"Случайно захвачены были владения на Аляске, но не было никаких попыток расширить их, хотя в своё время не составило бы ни малейших затруднений захватить весь западный берег Америки..."
"Маркиз Ито, приезжавший в 1903 г. в Петербург с предложением России союза, встретил почему-то холодный приём и не мог добиться никакого определённого решения.
Если бы не бездарность нашего дипломатического ведомства, захваченного инородцами..."
"Новое время", 4 июня 1911г.
Русское небо встретило американских гостей менее гостеприимно, чем русская земля: несносный холод и дождь могут дать им представление больше о петербургском ноябре, чем об июне.
Хотя политика столь же непостоянна, как погода, но было бы жаль, если бы каприз погоды отразился на серьёзности политического визита.
Прекрасный тост адмирала Баджера—за восстановление дружбы между двумя нациями—намекает на печальное в недавнем прошлом охлаждение этой дружбы и приятную возможность возвращения к более благоприятной политической погоде.
Для этого обе нации должны использовать единственное отличие политики от погоды: в то время, как погоду делают непокорные нам стихии, политику мы делаем сами. Тут нет иного солнца, как ясное и трезвое сознание, а также взаимная расположенность культивировать только полезные друг для друга отношения.
До недавнего времени реальные связи России и Америки почти отсутствовали; ни полезными, ни опасными взаимно обе страны быть не могли.
Применение пара к мореплаванию сблизило материки и с каждым десятилетием сближает их всё более. Все становятся соседями всех. Возникают новые, неожиданные элементы мировой политики, связывающие иногда то, что они разделяют. Между нами и Америкой недавно «пробежала чёрная кошка», но так как эта кошка оказалась жёлтой—yellow monkey, то вместо того, чтобы навсегда рассорить великую славянскую империю с великой англо-саксонской республикой, Японии, может быть, суждено соединить эти страны более реальными и более прочными, чем прежде, узами.
Пока Японии не существовало, как военной державы, Россия и Америка могли ещё думать о соперничестве в Тихом океане. Но вот, подобно внезапно поднявшемуся из недр морских вулкану, чрезвычайно быстро развилось одинаково опасное как для Америки, так и для России японское могущество,—и очень возможно, что одинаковость опасности заставит обе христианские державы подумать о соглашении.
Прежде оно было невозможно уже потому, что было не нужно. Теперь выяснилась при некоторых условиях полезность такого соглашения, а может быть, и необходимость его.
«В истории человечества,—заявил Рузвельт в Сан-Франциско,—открывается новая—тихоокеанская эра». Об этой эре с тех пор говорили и писали очень много; для нашей темы самое интересное в этом отношении было сказано тем же Рузвельтом: «Господство над Тихим океаном должно принадлежать Соединённым IIIтатам».
Это были не хвастливые слова: ряд красноречивых фактов подтверждал давнее намерение осуществить грандиозный лозунг.
В 1868 г. Соединёнными Штатами приобретается за смехотворно-ничтожную сумму вся Русская Америка, оказавшаяся сказочным «золотым кладом» для предприимчивых Американцев.
В 1895 г. присоединяются Гавайские острова, в 1898 г.—Филиппинские и один из Марианских (Гуам).
Одновременно Соединённые Штаты заняли первое после Англии место в торговых оборотах с Китаем. Последние увеличились за одно десятилетие с 8 на 27 мил. долларов. Вообще, вывоз товаров в Азию из Соединённых Штатов за последнее десятилетие увеличился почти на 275%, тогда как вывоз в Европу поднялся всего лишь на 60%, в Канаду—на 80% и в Южную Африку—на 30%.
Как видите, слова Рузвельта имели достаточно веское основание. Для великой республики сама собою сложилась в мире линия наименьшего сопротивления,—как для торговой энергии, так и для империальной вообще. «На Запад, в Азию!»—вот естественный теперь для Соединённых Штатов клич, ибо к Востоку от Америки стоит древне-культурная, богатая, с сильным 400-сот-миллионным населением Европа, сама не знающая, куда девать свои товары.
Из свободных человеческих бассейнов, не вполне захваченных европейцами, остался один Китай. Закрепить его колоссальный рынок для Америки составило бы победу, равносильную захвату Англичанами Индии. Даже одна лишь провинция Китая—Манчжурия казалась до того лакомой в торговом отношении, что ради «открытых дверей» её Америка оказала Японии поддержку в сокрушительной войне с Россией.
На пути к господству в Тихом океане встретилось неожиданное препятствие—Япония. Что касается России, то, серьёзно говоря, она никогда не соперничала с Америкой и вообще никогда не мечтала превратить Тихий океан в русское озеро. Совершенно наоборот,—Россия всё делала обратное для этой цели.
Случайно захвачены были владения на Аляске, но не было никаких попыток расширить их, хотя в своё время не составило бы ни малейших затруднений захватить весь западный берег Америки. Напротив,—мы уступили Англии и Соединённым Штатам значительные части уже занятой территории, уступили даром.
Благодарная за некоторые услуги Испания предлагала России Калифорнию,—Россия отказалась от этого, как отказалась от мысли присоединить Гавайские острова.
Русские мореплаватели ещё в парусную эпоху делали открытия в Тихом и Южном океанах, но Россия намеренно чуждалась островных приобретений.
Если мы раздвинули границы Империи до тихоокеанского побережья и дали пышное название Владивостоку, то всё это было актом скорее мечтательной политики, чем серьёзной.
Выходцы из-за десяти тысяч вёрст, за столетия владения тихоокеанским побережьем мы не извлекли из последнего и сотой доли пользы в сравнении с неслыханным ростом, например, американского Дальнего Запада.
Итак, если бы Соединённые Штаты действительно захотели быть хозяевами Тихого океана то, конечно, не Россия явилась бы к тому преградой. Преградой является коренная жительница Дальнего Востока, стоящая как бы на страже его искони веков,—именно Япония.
Не лишне напомнить то, что хотя Америке удалось ввязать Японию в войну с Россией, но только простая случайность помешала, чтобы та же война разразилась совершенно по другому направлению.
Маркиз Ито, приезжавший в 1903 г. в Петербург с предложением России союза, встретил почему-то холодный приём и не мог добиться никакого определённого решения.
Если бы не бездарность нашего дипломатического ведомства, захваченного инородцами, то вместо кровопролитной войны мы, вероятно, до сих пор состояли бы в союзе с Японией, и очень возможно, что воинственность последней обрушилась бы тогда на Америку.
Дело в том, что именно американская политика, вопреки крайней её любезности, нанесла Японии самый существенный ущерб.
Гавайские острова, например, были заняты Америкой почти накануне предполагавшегося присоединения их к Японии, ибо уже тогда число японских эмигрантов на островах превышало число туземных жителей.
Япония лишилась чудного, чисто райского архипелага, который имела нравственное право считать своим.
Затем, захват огромного и богатого Филиппинского архипелага приблизил к Японии Америку на расстояние слишком опасного соседства. На Филиппинах находится слишком 20-тысячный американский корпус, опирающийся на неприступную крепость и сильную постоянную эскадру.
Кроме Сан-Франциско и Педжет-Соунда (*англ. Puget Sound), обращённых прежде всего против Японии, в Тихом океане создаётся первоклассная морская база на Гонолулу,—опять против кого же?
Нe забывают Японцы и того, что без каких-нибудь чрезвычайных причин Соединённые Штаты в одно десятилетие после захвата Гавайских островов истратили на усиление флота до 300 мил. рублей, и с тех пор флот растёт, причём с прорытием Панамского канала вся масса стальных дредноутов может обрушиться в один прекрасный день на Японский архипелаг.
Японцы считают и Американцев и Европейцев пришельцами в Тихом океане, а себя—исконными хозяевами его: естественно, что лозунг, заявленный Рузвельтом в отмену доктрины Монро, им совсем не нравится.
Естественно, что в числе близких возможностей Японцы предполагают и войну с Америкой. В видах подготовки к ней, высылается обильная, весьма подозрительная эмиграция Японцев всюду, где допустимо действительное столкновение. По общему плану вооружений Японии, по-видимому, больше данных к тому, что ближайшая война предстоит с Россией, но это не обезпечивает и Америку от одновременного удара.
Колоссальные заготовления Японии в Корее могут иметь и наступательную цель—отвоевание Восточной Сибири,—но могут иметь и чисто оборонительную задачу.
В случае войны с кем бы то ни было, Япония, конечно, должна быть уверена в обезпеченности своего тыла со стороны России. Милые улыбки и прекрасные слова кое-что значат в дипломатии, но гораздо существеннее миллион солдат, опирающийся на крепости и сети стратегических путей. (*См. С. Е. Толмачёв, «Нужна ли нам Восточная Сибирь) Обезпечив себя такой страховкой со стороны России и Китая, Япония может считать свои руки развязанными для борьбы с более далёкими, но более заманчивыми врагами, и именно теми, которые открыто покушаются на родину Восходящего Солнца—океан, из которого оно восходит.
От умного американского правительства, вероятно, не ускользнуло следующее загадочное обстоятельство. Япония, победив две империи, величайшие в свете, продолжает вооружаться с неслыханным напряжением. Если бы речь шла только об удержании добытых позиций, то достаточно было бы тех сил, которые Япония имела в конце победоносных войн.
Зачем же, спрашивается, иметь ей двойные силы, непременно двойные и никак не меньше?
В 1905 году, по окончании войны, Япония отправила обратно около миллиона солдат, что вместе со 100.000 числившихся в лазаретах, да 300.000 остававшихся в казармах, составляло около 1.600.000 человек. Но уже к 1909 году общее число штыков и сабель доведено было до полуторного состава (вместо 13 дивизий—20, вместо одной смешанной бригады—2 и т.д.). Через три же года, в 1914 году, Япония будет иметь в военное время 44 дивизии, отдельные части и запасы на убыль, кроме артиллерии и кавалерии.
Спрашивается, при отсутствии даже и тени агрессивной политики со стороны России, при совершенной не склонности её искать реванша, чем объяснить громадное увеличение японских сухопутных сил? Ничем, кроме желания Японии быть способной вести войну на два фронта, или, по крайней мере, иметь на случай войны с Америкой хороший заслон против континентальных её соседей.
Ещё загадочнее сильный рост японского флота. Если бы имелась в виду война с одной Россией, то не потребовалось бы вовсе увеличивать флота, однако японский флот уже теперь вдвое сильнее того, что она имела в 1904 г., а через три года, пожалуй, он будет втрое сильней. В 1904 г. Япония имела всего 6 броненосцев, 8 броненосных крейсеров и разную мелочь,—через три же года, в 1914 году, она будет иметь 18 броненосцев, из них некоторые будут колоссальной конструкции «Дреднаут» в 22—23 т.тонн.
Сверх того, у неё будет 17 бронированных крейсеров, минный и подводный флот. Хотя, в общем, японский флот и будет несколько уступать американскому, но последний неминуемо должен быть разбросан на несколько частей.
Пока не прорыт Панамский канал, шансы Японии в борьбе с Америкой очень велики, и весьма допустимо, что упоённое победами Японское правительство использует эти шансы. Японии необходимо спешить и потому, что сухопутная армия Соединённых Штатов сейчас слишком мала и неорганизованна, тогда как японская—на высшей точке своего подъёма. Японии нужно спешить использовать и сравнительную неготовность к войне России и Китая, и связанное состояние других европейских держав, которые едва ли могли бы вмешаться в войну с Америкой.
Единственные опасные страны—Англия и Германия—нейтрализованы собственным, слишком серьёзным соперничеством,—стало быть, набег Японии на Америку не вызовет ничьего участия. Спрашивается, возможен ли подобный набег технически?
Американцам нечего доказывать могущество морского транспорта в наш век. В Германии строятся пароходы, способные вместить до 4500 человек зараз, т.е. население целого уездного города. Япония обладает огромным коммерческим флотом, и каких-нибудь сто пароходов она всегда найдёт для 200-тысячнаго десанта. А уже одна такая армия с соответствующей артиллерией в состоянии разгромить весь американский Запад.
Но ради какой цели это случилось бы?—спросит читатель.
Цель у всех завоеваний необычайно простая и одна и та же с тех пор, как свет стоит. Цель эта—победа и приобретение. Для Японии победить Америку—значит остановить уже идущее нашествие последней на азиатский материк. Победить в данном случае—значит восстановить свои хозяйские права в Тихом океане вместо чужих. Победить—значит взять из довольно слабых рук два драгоценные архипелага, отчасти уже заселённые Японцами, т.е. раздвинуть островное царство действительно на весь Тихий океан.
А главное, и может быть, самое существенное—это то, что победа над Америкой обещает огромную контрибуцию, которой Япония не могла взять с России и в которой она более всего нуждается.
Не надо забывать, что при всей воинственности своей, Япония—очень бедная страна. По числу населения она не может содержать великодержавную армию и великодержавный флот иначе, как на чужой счёт, т.е. на счёт контрибуций и захваченных территорий.
Для последних войн и вооружений государственный долг Японии доведён до 2.276.000.000 рублей. Ежегодная дань банкирам в виде процентов доходит в Японии до 166 миллионов рублей, что составляет 40% японского бюджета. Последний возрос за последнее десятилетие втрое, а налоги увеличились за 15 лет вчетверо.
Не в характере Японии останавливаться на полдороги: напротив, поражает их способность ставить многолетние задачи и методически осуществлять их.
Японцы не всегда молчат о своих планах,—иногда они красноречиво проговариваются. Например, вспомните, что говорил военный министр японский Тэраути в парламенте четыре года назад: «Для нас замкнуться в наших границах в Манчжурии значило бы отступить... Я глубоко убеждён, что распря между великими державами разразится не в Европе, а на востоке от Индии и на западе или севере от Японии». При этом, грядущим войнам приписывается решение вообще азиатского вопроса.
Если мы, Русские, знаем, что лежит к северо-западу от Японии, то и Американцы, конечно, хорошо знакомы с местностью «к востоку от Индии». Восстановление дружбы между Россией и Америкой, если пророчество адмирала Баджера окажется удачным, найдёт опору не только в естественной солидарности христианских и белокожих рас, но в весьма реальных интересах общемировой их политики. В борьбе за Азию или за какой другой материк победа должна принадлежать высшей расе.
------------------------------------------------
Примечание.
Как радикально все изменилось! Прикладное значение статьи, конечно, устарело. Но познавательное, несомненно, осталось.
ALMA PATER