Художница — о жертвенности, корпоративном феминизме и выгорании, спрятанных в детской анимации.
Может быть, это началось с тех самых DVD-дисков. Мы с подругами завороженно смотрели на экран, где феи Барби порхали в сияющих платьях, и эхом отзывалось в ушах: "Ты можешь все!". Спустя годы мой проект "Пыльца и пыль", показанный на выставке "Куколки превращаются в бабочек. Мем-культура" в HSE ART GALLERY (Винзавод), стал попыткой разобраться: что же на самом деле посеяли в нас эти "нежные" истории? Откуда это рвение спасти весь мир взмахом волшебной палочки? Я исследую взращенные жертвенность, комплекс спасателя и кризис идентичности, используя как материал всего один мультфильм – «Барби-Марипоса» (2008). И вот что из этого вышло.
1. Ядро: Сладкая Горечь Иллюзии
Суть проекта «Пыльца и пыль»? Это исследование внутреннего разлома. Разлома между детской верой в магию "правильного" женского поведения, решающего все проблемы, и взрослым осознанием токсичности этой установки. Я хочу, чтобы зритель почувствовал эту сладковатую горечь ностальгии, оборачивающуюся тревогой. Название – ключ. Пыльца – это само обещание: блеск крыльев, магия трансформации, сила добра, бесконечный потенциал. Пыль – это осадок реальности: рутина, выгорание, нереализованные ожидания, понимание, что ты не супергероиня, а человек, и мир спасается не одним жестом. Это две стороны одной медали – красивой, но опасной иллюзии, вскормленной масс-медиа.
2. Почему Сейчас? Почему Барби? Феминизм как Гламурное Рабство
Зачем говорить об этом именно сейчас через призму детской анимации 2008 года? Потому что мы и есть то самое поколение, выросшее на этих «спасительницах». Мы вошли во взрослую жизнь с этим багажом – и уперлись в стену выгорания, тревожности, чувства вины за то, что не дотягиваем до идеала. «Барби-Марипоса» 2008 года – идеальный артефакт для вскрытия проблемы. Это пик превращения феминистских идей в удобный корпоративный продукт. Героиня умна, добра, жертвенна, «сильна» – но *исключительно* в рамках, безопасных для патриархата и капитала: она неизменно конвенционально красива, ее забота направлена вовне, ее борьба лишена реальной сложности. Моя работа показывает механизм: как освободительный посыл («ты можешь все!») через мощь медиа-машины превращается в новый набор кандалов – паттерн «идеальной спасительницы». Это не свобода, это гламурное рабство под соусом эмпауермента. И об этом кричать необходимо, пока мы не перестали узнавать этот паттерн в себе и вокруг.
3. Метод: Микроскоп, Наведенный на "Марипосу"
Почему только один мультфильм? Как он стал материалом? Ограничение было принципиально. Это микроскоп, направленный на один образец культуры. Я хотела показать, насколько глубоко и последовательно паттерны жертвенности, спасательства и навязанной модели феминности вшиты даже в один, казалось бы, «невинный» продукт. Ключевыми стали сцены: бесконечные, почти маниакальные призывы «Мы идем спасать мир!», моменты жертвенности героинь (отказ от личного счастья «ради общего блага»), их идеализированная, почти кукольная, однотипная внешность, сестринство, построенное исключительно на взаимном обслуживании этой грандиозной спасательной миссии.
Как "нежный" материал стал инсталляцией? Через насильственное вырывание сцен из контекста. Я довожу их до абсурда: повторяю ключевые фразы десятки раз, накладываю кадры друг на друга, замедляю до болезненности. Звук – это эхо обещаний, превращающееся в скрежет, в нарастающий гул, заглушающий первоначальную мелодию. Изображение дробится, зеркалится, распадается на пиксели. Инсталляция здесь – не прихоть, а необходимость. Нужно было создать ловушку для зрителя. Пространство выставки наполняется этим диссонансом – некогда красивые, притягательные образы становятся навязчивыми, удушающими.
Ты не просто пассивный наблюдатель у экрана – ты *внутри* этого механизма порождения иллюзии, ты ощущаешь его давление физически.
4. Реакция и Отзвук: "Это же про меня!"
Как отреагировали зрители? Что дал проект мне? Реакция была... обжигающе узнаваемой. Многие девушки и женщины моего возраста подходили с глазами, полными смеси грусти и облегчения: «Боже, это же про меня», «Я так и знала, что с этими феями что-то не так!», «Это про мое выгорание». Были и резкие отклики – «зачем портить детское?», что лишь подтверждало силу воздействия и необходимость такой рефлексии. Самое ценное – диалог о выгорании, который запускала работа. Люди начинали делиться своим опытом «спасательства» на работе, в отношениях, в активизме, о чувстве вины за неидеальность. Контекст выставки про мем-культуру оказался идеальной ироничной рамкой. Ведь эти образы фей-спасительниц – они *уже* стали мемами в нашей коллективной памяти! Их тиражируют, пародируют, но глубинный паттерн поведения, который они несут, остается неизменным. Для меня проект стал глубоким художественным исследованием-исповедью. Я осознала, насколько глубоко это во мне самой. И это освобождение – назвать вещи своими именами, вытащить их на свет в пространстве искусства.
5. Будущее: Пыльца в Цифре и Планы
Что дальше с «Пыльцой и пылью»? Это высказывание ощущается как завершенное. Я планирую показывать инсталляцию в новых контекстах – возможно, на фестивалях медиа арта или выставках, фокусирующихся на гендерных исследованиях. Интересно посмотреть, как она «зазвучит» за пределами Москвы, в другом культурном поле.
Будет ли развитие темы?* Саму инсталляцию развивать не хочу – она самодостаточна. Но тема корпоративной упаковки свободы, превращения освободительных идей в товар и паттерн, – неисчерпаема! Сейчас меня манит ее миграция в цифровую среду. Как паттерн «идеальной спасительницы/деятельницы» проявляется у бьюти-блогеров с их «ленивыми» (но все равно ведущими к идеалу) советами? Как активизм превращается в контент? Как бесконечный self-care становится новой обязанностью? Возможно, следующий проект будет о диджитал-пыльце и алгоритмической пыли – о том, как новые медиа подхватывают и усиливают старые, опасные сказки.
Личное Измерение
Насколько это личное? Абсолютно. Это моя история и история моего поколения. «Мы» в начале – это я и мои подруги, завороженно смотревшие эти DVD в 12-14 лет, впитывавшие их как инструкцию к жизни: будь красивой, доброй, жертвенной, спасай всех – и обретешь счастье. А потом пришел реальный мир со своей сложностью, жестокостью и отсутствием волшебных палочек. Кризис идентичности? Да! Потому что реальная сила, реальная борьба, реальная забота о себе и других выглядит иначе. "Пыльца и пыль" – мой способ вынуть занозу ностальгии. Пересмотреть ее под микроскопом искусства. И сказать: «Смотрите, вот как нас программировали на невроз. Но мы можем это увидеть. Мы можем это назвать. Мы можем начать дышать свободнее, стряхнув с крыльев налипшую пыль». Эта рефлексия, пережитая и воплощенная, – болезненный, но необходимый катарсис.