Здравствуйте! Наконец-то, кто-то сказал правду! Не могу не восхищаться словами Михаила Горевого. Хочется аплодировать ему стоя! И ещё больше — чтобы его слова услышали там, где принимают решения о судьбе нашей культуры. Меня искренне задело его интервью, поэтому прошу простить, если эмоций в этой статье будет слишком много. Давайте разберёмся в сказанном Горевым, поговорим о русском театре, о том, во что он превращается, и обменяемся мыслями.
Дорогие мои, перед началом обсуждения сегодняшней темы, очень вас прошу подписаться на мой Телеграм канал "Записки актёра"! Я не понимаю что дальше будет с площадкой Дзен, устал бороться с её алгоритмами и ограничениями. В ТГ выходят рубрики про профессию, которых не будет тут, там я всегда на связи и веду канал в Телеграме с большей радостью и вдохновением. Вы очень поддержите и поможете, подписавшись на Телеграм. Спасибо, начинаем.
Тема, которая мучает меня давно, — это будущее нашего театра. Того самого, глубокого, психологического, русского театра, которым восхищались не только мы, но и весь мир. Поводом стали слова Михаила Горевого — актёра удивительной судьбы. Он сумел заявить о себе в Голливуде, снимался у Спилберга, играл рядом с Пирсом Броснаном и Томом Хэнксом, но, что особенно важно, вернулся и остался предан российской сцене. Мне доводилось наблюдать за его работой — будь то сцена или репетиции. Это настоящий артист, тонкий режиссёр, человек, для которого театр — живая материя.
И что особенно трогает — Михаил искренне болеет за наш театр. По-настоящему. И именно поэтому он так откровенно высказался о Константине Богомолове, фигуре, которая уже несколько лет вызывает у меня ту же реакцию — недоумение, раздражение и чувство, будто нас водят за нос.
Вот его слова:
«У меня, к счастью, не было никаких отношений с режиссером Константином Богомоловым. Он и ему подобные господа разрушают русский психологический театр».
Разве не так? Я уже не раз говорил: спектакли Богомолова — это игра в подмену. Там нет смысла, только демонстративный символизм, показная «смелость», развязность и отсутствие того, чем славился русский театр — глубины, психологии, честного разговора со зрителем. А ведь именно такие постановки становятся «модными», именно они получают престижные награды, собирают полные залы и аншлаги.
И тут возникает главный вопрос: почему именно Богомолов так настойчиво продвигается? Чьими усилиями он становится «лицом современного театра»? И главное — зачем? Чтобы окончательно отрезать традицию? Стереть границы между высоким и банальным, сценой и кабаком?
В том же интервью Горевой поделился наблюдением: когда он работал в Голливуде, коллеги постоянно расспрашивали его о Станиславском, о МХТ, о системе, которая изменила мировое актёрское искусство. Им это было по-настоящему интересно. Но, как он признался, отвечать ему было неловко. Ведь в тот момент театр, основанный Станиславским, был украшен афишами очередных «новаторских» спектаклей Богомолова.
Вспомним «Идеального мужа», где классический текст был превращён в фарс с матом, вульгарными шутками и истеричными «сёстрами», у которых вместо мечты — только пустота. Полуголые актёры, реплики без интонаций, без внутреннего наполнения. И как тут объяснять тому же Спилбергу, почему половина зрителей покидает зал ещё в антракте?
Вот ещё цитата Горевого:
«Первое, о чём меня спрашивают, — это Московский Художественный театр. Когда узнают, что я окончил Школу-студию МХАТ, то вопросам о Станиславском и русском театре нет конца. Их очень интересует, как сегодня живет МХТ!»
А ведь больно это читать. Казалось бы, нам есть что показать, чем гордиться. Но вместо этого приходится опускать глаза: ведь на сцене, где играли Ефремов, Яншин, Тарханов, сегодня царят скандал, матерщина и дешёвый эпатаж. И при этом билеты на такие спектакли стоят десятки тысяч рублей и раскупаются за считанные дни.
И тут становится ясно: дело не в искусстве, а в моде. В том, чтобы «засветиться», сделать фото в антракте и выложить в соцсети с подписью: «Были на Богомолове. Очень тонко». Вопрос, что именно зритель увидел на сцене, уже не имеет значения. Сам факт присутствия важнее впечатления.
Выходит, театр превращается в статусный аксессуар, в знак принадлежности к «тусовке». Не катарсис, не потрясение, не духовный опыт, а модная отметка в ленте. Раньше аншлаг говорил о величии спектакля, теперь — лишь о хайпе. Но кто из зрителей в зале действительно приходит за настоящим искусством?
Цинично? Возможно. Но разве не правда?
Горевой подводит страшный итог:
«„богомоловы“ и им подобные разрушают то сакральное здание, которое воздвигли великие мастера русского искусства в начале XX века. В театр нельзя допускать таких нeгoдяeв!»
И тут невозможно спорить. За всей мишурой и показной «смелостью» скрывается пустота. А театр ведь — это не просто развлечение. Это зеркало общества, его душа. Если в этом зеркале отражаются только гримасы, похабщина и грязь, то кем становимся мы сами?
И вот главный вопрос: действительно ли Богомолов даёт зрителю то, что ему нужно? Или это искусственно навязанная «мода», продвигаемая определёнными кругами? Почему психологическая глубина вдруг становится «устаревшей», а банальный эпатаж — «смелым новаторством»?
У меня нет однозначного ответа. Возможно, время всё расставит. Но тревога остаётся. И я, как и Горевой, не могу молчать.
Я никому не навязываю своё мнение. Просто делюсь болью.
А что думаете вы? Согласны ли с Михаилом Горевым? Напишите в комментариях — очень интересно ваше мнение.
Если пропустили мою предыдущую статью, пожалуйста, почитайте: