Глава 282: Шёпот Тропиков
Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот разнесёт мою грудь на осколки. "Где мы и почему мы остановились?" — выпалил я, сжимая кулаки, готовясь к худшему. В голове крутились слова Артура: "Будь предельно осторожен... пропадали люди". Темнота за окном, эта бесконечная стена джунглей, казалась западнёй — ловушкой, где доверию не место. Лили сжала мою руку, но в тот миг даже её прикосновение не успокаивало меня, а только усиливало панику. Я представил, как машина замедлилась для чего-то страшного — грабители, похищение, или ещё хуже. Мысль о том, что слова Артура могли оказаться реальностью, жгла изнутри, как кислота. Всё внутри меня кричало: "Борись! Спасайся!" Но ноги будто приросли к полу, а руки дрожали.
Дверь автомобиля открылась, и в проёме возник силуэт мужа сестры Лили. Его лицо освещалось тусклым фонарём с парковки, и в нём не было ни капли угрозы — только спокойная улыбка и усталость после долгой дороги. "Любовь моя, мы заехали в магазин, как ты хотел, взять тебе Кока-Колу и ещё что-нибудь" — ответила мне Лили мягко, её голос проник сквозь пелену ужаса, как лучик света в тёмный колодец. "А еще, чтобы отдохнуть и сходить в магазин, мы остановились около магазина 7-Eleven. Не волнуйся, всё в порядке." Её слова были как бальзам — простые, утешающие, — но внутри меня ещё бурлила буря. Подозрения не улетучились мгновенно: а вдруг это отвлекающий манёвр? Но её глаза, полные искренности, сказали мне больше, чем слова. Я выдохнул, отпуская напряжение, и кивнул, хотя руки всё ещё немного дрожали. "Прости, любимая... просто... эти джунгли за окном..."
Мы с Лили выбрались из машины, и прохладный ночной воздух ударил в лицо, смешиваясь с запахом влажной земли и бензина. Я чувствовал себя полным дураком — страх, словно дым, рассеивался, но оставлял после себя горький привкус. Лили взяла меня за руку, и мы вместе направились к магазину. Это был маленький оазис удобств посреди ночи: яркие неоновые огни, полки с товарами, и кондиционер, шепчущий о прохладе. В магазине Лили выбрала себе сок и снеки — фруктовые, сладкие, как её улыбка, — а я, чтобы успокоить нервы, взял бутылку лимонада Mountain Dew с его неповторимым вкусом и пачку сигарет Marlboro Double Ice с зажигалкой. Ночной перелёт и эта дорога сквозь неизвестность взвинтили меня до предела, перекур должен был помочь хоть чуть-чуть расслабиться, смыть липкий пот страха.
В магазине к нам присоединилась тётя Лили, — она была очень активной, несмотря на поздний час, с той тропической энергией, что всегда удивляла меня в этих местах. Мы болтали о пустяках: о дороге, о фруктах, которые ждали дома. В какой-то момент она засмеялась, вспоминая что-то, и её смех был заразительным, как бриз, разгоняющий тучи. Сестра Лили и дядя остались ждать у машины, их силуэты мелькали в окне, — настоящая семья, будто сплочённая в круг, защищающая от мира.
Выйдя на улицу под свет фонарей и освещение магазина, мы все наконец познакомились поближе. Я стоял в стороне, нервно куря сигарету, вдыхая дым и стараясь не дать рукам дрожать. Никотин обжигал горло, но не успокаивал — внутри меня ещё жил остаток паранойи. Ко мне подошёл муж сестры Лили. Он протянул руку, и его улыбка была открытой, без подвоха. "Привет, друг мой. Я Rolito, муж Welyn, сестры Лили. Давно ждал встречи с тобой." Он говорил по-английски с легкостью, не спеша, и мы с ним разговорились. Оказалось, он обычный парень — работает в госпитале Тагума, играет в баскетбол и даже изучает японский язык, мечтая о далёких горизонтах. "Это круто, особенно в такую ночь," — сказал я, затягиваясь сигаретой. "Твой английский — огонь, брат," — добавил он, и мы засмеялись, будто старые приятели. Наконец-то здесь, в этой незнакомой стране, я нашёл кого-то, с кем можно болтать без барьеров. Облегчение накатило на меня волной, и мои страхи начали отступать. А в глазах Лили я видел нежность, которая говорила: «Видишь? Всё хорошо».
Немного отдохнув, мы сели обратно в машину и продолжили путь. Я пытался бороться со сном, но усталость навалилась тяжёлым одеялом. Голову клонило на плечо Лили, и вскоре я задремал, утопая в тепле её тела. Сколько мы ехали — час, два, я не знаю. Мир растворился в полусне, где смешались воспоминания о наших первых днях в Давао, о её смехе под дождём и тревожные мысли о том, что могло бы быть. Меня разбудил нежный, любящий голос моей жены: "Просыпайся, соня, мы приехали." Я открыл глаза, моргнул и посмотрел в окно. Начинало светать — небо расцветало розовыми и золотыми цветами, будто утренняя улыбка Филиппин приветствовала нас после долгой и тяжелой ночи. Мы вышли из автомобиля, и нас встретила неописуемая красота: огромные кокосовые пальмы, качающиеся как стражи древнего мира, банановые деревья с листьями, зелёными как изумруды, деревья с дурианами и джекфрутами, чьи плоды висели как тяжёлые секреты природы, обещая сладость и сюрпризы. Воздух был свежим, фруктово-цветочным, с нотками манго и тропических цветов, — он ласкал кожу, наполняя лёгкие жизнью, как первый вдох после долгого сна. Было жарко, но не сильно, особенно ранним утром, когда солнце только начинало своё шествие по небу, окутывая всё вокруг золотистым сиянием. Красота эта цепляла за душу — не просто пейзаж, а обещание мира, полного чудес. Сердце, ещё недавно сжимавшееся от страха, теперь трепетало от восторга. "Лили... это как сон," — прошептал я, обнимая её сзади, вдыхая запах её волос, смешанный с фруктово-цветочным ароматом витающим в воздухе.
Лили обернулась, её глаза блестели счастьем от переполняющих эмоций. "Видишь? Это наша новая жизнь. Всё будет хорошо, мой любимый." Мы прижались друг к другу, и в этот миг страх растворился окончательно, уступив место любви, глубокой и всеобъемлющей, как океан, который манил нас. Семья Лили уже спешила в дом — Лили с тетей, сестрой и её мужем. Они болтали и смеялись, их голоса эхом разносились в тишине утра. "Полюбуйся природой" — подмигнула мне Лили, целуя в щёку. "Я приготовлю завтрак, а ты наслаждайся."
Я остался, любуясь этим раем. Рядом со мной стоял дядя Лили. Он был высоким, крепким, глаза его светились добротой. "Ramilo," — представился он и протянул руку. Его улыбка была теплой, как тропическое солнце, — широкой, искренней, без слов говорящей: "Добро пожаловать в семью". Мы постояли молча, но это молчание было комфортным, полным взаимопонимания. Его присутствие успокаивало, напоминая о том, что мир может быть добрым, если дать ему шанс.
К нам подошёл Rolito, его баскетбольная фигура казалась бодрой даже после ночи. "Хeй, бро! Как тебе рассвет?" — он заговорил на английском языке, и мы продолжили разговор. Я хорошо разговариваю на английском языке, спросил он, и я кивнул, хотя внутри слегка смущался — мой акцент был ещё не так гладок. "Да, замечательно," — ответил я. Он засмеялся и сказал: "А я чуть-чуть стесняюсь, но ты помогаешь привыкнуть." "Не переживай, мой английский не идеален," — сказал я, и его комплимент "твой английский бесподобен" вызвал хохот, скрепивший нашу дружбу. В этом месте, вдали от суеты, я почувствовал себя частью чего-то большего — семьи, с которой судьба свела меня с Лили.
Вдруг появилась Лили, её улыбка сияла в утреннем свете. "Ребята, идёмте в дом! Завтрак ждёт." Мы направились внутрь. Дом сестры Лили был — частный, одноэтажный, окружённый пальмами и тропической зеленью, — казался оазисом уюта. Мы прошли маленький дворик, где лаяла привязанная на короткой цепи собака, её глаза любопытно блестели, а хвост вилял в приветствии. Внутри дома нас встретила вся семья Лили: тётя Ferlina с её доброй улыбкой, дядя Ramilo, чьё спокойствие было таким же глубоким, как озеро в безветренный день, сестра Welyn с мужем Rolito, и трое мальчишек — Isaac, Galilei и Einstein, названных в честь великих учёных, — с их шаловливыми глазами. Ещё тут была мама Лили, Lourgine, с её мудрым, всё прощающим взглядом, и даже папа Elmo, скромный и тихий, как тень, но с теплотой отца.
Мы расположились в зале, где кто-то уселся в кресла, кто-то на диван. Мы с Лили сели на пол — после самолёта и машины ноги требовали отдыха. К нам подползли детишки. Маленький Исаак, всего 10 месяцев, сидел на руках у бабушки, его ручки тянулись к Лили, а глазки блестели от счастья. Галилей и Эйнштейн, старший и средний, обнимали Лили, как потерянного котенка. "Тётя... мы соскучились..." — пробормотал Галилей смущённо, пряча лицо в её плечи. Они были такими милыми, забавными и дружелюбными — с их смехом, ломающим барьеры языка. Я смотрел на них, и сердце сжималось от нежности, в их неуклюжих объятиях я видел будущее, полное любви, которое Лили принесла в мою жизнь.
Сестра Лили представила всех: "Меня зовут Welyn, это мой муж Rolito. Тетя Ferlina и дядя Ramilo. Мама Lourgine, папа Elmo." Каждое приветствие было как объятие — руки, улыбки, слова на бисайя, которые я не понимал, но чуял их тепло. Они заставили меня чувствовать себя дома, не чужаком, а частью. Время летело быстро, мы так и не ложились спать, делясь историями, смехом и едой.
Утро рассвело окончательно, и вдруг Уэлин сестра Лили предложила: "А поехали все вместе позавтракаем на берегу океана. Там ждёт магия." Глаза Лили загорелись, и я кивнул, держа её руку. "Да, любимая. Вперёд, к приключениям."
Мы согласились, и семья начала собираться. Внутри меня росло чувство благодарности — за эту красоту, за семью, за любовь, которая вытащила меня из тьмы. Страхи ночи казались далёким сном. Но где-то в глубине шевельнулось предчувствие: а что, если настоящие испытания ещё впереди? Пока же я обнял Лили, вдыхая её запах, и шагнул в новый день, полный надежды.
Мы все собрались у машины, и этот момент ощущался как начало настоящего семейного приключения. Ролито, улыбаясь своей открытой улыбкой, открыл двери автомобиля, и мы начали устраиваться. За рулём сел он сам, рядом — его жена Уэлин с Эйнштейном на руках, который болтал ручками, как будто помогая папе везти всю семью. Следом расположились мы с Лили: я обнял её за плечи, чувствуя, как её тепло рассеивает последние остатки усталости. С нами села мама Лили, Лорджин, с Исааком на коленях — малышу было всего 10 месяцев, и его глазки с любопытством глядели в окно, словно он тоже хотел участвовать в этом утре. А сзади сели в автомобиль тётя Ферлина, вечно энергичная, дядя Рамилио, спокойный как океанский бриз, и Галилей, который сразу же полез обниматься со мной, бормоча что-то на бисайя, что Лили перевела как "дядя, ты сидишь рядом!"
Машина тронулась, и внутри неё сразу стало шумно и живо. Разговоры велись на бисайя — быстрые, смешные, полные взглядов и жестов, которые Лили иногда переводила мне шёпотом. Автомобиль плыл по дороге, как корабль по волнам, а внутри царил свой особый мир. Дети, словно мотыльки у ночного фонаря, трепетали и тянулись к каждому мелькавшему за окном огоньку, а смех тёти, вызванный шуткой дяди, был нашим попутным ветром. Из динамиков негромко играла филиппинская музыка — мелодия с гитарными переливами, напоминающая о вечерах под звёздами. Воздух был свежим из-за кондиционера, смешанным с запахом утренней зелени и соли.
Уэлин повернулась ко мне, её глаза блестели добротой, и спросила по-английски, чтобы я понял: "Ну, как тебе у нас на Филиппинах? Нравится ли погода, еда, люди? А Россия — какая она, холодная зимой? Ты счастлив с Лили? Она моя сестра, мы все так рады, что ты с ней!" Её вопросы сыпались как тропический ливень, и я отвечал, стараясь не запинаться, хотя акцент немного мешал. "Да, всё так красиво, как будто из сказки. Россия — снеговая, морозная, но здесь — тепло, и семьи такие тёплые. Счастлив? Очень, она — моя жизнь." Лили лишь улыбалась, крепко сжимая мою руку, и добавляла: "Он лучший муж в мире, сестра, увидишь."
Ролито включился в разговор, пока мы ехали по асфальтированной дороге, окружённой буйной зеленью. Он регулярно притормаживал, чтобы показать что-то интересное: "Смотри, этот зелёный ковёр — рисовые поля — здесь выращивают рис! А вот бананы для экспорта, огромные, на весь мир везут. А эти — рабочие на велосипедах с инструментами — делают дорогу ." Каждое остановка была как урок, дружеский и гостеприимный, без формальностей, словно он хотел поделиться целым миром со мной. Я кивал, улыбаясь, чувствуя, как эта страна начинает открываться, как книга с иллюстрациями.
Дорога до океана не заняла много времени — километров 20-30, не больше, и вот уже вдали замаячил горизонт, синий и манящий. Ролито, повернувшись, спросил: "Ну, ребята, какой резорт выбираем? Тот, с пальмами у воды, или с видом на скалах?" Все заговорили одновременно — на бисайя, все эти слова сплетались в гармонию. Лили предложила что-то романтичное: "Тот, где рассвет над морем." А Уэлин засмеялась: "Какой угодно, лишь бы еда!" Все колебались, указывая пальцами в окно, а машина катилась вперёд, выбирая просёлочную дорожку. Вдруг все резко согласились на небольшой резорт с пляжем в виде песчаного залива, и Ролито свернул, проехав через шлагбаум охраны. Мы заплатили небольшую сумму за въезд, это казалось мелочью по сравнению с ожиданием магии.
Ролито припарковал автомобиль на парковке, под сводом кокосовых пальм. Мы все выбрались из машины, растягиваясь по парковке и смеясь, а я замер, глядя и восхищаясь этим тропическим раем. Широкие листья банановых деревьев, стройные стволы пальм, уходящие в бирюзовое небо... С одной стороны парковки была гора, огромная и величественная, покрытая бархатом джунглей, от которых веяло прохладной, влажной свежестью. С другой — шумел Тихий океан, его мощный гул был постоянным саундтреком этого места, а за ветвями деревьев мерцала бескрайняя лазурь. Я перевел взгляд с природной мощи на вывеску у входа, чтобы окончательно осознать, где мы оказались. Резорт назывался Rustic Lounge Resort, и название идеально соответствовало картине: грубоватая, первозданная элегантность на краю земли. "Это... божественно," — прошептал я, обнимая Лили, которая сияла от счастья.
Семья уже направлялась к беседке у воды, расстилая одеяла и раскладывая завтрак: манго, дурианы, рис и рыбу, свежую как утренний бриз. Уэлин подмигнула: "Добро пожаловать в настоящий рай!" И я шагнул за всеми в лабиринт из тропических растений.
Чтобы добраться до беседки, предстояло преодолеть не большой, но очень эффектный лабиринт. Это было так необычно и здорово! Сначала я слышал смех и обрывки фраз товарищей, но вскорые их голоса растворились в густом шелесте листьев. Я не спешил, рассматривая причудливые формы растений, заглядывая в уютные комнатки, устроенные прямо в зелени — миниатюрные гостиные с плетеными креслами, затененные ниши с гамаками. Сделав очередной поворот, я ожидал увидеть кого-то из своих, но вместо этого передо мной расходились три абсолютно одинаковые тропинки, усыпанные коричневой корой. Я остановился, прислушался. Тишина. Точнее, не полная тишина, а лишь шум океана и щебет невидимых птиц. Моих друзей не было слышно совсем. И тут до меня медленно, как холодная вода, дошло осознание: я остался один в этом зеленом лабиринте.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...