при синдроме Фреголи мы наблюдаем обратный феномен – гиперактивность, сверхнаделение смыслом.

Нейробиологическая модель предполагает нарушение в работе двух систем:

1. Височно-затылочных областей, отвечающих за восприятие лица (как и при Капграсе).
2. Правой височной доли и островка, которые создают чувство «знакомости» и эмоциональную окраску.

При синдроме Фреголи эта система дает сбой в сторону гиперактивности. Мозг пациента, сталкиваясь с незнакомым лицом, генерирует мощный, но ложный сигнал «узнавания». Этот сигнал настолько силен, что любые физические несоответствия (разный рост, возраст, цвет глаз) игнорируются или объясняются невероятным мастерством перевоплощения преследователя. Пациент «узнает» не черты лица, а некий абстрактный «знак» – взгляд, жест, «энергию», которые он приписывает своему мучителю.

Развернутый клинический пример: «Дело о всевидящем лифтечеке»

Ко мне на консультацию пришел Артем, 34 года, программист. Его привела жена, обеспокоенная его растущей подозрительностью и социальной изоляцией.

История настоящего заболевания: Проблемы начались около года назад после конфликта с начальником, которого Артем назовем «Геннадием Петровичем». Конфликт был серьезным, с увольнением и судебными тяжбами. Спустя несколько месяцев после увольнения у Артема начала формироваться убежденность, что Геннадий Петрович, обладая огромными связями и ресурсами, организовал за ним тотальную слежку.

Структура бреда и симптомы:

1. Ядро бреда – «фреголевская» трансформация: Артем детально описал, как его преследователь меняет обличья.
   «В понедельник он был лифтером в нашем доме. Я узнал его по характерному кашлю и тому, как он потер рукой подбородок – точь-в-точь как Геннадий Петрович, когда нервничает».
   «Во вторник он работал бариста в кофейне. Он налил мне латте с особой ухмылкой, которую я видел у него в кабинете в день моего увольнения. Голос был другой, но интонации – его».
   «Вчера он был врачом в соседней поликлинике. Я пришел на медкомиссию, устраиваюсь на работу, а он сидит в белом халате! Рост другой, лицо другое, но глаза... Глаза были те же – холодные, злые. Это был он, я не сомневаюсь».
2. Бредовая интерпретация и систематизация: Артем создал сложную систему доказательств. Номер машины, припаркованной под его окнами, складывался в дату его увольнения. Цвет галстука прохожего совпадал с галстуком Геннадия Петровича на корпоративной фотографии. Для Артема это были не случайности, а «сигналы», которые преследователь бросает ему в насмешку.
3. Сохранность критики и восприятия: На прямой вопрос: «Но лифтер, бариста и врач были разными людьми?» – Артем рационально отвечал: «Конечно, внешне – да. Но Геннадий Петрович использует технологии или гипноз, чтобы менять внешность. Он нанимает актеров, которые его копируют. Суть в том, что за всеми этими масками – ОН. Я чувствую его присутствие». Это ключевой момент: критика к несоответствию внешних черт формально сохранена, но она полностью подчинена бредовому объяснению.
4. Аффективное сопровождение: В отличие от эмоциональной отчужденности при Капграсе, здесь аффект был чрезвычайно ярким – тревога, страх, гнев. Артем жил в состоянии постоянной осады, проверял квартиру на наличие прослушки, отказался от социальных контактов.

Дифференциальная диагностика и лечение:

Была исключена органическая причина (МРТ без патологии). Синдром Фреголи был диагностирован в рамках параноидной формы шизофрении. Терапия включала:

• Атипичные антипсихотики для купирования бредовой симптоматики.
• Когнитивно-поведенческая терапия (адаптированная для работы с бредом), направленная не на переубеждение, а на выработку стратегий совладания с тревогой.
• Семейная психотерапия с женой, чтобы научить ее правильно реагировать на высказывания Артема, не поддерживая и не опровергая бред.

Философское и клиническое резюме: Две стороны одной медали

Синдромы Капграса и Фреголи, представшие в моей практике в течение одной недели, – это два фундаментальных способа, которыми разрушенное сознание пытается справиться с нарушением восприятия идентичности.

• Капграс – это патологическое отчуждение. Мир теряет эмоциональные краски, близкие становятся чужими. Это трагедия одиночества в окружении «кукол».
• Фреголи – это патологическое слияние. Мир становится гиперзначимым, перенасыщенным одним зловещим смыслом. Это триллер преследования, где каждый прохожий – агент врага.

Оба синдрома говорят нам об одном: наша уверенность в реальности – это хрупкий конструкт, целиком зависящий от слаженной работы нейронных сетей. Нарушьте в ней одно звено – и знакомый мир рассыплется, превратившись либо в пустыню, либо в поле параноидальной битвы.

Изучая эти удивительные синдромы, мы не просто ставим диагнозы. Мы приближаемся к пониманию самых основ человеческого «Я» и той тонкой грани, которая отделяет здоровое восприятие от бредового.

Мой ТГ-канал для профессионалов

Берегите свой внутренний мир и оставайтесь любопытными к его тайнам.

С уважением, профессор Азат Асадуллин.