Попытки угадать мысли российского президента выглядят как правило довольно глупо. В основном потому, что как сказал один неглупый человек, Путин не измысливает хитрых планов, он дзюдоист – пользуется возможностями. Поэтому мои дальнейшие измышления смело можно отнести к политологической фантастике. Надеюсь – научной
В политике любой империи всегда присутствуют три составляющие – идеологическая, военно-политическая и экономическая. Обычно доминирует какая-то одна, но учитывать надо все. Главное заключается в том, что ни один крупный политический деятель не будет планировать свою политику исходя исключительно из идеологических соображений. Идеология играет роль мотивации для народа, но на саму политику всегда оказывает третьестепенное влияние.
Однако и народные массы, и внешние наблюдатели зачастую отдают первое место именно идеологии – как проще. Идеология на поверхности, в то время как над геостратегическими материями надо задумываться, а материальный интерес не всегда очевиден даже участникам процесса.
Даже в тех случаях, когда идеология официально декларирована, это приводит к грубейшим ошибкам. Классика – "анализ" Виктором Суворовым политики Сталина в предвоенным период (мы понимаем, что он подгонял реальность под заранее определённый результат, но логика Суворова выглядит… логично). Всё же просто: Сталин – коммунист, по Марксу коммунизм может быть построен только во всём мире ("построение коммунизма в одной стране" – ересь, на что упирал Троцкий), значит Сталин собирался завоевать весь мир.
Сталин весь мир завоевать не собирался. Судя по его предвыборным речам (не измышленным Суворовым, а настоящим) Вторая Мировая война виделась ему как, в известной степени, повторение Первой Мировой – всемирной мясорубкой, результатом которой будет рост революционной активности. СССР достаточно будет стоять в стороне и подкидывать дровишки в костёр, а потом уже, когда восставшие пролетарии попросят, оказать военную помощь. Потому что Сталин – не Троцкий (кстати, подозреваю, что победи во внутрипартийной борьбе Троцкий, он вполне мог бы выдвинуть еретический лозунг).
Это случай, когда идеология лежит на поверхности. А она вообще редко там лежит. Ещё недавно в моде был отказ от идеологий – какие идеологии, когда конец света (в смысле – истории) с минуты на минуту наступит? У нас, к тому же, собственная психологическая травма – 70 лет насквозь идеологизированного существования в ожидании конца света (в смысле – капиталистической частной собственности) как бы подталкивают к отказу от обязательной идеологии.
Однако безидеологическое существование – миф. Фукуямовский "конец истории" – это как раз идеология, растущая из всё той же ветхозаветной эсхатологии, что и ожидание коммунизма. Когда нам предлагали отказаться от идеологии, подразумевали – отказаться от идеологии, отличной от пропагандируемой на Западе.
Так или иначе, государства без идеологии не бывает, но если она официально не декларируема, то приходится её угадывать. Вот и российские народные массы, и западные аналитики пытаются реконструировать российскую идеологию и приходят к выводу, что Путин восстанавливает то ли Российскую империю, то ли обновлённую версию СССР. И, соответственно, рисуются линии границы на территории Украины в соответствии с представлениями о том, как в этой логике будет лучше.
Между тем, легко убедиться, что таких целей государство российское перед собой не ставило и не ставит. Определяется это просто – по Белоруссии. Совершенно естественно, что первым шагом на пути воссоздания Российской империи/СССР должна была быть интеграция единственного однозначного союзника. Однако создание Союзного государства было заморожено на весьма невнятном этапе. Во всяком случае Александр Григорьевич имеет гораздо больше степеней свободы, чем имели малороссийские гетманы при Алексее Михайловиче, а сами государства существенно отличаются и никаких поползновений к тому, чтобы их как-то унифицировать не заметно.
Как ни странно, но реальную стратегию российской власти по отношению к соседям правильно определил такой "эксперт" как президент Финляндии Александр Стубб. Он буквально сказал:
"Что произошло с Финляндией в 1944 году? После Зимней войны и войны-продолжения мы были вынуждены заключить нелёгкий мир со Сталиным. Нам удалось сохранить независимость, в отличие от наших прибалтийских соседей. Но мы утратили право самостоятельно выбирать, в какие союзы вступать, и потеряли 10% своей территории. Я бы никогда не хотел, чтобы подобное произошло с Украиной".
На самом деле Финляндия была ограничена только в проведении антироссийской (на то время – антисоветской) политики, причём не потому, что этого злой Сталин требовал, а потому, что этого хотели финны в рамках политики Паасикиви-Кекконена. Шведу Стуббу на финнов наплевать. У него видимо где-то Полтава свербит.
Если мы обратимся к историческому опыту, то легко вспомним – 22 июня 1941 года стало возможным только в условиях появления советско-германской границы. А нейтральная Финляндия была для СССР площадкой для связи с Западом (как для Московского царства XVII века Речь Посполитая).
Соответственно, задача российского руководства создать вокруг себя пояс не обязательно дружественных, но нейтральных и заинтересованных в нормальных экономических отношениях с Россией государств. С одной стороны, они будут площадкой для торговли с Западом, с другой – естественным барьером на случай, если кто-то решит вторгнуться в Россию (правда, та же Польша в межвоенный период оставалась главным военным противником СССР – "линия Сталина" строилась именно против неё и гораздо более слабой в военном отношении Румынии).
Опыт Украины вроде бы всему этому противоречит. Но на самом деле нет. Более того, всё укладывается в логику "финляндизации".
Включение в состав России новых территорий просто надо понимать не в контексте воссоздания РИ/СССР или "воссоединения русских земель" (лайт-версия РИ).
Случай Крыма в больше степени относится к ситуации, когда превалируют военно-стратегические соображения. Нахождение российских военных баз в Крыму позволяет контролировать Чёрное море. Однако в 2017 году срок базирования ЧФ в Крыму истекал, а новое украинское руководство не давала оснований сомневаться в том, что не допустит продления сроков базирования, более того – постарается их сократить. Вообще, нестабильная политическая ситуация на Украине создавала риски для нормального функционирования баз даже в случае, если, паче чаяния, удалось бы добиться продления базирования (в Крыму автору приходилось слышать рассказы о том, что в 2008 году Ющенко планировал блокировать Севастополь и уже началась переброска инженерных частей ВСУ в Крым).
Отметим, что Донбасс тогда Россия в свой состав принимать не собиралась, а напротив исходила из того, что его сохранение в составе Украины позволит обеспечить её нейтралитет.
А вот события 2022 года стали уже конкретным ответом Украине на нежелание отказаться от проведения антироссийской политики. Соответственно, потеря части территории рассматривается, с одной стороны, как "наказание" за антироссийскую политику, с другой стороны, предпринимается для обеспечения безопасности российской территории ("сухопутный коридор" в Крым). Собственно, так же, как было в 1939-44 годах в отношении Финляндии – ей ведь изначально предлагали территориальный обмен для обеспечения безопасности Ленинграда. Но финны решили упереться… Теперь Стубб страдает.
И да – сейчас многие в ужасе смотрят на Украину и не знают, что делать с этим антироссийским кадавром. И не добить нельзя и присоединять к себе боязно – там ведь не выдуманные "криптобандеровцы", а вполне реальные люди с кровавым счётом к России.
Но ведь с Финляндией было точно так же… И, кстати, базу под политику Паасикиви-Кекконена подводил не кто-нибудь, а маршал Карл Густав Маннергейм. До "Зимней войны" он, вместе с Юхо Паасикиви, пытался найти компромисс между выполнением требований СССР и возмущения "патриотической общественности". Не нашёл из-за вмешательства Запада*.
А вот в 1944 году финская "патриотическая общественность" сверхъестественным чутьем поняла, что сейчас её будут бить, и возможно даже ногами. Потому против перехода Финляндии на сторону Антигитлеровской коалиции не возражала, равно как и против изменения политики в отношении СССР после войны.
Сейчас, кстати, на Украине происходят довольно интересные процессы, в виде, например, мягкой рерусификации. Забавно наблюдать, как конченные нацисты с УНИАН (русскоязычные) и "Трухи" (украиномовные) пинают инициаторов создания "мовных патрулей", забывая, что "русский язык и культура – орудие российской гибридной агрессии"…
Отметим, что добивание Украины приведёт только к тому, что у России образуется ещё один кусок общей границы с той же Польшей. Как будто нам мало границ с Прибалтикой… Кстати, вступление в НАТО Финляндии в нынешней ситуации особой угрозы не представляет. В отличие от размещения войск НАТО на Украине.
Почему? Потому что так уже было – об этом писал Ростислав Ищенко, анализируя события лета-осени 1939 года:
"Впервые в британской истории решение о вступление Лондона в войну должно было принять иностранное (более того, польское) правительство. Я подчеркнул тот факт, что решение о вовлечении Великобритании в военный конфликт должно было принять не просто иностранное правительство, но правительство Второй Речи Посполитой потому, что именно это правительство зарекомендовало себя как предельно авантюрное и безответственное".
Сейчас, естественно, российская "патриотическая общественность" смотрит на ход СВО косо, недоумевая, почему бы не вдарить хотя бы "Орешником", если нельзя ядеркой, по центрам принятия решений в Лондоне и Вашингтоне или, хотя бы, на Банковой. Но Кремль уверенно проводит свою линию – как мне кажется, именно на финляндизацию.
Дать взвешенную оценку этого курса мы не сможем никогда, потому что история не знает сослагательного наклонения и никакой "контрольной России", чтобы реализовать в ней другую внешнеполитическую стратегию, у нас нет.
Казалось бы, политика Сталина в отношении Финляндии получила уже историческое оправдание, но нет-нет, да и раздаются голоса недовольных – надо было идти до Хельсинки или не надо было злить финнов авианалётом 25 июня 1941 года…
В любом случае, стенаниями "патриотической общественности" стоит пренебречь и реалистично оценивать ситуацию. Ситуация в мире меняется и меняется довольно быстро…
* Это, разумеется, не снимает с него вины за участие финских войск в блокаде Ленинграда, но сам по себе он всё же был реалистически мыслящим политиком. И именно поэтому позже нашёл общий язык с реалистически мыслящим Сталиным.
О ценностной базе новой российской идеологии можно прочитать в статье Павла Волкова "12 традиционных ценностей БРИКС и почему в них нет ничего от "традиционализма".
Василий Стоякин