Есть такая повесть у Лескова «Очарованный странник». О простом русском человеке, которого волею обстоятельств помотало по русской земле, он прошёл множество перипетий и испытаний, но в итоге он нашёл счастье и гармонию, вернулся сам к себе. Вот таким очарованным странником мне и показался Алдан. Ранее мы публиковали материал об этом неубиваемом русском человеке, отчаянном берсерке – Алдан провёл на «нуле» на точке под тралом в соседстве с трупами больше месяца, выполняя боевую задачу, в ходе выполнения которой он потерял ступню, подорвавшись на мине. Но мне показалась его история неполной без рассказа о прошлой жизни, которая и привела его на задание. Поэтому я и заехал в Симферополь взять у него интервью.
Как оказалось, вся жизнь Алдана богата на странствия и приключения. Во-первых, начнём с того, что Алдан сидел в тюрьме в сумме 12,5 лет – просто так в «штурма» не попадают, там нет случайных людей. Что наша жизнь? – спрашивал стоик Марк Аврелий и отвечал – пепел и зола. Но ещё и рассказ – мы встретились с Алданом, и он мне рассказал свою историю.
Родился в 1983-м году, Республика Саха, Якутия, город Алдан – отсюда и мой позывной, Алдан – малая моя родина. Родился в обычной семье – отец у меня был плотником, мама всю жизнь в столовой проработала. Брат старший у меня был, на год старше, к сожалению, умер в 34 года. Рос как обычные все дети, ходил в школу. В шестом классе, ну уже когда подростком стал, стал хулиганить по чуть-чуть.
Мы жили в своём доме. Отец постоянно на работе – стройки, ремонты, огороды, теплицы, и с детства нас с приучал к работе. Потом наступили 90-е, маму сократили, она две недели плакала, переживала. Денег уже особо не было, отец вышел на пенсию, работал сторожем на проходной.,
Ну и у меня началась уличная жизнь – друзья, прогулки. Я уже со школы стал вниз спускаться, не из-за того, что знания плохие были, а именно вот из-за гуляний и улицы. Ну и хулиганили мы, конечно, а по итогу так нахулиганились, что, к сожалению, вместо армии я в 18 лет поехал в тюрьму, статья 162-я разбойное нападение и оружие 222-я. У меня до этого уже были суды по 158-ой "кража", но я никогда никого не убивал, оружие не держал. Нам просто пустой обрез ребята подогнали вот и вышло разбойное нападение. В итоге, мне восемнадцатилетнему прокурор запросил 14 лет, но из-за молодого возраста дали 10.
Во время суда, мама умерла, не выдержала срока, очень сильно переживала, сердце остановилось. Первые семь лет отбывал в Якутии, жил мужиком. Ну для меня молодого блатной мир стал романтикой. Ну и все, пошёл я по этой вот, скажем так, жизни. Освободился в 29 лет с лагеря под Ангарском, Иркутская область. Меня туда в 2007 или, там, 2008 году, не помню, перевели с ПКТ (помещение камерного типа), с Бура вывезли, в «красный лагерь», на «ломку». Оттуда и выходил.
Освободился, получается, отец уже умер, мать умерла, я даже не знал, где её похоронили, ничего. Вот брат ещё был жив, когдя я освободился. Потом я встретил супругу Ларису, влюбился, поехал за ней в Самару.
Как познакомились – это, вообще, такая история была! У меня получается был родственник от моего старшего брата, это он с ней встречался. Ну и обижал её, а я заступился. Она в Самару уехала, мы тогда просто друзьями были. Она мне очень нравилась, но она рассматривала меня как мужчину, она мне говорила, что я страшный какой-то, и вообще не её типаж. Но я не сдавался, все равно проявлял знаки внимания. Ну и моя настойчивость свела нас. В Самару поехала она с сыном от первого брака, она рано родила. Я приехал, и мы там вместе какое-то время побыли в Чапаевске, снимали квартиру там. Скажем так, тогда были трудные времена для нас, безденежье это… Ну и в декабре 2013-го мы вернулись в республику обратно, домой, с Самары в Якутию. А в январе или начале февраля она мне сообщила, что беременна.
Ну, знаешь, как бы даже мысли не было, рожать-не рожать, мне 30 лет вот только исполнилось, и я был максимально счастлив. Мы расписались и на эйфории я стал максимально зарабатывать деньги. А проживали, получается, у неё, с её мамой, моей тещей, Валентиной Яковлевной – вообще уникальный человек, безумно благодарен. Она меня приняла как родного, постоянно и переживала за меня. И вот мы, получается, в её доме прожили почти пять лет. Было разное. Когда супруга забеременела, я стал вдвойне работать, ну и нарвался ещё на один срок 158-я, "кража".
Фактически меня посадили за прошлое, я ничего тогда уже преступного не делал. Металлом занимался, помимо того, что на котельной работал. И как-то на дороге пригородный заброшенную разобранную машину увидел, тойоту. Она без колес стояла, без номеров. Там уже провода все оборвали. Ну и я её зацепил, забрал к себе во двор, поставил без задней мысли. А потом приехала полиция. В итоге получил 158-ю. Как сейчас помню, в понедельник я супругу повез в роддом рожать, а сам в этот же день поехал на суд.
И мне дали 3,5 строгого, я поехал в тюрьму. Ну, то есть, она рожает, а я поехал в тюрьму. И на втором сроке я уже стремился к условно-досрочному освобождению, мне этот мир преступный уже был неинтересен, мне надо было домой.
На этапе, в транзитной тюрьме, я подхватил туберкулез право лёгкого и меня перевели в ТУБ-зону под Якутском. Получается, два года я сидел, подал на УДО и освободился. Это был 2015 год. В 13-ом дочка родилась, в 15-ом я освободился. Супруга меня дождалась, мы ещё пожили какое-то время вместе. А потом уже поняли, что, не можем жить вместе. Не то чтобы характером не сошлись, а так получилось. Жена у меня хорошая, у меня к ней вообще никаких нет ни обид, ни претензий, она мама моего ребенка, и я безусловно за всё ей благодарен. Ну и она ко мне относится нормально. Если где-то какая-то проблема мы вместе решаем ее. Вот она вышла замуж, я счастлив за неё, я очень рад, как бы, что всё у неё хорошо, и слава Богу, ребёнок с ней живет, я с ним общаюсь постоянно. Это очень редкая такая история, когда, знаешь, люди расходятся и продолжают общение. Вот и мы сейчас с ней как брат с сестрой, грубо говоря, она мне максимально родной человек, ближе моей дочери и моей бывшей супруги у меня никого нет на сегодняшний день.
Но я поначалу ревновал так, что из города уехал в Волгоград, там устроился на стройку и начал всё с нуля. Потом уехал на выходные со знакомым в Симферополь и так получилось, что остался здесь на три года. Из-за этого знакомого я попал в криминальную историю с наркотой. Но я замешан не был, меня вслепую вели, и я проходил по делу как свидетель. С меня взяли подписку о невыезде, и уже в Симферополе, в чужом городе, без жилья, без денег, мне приходилось здесь как-то обустраиваться. Занимался здесь и ремонтами, и крышами, и стройкой, и такси, чем только ни занимался. Встал здесь на ноги, пустил корни, вот, стал, ну, практически крымским. Успел и здесь залететь по мелочи, из-за бизнес-разборок мне патроны подбросили, 9 месяцев отсидел в СИЗО, но потом договорились, мне 3,5 лет условно дали.
Но тяга домой всегда была, хотелось поближе к дочери, мы общались, вот, но это всё равно не то, хотелось домой, и вот, получается, в апреле 21-го, я вернулся обратно в Якутию. Снял квартиру, и это опять, в третий раз начал жить с нуля. Устроился на работу, сперва на уголь разгружал, потом металлом стал заниматься, резать, потом взял машину, начал таксовать, ну то есть я совмещал максимально все, что можно было делать. Работал, выживал как мог. Ну и никогда ни на что не жаловался. Всегда у меня всё было.
И вот, получается, 2021−22 год, я уже был в Якутии, когда Владимир Владимирович объявил об СВО. Но я же не военнообязан. Я же военник даже не получал, я сидел в тюрьме. То есть ребят начали призывать, а у меня даже возраст был непризывной, выше 35, мне тогда 39 было. Потом я был негоден по состоянию здоровья. Учитывая мою резекцию – у меня была операция – фактически, можно сказать, у меня нет одного легкого. Ещё, конечно, сомневался, я же не военный. И оружия никогда в жизни не держал, вот, думал, пойду, а что я там буду делать?
Но у меня изначально были мысли туда пойти. Я патриот по жизни, я всегда любил свою страну. Ну, как-то не срасталось, сперва работа, потом заботы, туда-сюда, не было уверенности. Получается, окончательно я решил пойти на СВО только в 2023 году.
Я пришёл в военкомат, а мне озадачили восстанавливать военный билет. Сразу возник вопрос, где ваш военник, вас не было столько лет. Я объяснил, что никакой военной специальности я не получал. И началось всё – это не в электронном виде, соберите справки аж со школы. А школы-то нету уже давно понимаешь. И тягомотина длилась полтора-два месяца, я ведь помимо всего ещё и работал. В итоге к декабрю я собрал все справки, подал заявление на восстановление военного билета и тут же написал заявление о том, что хочу добровольцем идти на СВО.
В конце января мне только сделали военный билет, и уже в феврале я подписал контракт, нас собрали военкомате и должны были отправлять. Но к сожалению Хабаровский край нас не принял из-за праздников, и нашу отправку перенесли на следующую неделю. Нас всех, добровольцев, около 7 человек что ли было. И, вот, пока эта неделя длилась, мы поехали в город Нерюнгри. Я приобрел чуть-чуть травы, ну, скажем так, думал, в дорогу возьму. Не то чтобы я наркоманил, я никогда не кололся, но были моменты, когда покуривал. Нас остановили гаишники, а, во-первых, на тот момент я был лишен прав и это было второе нарушение, это уже уголовная ответственность. Ну и плюс, у меня нашли в автомобиле марихуану – 228-я, часть вторая.
Меня начали судить, пока следствие, пока уголовное дело дошло до суда прошло полгода, и суд, учитывая мою личность и характеризующий меня материал, дал мне 5 лет строгого. И в ноябре 2024-го в тюрьме я подписал контракт и вот уже пошел. Там уже быстро военкомат работал. Приехали люди, и просто забрали нас, всех посадили в машину, и мы поехали в Ростов. Там даже комиссии не проходил по туберкулезу. Единственное, что интересовало военкомат, это кровь на ВИЧ, гепатит. Только таких не брали. Всех остальных брали. Вообще, неважно, хоть у тебя там язва, хоть у тебя вообще почки, сердца нет, почки нет. Если, когда я сам на воле пытался пойти на СВО, я хитрил, чтобы пройти медкомиссию, другого человека на флюорографию отправил, другой человек анализы сдавал вместо меня, то в тюрьме все быстренько сделали – кто хочет на СВО, давай, всё, пиши, поехали. Только кровь взяли, спида нету – всё, полетел. А остальное, физическое состояние, здоровье там – никого ничего не волнует.
Вот мы попали, получается, в Ростов. С Ростова по распределению, в чеченскую часть, 71-й полк, 58-я армия. Это гвардейский полк, я горд, что-то попал туда, встретился с такими людьми, все и начали выполнять задачи. Я попал в третий бат, получается, штурмовая рота. После Ростова, мы поехали в ДНР, первый мой полигон там. Один полигон, второй полигон, и с полигона в Запорожье с бронегруппой пошли в штурм.
Первый штурм получился неудачным. Поступила задача дальний лес, где сидел противник, штурмовать. Там сидели у них птичники. Месяц мы готовились к выполнению этой задачи. Сформировалась бронегруппа –2 БТРа, в одном БТРе 7 человек с нашей роты, в другом – 8. И ещё мы на «тигре» ехали, там нас было 5 человек, я и командир отделения в нём был. Выехали в Токмак, и с утра должны были выдвинуться на Работино. Но, к сожалению, видимо, информация как-то утекла, и нас там ждали. Только добрались до Работино, только заехали, и первый БТР на ТМ-ке подорвался. Второй тоже дистанционно ТМ-кой взорвали. Две бронегруппы, получается, разбили, и стали пулеметами разносить рэбы, установленные на бронемашинах от fpv. А потом полетели «птицы», по несколько на человека, и большие потери были. Мне повезло, я на «тигре» находился, и наша группа откатились. Вот, получается, из 20 человек вернулись только 5.
Но задача осталась той же, только уже мы её выполняли ножками. Нас стали заводить двойками. Тот же лес, та же задача. Я добрался до временной точки – сгоревший трал, под ним окопы были, я забрался под него. Этот трал стоял буквально в 700 метрах от этого леса. Другие пошли на другие точки, кто-то не дошёл, птицами убили. Трал был промежуточной точкой. Я должен был туда зайти и потом идти дальше на север. Но возможности уже дальше идти не было. Командир у меня поинтересовался по рации, возможно ли под тралом сделать укреп. Я ему доложил ему, что да, здесь возможно сделать хороший укреп, и отсюда дальше толкать бойцов. Он дал мне новую задачу – закрепиться там, сделать укреп для двух-трех бойцов, чтобы они могли там передохнуть, спокойно проложить дальнейший маршрут и оттуда дальше отталкиваться на север, в сторону Орехова. Когда я залез под трал, там было уже три трупа, одного уже черви ели. Я их закопал и стал окапываться и укрепляться. Это было 12 декабря 2024 года. Меня долбили птицами, сбросами, один раз травили. Но за две недели я выполнил задачу. 29 декабря я вылез за посылкой и получил ранение – мне оторвало ступню. Две недели я сидел и сам себе оказывал помощь. Откатиться возможно не было. Ко мне направили другого бойца, «Чифа». Он тоже подорвался, ему тоже оторвало ступню, и он умер через несколько дней, навалившись на мою здоровую ногу.
Откатываться нужно было до ближайшей лесополки, это около 700 метров. Там одна единственная тропа, но само поле заминировано и ТМ-ками, и лепестками, и чем угодно. То есть, группа эвакуации до меня дойти просто не могла. Это было крайне тяжело сделать. То есть, там поле всё просматривается, местность открытая. Одно дело пешком добежать, а другое дело раненого вытаскивать. То есть, это, ну, просто нецелесообразно. И моя задача была самому, своими силами, как-то откатиться хотя бы до лесополки, где есть уже более-менее какие-то укрытия, где можно укрыться и куда за мной могли бы прийти наши бойцы и помочь.
И вот 13 января, получается, выпал первый снег в Работино. Ко мне зашёл боец «Фикса» поменять меня. Я и сил, и крови уже очень много потерял. Потом в больнице уже выяснилось, что у меня было гемоглобина 60 при норме 140. Командир в тот день сказал мне, что это мой шанс откатиться. Погода установилась максимально благоприятная для отката – шёл снег, видимость плохая. Я принял решение уходить на откат. «Фикса» принёс воды, мы заварили кружку чая, попили, и я пошёл.
Было за три часа ночи, что ли, я вылез с этого трала и пополз. Благо было то, что, когда «Фикса» ко мне заходил по первому снегу, остался его след. Это тоже как спасение для меня было, потому что ползти около семьсот метров до лесопосадки, не имея никакого ориентира, очень трудно в заминированном поле.
Я полз более пяти часов все эти семьсот метров. Полз, отдыхал, опять полз. 2−3 метра проползёшь, лежишь. 5 метров проползёшь, лежишь. То есть сил не было вообще, их просто не было. Нет никакой боли, нет ничего вообще. Когда я под тралом находился, я каждый день, каждые 4−5 часов вкалывался обезболевающим, чтобы можно было выполнять задачи. Я и с собой взял нефопам, но в дороге я его ни разу не вколол. Почему? Потому что от этого бессилия ты уже не чувствуешь даже боли. Просто есть, знаешь, такой лучик света впереди, и ты понимаешь, что, если ты сейчас не выползешь, ты уже не выйдешь никогда.
И, вот, я ползу по этому следу, метр, два, ползёшь, сил нету, ты лежишь, уже начинаешь засыпать, опять ползёшь, опять засыпаешь, опять ползёшь, опять засыпаешь. В какой-то момент я понял, что надо мной висит дрон. Было ясно сразу, что этот дрон не наш, потому что наши дроны не летают, и мне командир об этом сказал, погода нелётная, мы не летаем, винты замерзают, этот дрон, к сожалению, с севера, от противника прилетел. Он надо мной зависал, долго за мной наблюдал, но я продолжал ползти, я его слышал, но полз, потому что просто ложиться не вариант, укрыться негде, ты просто ползёшь и всё. И потом, когда уже прилетел второй дрон, я понял, что это ударник, сбросник, и всё, в какой-то момент я уже понял, что вперед рывок сделать не могу, и он завис надо мной.
Интуиция и опыт, полученный за всё это время, подсказали мне, что будет дальше. Ведь на боевом задании тебе сбрасывают груза, провизию, бинты, медицину, и ты слышишь, как работает сбросник, ему же надо поймать баланс, ему надо нацелиться, это время, это меняется звук винтов. И вот в тот момент, когда сбросил, это я уже интуитивно понял, я сделал кувырок через себя просто влево и да, с правой стороны прилетел снаряд, меня отнесло волной взрывной. Какое-то время я потерял ориентацию, но ощущение было то, что я живой. И также пришла мысль, что они не летают, с одним снарядом, что может быть второй сброс. Лежать нельзя, потому что не важно, умер ты, не умер, они всегда контролят. Бывает, и гранаты кидают, и зажигалки, сжигают тела наши. Я прополз ещё несколько метров вперед, даже не зная, в каком направлении. Просто прополз вперёд, и сделал вправо кувырок, а там оказалось фабовская воронка, она очень глубокая.
Я скатился в неё и загнулся в позу вот эмбриона, коленки поджал под себя, так и лежал. Сколько пролежал – не знаю, но я слышал над воронкой вверху второй взрыв, это второй сброс был. И вот лёжа там, я уже начал терять сознание, стал засыпать. Ещё и мысль опять меня посещала, что сейчас дрон перезарядится и будет меня добивать.
Не знаю, сколько там пролежал. Это, ну, необъяснимое ощущение. После сброса, ты уже ничего не слышишь, ничего не понимаешь, даже ориентации нет, где север, где юг, всё, ты азимут потерял, тебя откинуло волной, и ты ничего не понимаешь.
Но я тогда подумал, что, если я сейчас что-то не сделаю и просто усну, то больше никогда не увижу ни родных, ни дочку. Всё, я опять взял себя в руки и стал выбираться с этой воронки. Воронка глубокая, достаточно сил не было. С третьей или с четвёртой попытки я выполз. Ориентации куда ползти уже нет, не видно ничего вокруг, открытое поле. Но мне повезло – я нашёл след и пополз опять по нему. Через какое-то время, это уже рассветало, я на колени встал, увидел лесополку и понял, что, вот, спасение мое.
Дополз до лесополки, достал рацию, включил, доложил командиру. Рацию перед тем, как выбираться я выключил. Не то, чтобы она садилась, а чтобы не слушать эфир и не сбивать себя. Она бы мне никак не помогла. Командир меня поздравил и говорит, всё, Алдан, сколько есть сил, давай двигайся на юг, за тобой уже вышли.
Ну в лесополке есть у нас укрытие, там сгоревшая техника стоит. Пусть и лепестков там много накидано, но тропинки наши протоптаны, там проще, наши бойцы уже знают маршрут, постоянно по ним заходят. И всё, по лесополке я стал ползти на юг, это уже светло было, утро.
Вот, услышал наших бойцов, первый прибежал ко мне Воробей, а второго мужика не помню позывной. Они поскидывали броню, они уже ко мне прибежали без неё, чтобы легче было, у одного только был автомат. У них не было ни брони, ни пончо, ничего. Они просто прибежали ко мне и всё. Взяли меня и понесли. Пять километров вытаскивали. У меня сил вообще уже не было, я обмяк и они тащили меня.
Командир нас встретил, пожал руку. Поблагодарил за выполненную задачу. Дал мне документы, я поехал в Токмак. В Токмаке мне быстренько отрезали ступню. Это было 14 января. А 24 января уже в Севастополе, на госпитале, мне культю сформировали. Вторая операция была. Под неё протез сделали.
– Что собираешься дальше делать?
– Дальше служить. Хочу сейчас отгулять отпуск, мне дали 71 день. Но так как я вэшник, мне нужно снять все свои судимости – так по закону положено. После отпуска меня увольняют с армии – я негоден к военной службе, я получил категорию Д.
Но у меня есть твёрдое намерение продолжать службу, именно с несением какой-то боевой задачи. Стопроцентно для меня найдётся вакансия в военкомате, но это мне не подходит. Я не хочу служить где-то в тылу, я лучше буду ребятам возить воду, обеспечение на передок возить. Есть вариант отучиться на БПЛАшника, тоже рассматриваю такой вариант. Вообще, моё желание – продолжить службу в качестве инструктора. Инструктора по боевой подготовке, инструктора по выживанию.
Я не медик, но те знания, которые я получил на полигоне, достаточны. Я могу научить как оказать себе первую помощь, как окапываться, как откатиться, реагировать на птицы вражеские, держать оборону на позиции – это всё я практически прошёл. Я считаю нужно передать мой опыт тем бойцам, которые туда будут заходить.
Но в любом случае, продолжать службу буду – это моё намерение, твердое решение, никто меня не отговорит от этого.
– А что хочешь всем пожелать?
Чтобы кончилась война. Чтобы всё закончилось. Чтобы я мог в аэропорту в Москве сесть на самолет и прилететь на Донбасс. И тогда я уйду в отставку. Я уйду в запас и буду жить мирной жизнью. Больше ничего мне не надо, ни денег, ничего вообще не хочу. Желаю просто, чтобы война закончилась, чтобы наши ребята, которые там есть, вернулись домой.
Чтобы больше ко мне не приходило новостей, что тот, кого я знаю, 200 или 300. Все остальное это ерунда, мелочи. Какая-то там экономика – не экономика, меня это вообще мало интересует. Хочется, чтобы кончилась война. А она кончится, безусловно. Мне, вот сейчас 42 и есть прям дикое такое желание застать это время, когда будет победа.
Я вот представляю, как наши деды радовались в 45-м. Я понимаю, что эта война – долгая история. Но представляю, как мы будем стоять на позициях и нам объявят, что война закончилась, что мы достигли своих целей. Вот это будет для меня прям вообще наивысший кайф.
С Алданом мы съездили в Севастополь, каждый день он туда приезжает на перевязку. В неформальном разговоре с ним для меня откровением было узнать, что Алдан принял ислам, и мы даже немного поспорили, но как я понял, для такого пытливого человека, каким является Алдан, проще найти ответы на все свои вопросы о мироздании в Коране, чем в православии. В разных религиозных убеждениях я придерживаюсь позиции находить что-то общее со своим визави – как известно, Бог (Аллах) и у христиан, и у мусульман один. Но факт есть факт – добираясь ползком с кровоточащей ногой к своим, Алдан бормотал на арабском шахаду мусульман «нет Бога кроме кроме Аллаха и Мухаммед пророк его», и это, конечно, не ставит под сомнение то, что Алдан – безусловно русский человек.
Бог (Аллах по-арабски) Алдану помог и Алдан счастлив. «Я в этом мире живу как странник, большая ошибка считать, что в этом мире что-то у кого есть» – говорит он, подтверждая мою ассоциацию с повестью Лескова.
Подготовил Дмитрий Селезнёв (Старый Шахтёр) специально для @wargonzoya
