Домики старой Москвы... Они прячутся в старых, кривых московских переулках. И там, величественные и жалкие, как состарившийся Казанова, греют на солнце свои колонны — облупившиеся белые колонны московских дворцов XVIII века... Зажатые между огромными домами, они выплывают из времени.
Миражи. Сны наяву. Ах, эти дома желтой охры... античный фриз на фронтоне — гирлянды, веночки, летящие гении, за толстыми стенами — прохладная темнота зала...полукруглые печи, чудом сохранившийся расписной потолок... и вековые деревья за оградой.
В дни молодости моей довелось мне жить в таком доме. И в долгие зимние вечера, когда так чудно падает снег и странно светят фонари, я любил сидеть в своем доме... Осторожно ставил я на стол тот шандал...
Как он попал ко мне?.. Как уцелел после всех пожаров, войн, революций и отчаянных скитаний несчастной семьи? Когда‑нибудь я расскажу и эту историю... когда‑нибудь...
Старинный бронзовый шандал со свечой, загороженный маленьким белым экраном в бронзовой рамке, поставлен на столе.
Я погасил электрический свет, засветил свечу — и побежали по потолку, по стенам зала торопливые тени. И проступило изображение на экране: у горящего камина на фоне высокого окна сидит молодая красавица. Неотрывно глядит она в небольшой серебряный таз, стоящий у ее ног. В тазу по воде плавают крохотные кораблики с зажженными свечами. Это старинное венецианское гадание.
В тот день она решила узнать свою судьбу. О, если бы она ее узнала! Как я любил разглядывать ее лицо на старинном экране! Томно склонив головку с распущенными волосами, она глядит в серебряную воду. И плавают, плавают свечи на крохотных корабликах. И колеблется неверное пламя.
В эту женщину были влюблены самые блестящие люди века. Ее красоте завидовала Мария Антуанетта. И мечтательный гетман Огинский, и властительный немецкий государь князь Лимбург были у ее ног. Ей объяснялся в любви самый блестящий донжуан Франции — принц Лозен. И граф Алексей Орлов, самый блестящий донжуан России... Тогда, в том доме, я собирал по крохам все, что осталось о ней.
И, читая полуистлевшие письма истлевших ее любовников, я шептал вслед за ними безумные слова: «Ваши глаза — центр мироздания...», «Ваши губы — моя религия...», «Ваши руки подобны плющу нежности...» Уходят наши тела... Но страсть и любовь остаются.
И все чаще стало мерещиться мне...
Исчезал московский домик, пропадал, тонул в снежной метели. И видение Санкт‑Петербурга: белая петербургская ночь, безжалостный золотой шпиль крепости. И кронштадтский рейд. И силуэты фрегатов в белой ночи.
«Самое неправдоподобное в этой истории — что это правда».
Джакомо Казанова
Друзья, история продолжается. И мы продолжаем говорить о ней, онлайн и офлайн. Приходите на авторские вечера, читайте и обсуждайте посты, смотрите программы.
Авторские вечера https://radzinskiy.com
ВКонтакте – посты, обсуждения, анонсы вышедших видео https://vk.com/radzinski
Дзен – статьи, посты, цитаты https://dzen.ru/radzinsky
Youtube – программы, интервью, архивные видео https://www.youtube.com/@radzinsky
Подписка – это билет в первый ряд к разговорам о тайнах истории
#радзинский #история