Всегда это начиналось внезапно. Его замечания впивались в кожу, как мелкие иголки. Особенно при людях.
— Алина, что это? — отчетливо произнес Максим. — Нож — справа. Всегда.
Я покраснела. За нашим столом сидели ключевые клиенты.
— Я просто хотела отодвинуть его, — прошептала я, чувствуя, как горит лицо.
— Ладно, не оправдывайся. Смотри и запоминай. Для чего эта пара приборов сверху?
— Для десерта.
— Угадала. А эта ложка с широким краем?
— Для устриц, — выдохнула я.
— Ну вот, прогресс налицо. Исправим тебя.
Он сиял от удовольствия. Ему нравилось быть моим персональным тренером по жизни. Позже, когда стол почти опустел, он решил развлечь собравшихся историями о моей «неуклюжести».
— Представляете, в Шанхае она умудрилась заказать на весь номер несметное количество еды по телефону, не зная языка! Я проснулся от стука в дверь — а там целый полк официантов с подносами! Ха-ха!
Никто не смеялся. Его прямой руководитель вежливо улыбнулся и заговорил про квартальные отчеты.
Возвращаясь ко мне, Максим не унимался:
— Хоть бокалы теперь не перепутаешь? А то в прошлый раз…
Именно после того раза я и прочла всё о столовом этикете.
— Для белого вина — этот, — безразлично указала я.
— Отлично! Скоро и беседу светскую поддерживать научишься. Главное — не сутулься. На нас смотрят.
Мне казалось, я слышу, как скрипят его шестеренки контроля. Он искренне верил, что лепит из меня идеал. А я лишь молчала, помня тот случай в Шанхае. Правда отличалась от его байки. Я не заказывала еду. Я пыталась вызвать врача, потому что ему стало плохо, а я паниковала. Но он потом сказал, что я все перепутала и опозорила его.
Однажды вечером, за ужином, я не выдержала.
— Максим, можно, без этих уроков при посторонних? Если тебя раздражает, как я ем, скажи мне это наедине.
— Милая, это же во благо. На людях стыдно — значит, запомнишь быстрее.
Со мной всегда что-то было не так: походка, прическа, темы для разговора.
Наступил день, когда я решилась на изменение. Я сменила пробор на модную волну и подстриглась.
— Боже правый, что это? — он осмотрел меня с ног до головы. — Это же совершенно скрывает твои скулы! И подчеркивает… в общем, не самое выигрышное. Кто это тебя так подстриг? Мастер-самоучка?
— Мне нравится, — упрямо сказала я.
— Ну, раз нравится… Видимо, чувство стиля нужно еще долго культивировать.
Это была последняя капля. Он мог критиковать мой ум, мои знания, но не мой вкус.
— А тебе не хочется услышать о своих недостатках? — спросила я. — О том, что ты путаешь Босха и Брейгеля, когда рассказываешь своим друзьям о культуре? Или что оставляешь носки под кроватью? Я же не устраиваю из этого публичных чтений.
Он онемел от неожиданности. Затем последовала тишина, растянувшаяся на два дня.
А в понедельнике меня вызвал директор.
— Алина, мы рассматриваем вашу кандидатуру на пост руководителя отдела.
Я замерла. Это место прочили Максиму.
— Но… мой муж…
— Его результаты говорят сами за себя. Он слишком увлечен созданием имиджа, а не работой.
Я не дала ответа сразу. Вернувшись к своему столу, я украдкой взглянула на мужа. Он что-то яростно печатал, его лицо было злым.
Вскоре он резко встал и направился в кабинет шефа. Через пятнадцать минут дверь распахнулась.
— Собирай вещи! — его шепот был хриплым и громким. — Я уволился. И ты увольняешься.
Весь отдел замер. Я подняла на него глаза.
— Нет.
— Что? После всего, что они мне сказали? Ты останешься здесь работать?
— Да. Мне нужна эта работа.
Его лицо побелело.
— Тогда это конец. Всему. И нашему браку тоже. Несмотря на все, что я для тебя сделал.
Он развернулся и ушел. Я не стала его останавливать.