В этом году исполнилось бы 95 лет народному художнику СССР Илье Глазунову. И десять лет, как ушла из жизни народная артистка СССР Елена Образцова. Однажды певица позировала известному художнику, и получился вот такой портрет.
Если вы хотите поддержать канал "Пераново перо" финансово, это можно сделать нажав соответствующую кнопку в конце материала.
Сегодня портрет Елены Образцовой кисти Ильи Глазунова выставлен в галерее его имени. А эта фотография сделана в 1981 году в квартире певицы в Жолтовском (ныне – Ермолаевском) переулке, когда два гения (кстати, оба ленинградские блокадники) работали вместе.
- Уговорить Елену Васильевну позировать было трудно, она очень избирательно к этому относилась. Но папа всегда до конца боролся за свою идею, - рассказывает мне сын мастера Иван Глазунов. – Знаю, что вся работа заняла несколько месяцев, потому что у обоих рабочие графики были напряженными. Конечно, эта фотография постановочная. Чтобы все выглядели хорошо, свет ставили, выбирали ракурс правильный. Но так они работали над портретом на самом деле. Возникали некоторые трудности, потому что дома у Образцовой - не мастерская. Было довольно тесно, а ведь, чтобы рисовать портрет, художнику нужно определенное расстояние.
- Эти белые обои с синими птицами на ветках я очень любила. Если не ошибаюсь, мама привезла их из Америки. Благодаря им, комната выглядела светлой и большой. Илье Сергеевичу понравились эти птички, увидев их, он сразу назвал их райскими и предложил именно на их фоне делать портрет, - делится в разговоре со мной дочь певицы Елена Образцова-Макарова. - Мама показала Глазунову все платья, которые у нее были и выбрали это темно-синее с шифоновой накидкой. Его специально для нее сшил греческий дизайнер Джордж Ставропулос. Она в этом платье много выступала по всему миру. Сегодня оно находится у меня дома. Помню, мама очень хотела, чтобы на портрете были розы, но Глазунов настоял на гвоздиках. Говорил, что здесь подойдут именно тонкие, хрупкие, красные цветы. Кстати, в одной из постановок «Кармен» мама выходила в последней сцене именно с гвоздиками, рассыпала их, как будто это капли крови ее героини.
- Дни, когда они работали над портретом, вспоминаю с особым удовольствием, - продолжает Елена. - Илья Сергеевич был потрясающим рассказчиком, энциклопедических знаний человек. Образован не только в своем мастерстве, прекрасно знал музыку, литературу, историю. Его визиты в наш дом для меня были введением в историю России. Что я - тогда советская школьница знала? Про плохого царя Николая II из учебников, про хорошую революцию. А Глазунов рассказывал так, что я понимала: есть и другая точка зрения. Когда он стал приглашать нас к себе домой, я любила в его огромной библиотеке забираться по приставной лестнице наверх, там усаживалась и читала. Илья Сергеевич выдавал мне, например, подшивку газеты «Правда» за 1919 год, я листала, и волосы дыбом вставали. Нам же в школе об этом не говорили. Глазунов рассказывал об иконах, об императорской семье. С ним было очень интересно. Создавалось ощущение, что я разговариваю с человеком из другой эпохи, у него речь была, как у героя 19 века.
Илья Сергеевич в работе был требовательным. Хотя передохнуть Елене Образцовой иногда разрешал. Что-то схватывал, и пока прорисовывал, позволял актрисе присесть. Писали только в те часы, пока с улицы светило солнце именно так, как нужно было художнику.
- Помню, Глазунов рассказал, как писал Индиру Ганди. Он оставлял в доме Ганди недоделанную работу, прикрывал полотном и наказывал: «Только не подсматривать». Однажды прикрыл так, чтобы потом самому можно было заметить: открывали полотно или нет. Пришел и увидел: да, все-таки подсматривали. Услышав это, Лена поняла, как действовать и, когда Глазунов уходил, подсматривала так, чтобы потом художник не догадался, - рассказывал первый супруг Образцовой Вячеслав Макаров.
В кадре Елена Васильевна положила правую руку на рояль. Оказывается, для нее с этим инструментом связана неприятная история.
- Это «Steinway», который маме выделили от Министерства культуры. Тогда в распоряжение минкульта поступили пять таких роялей. Один из них достался Святославу Рихтеру, другой – маме, три остальных – еще куда-то распределили, - вспоминает Елена Образцова-Макарова. - Рояль у нас стоял много лет. Однажды маме позвонили из министерства и сказали, что она должна рояль вернуть обратно, а еще заплатить за амортизацию. Вернули. Знаю, что он сейчас стоит в консерватории, по-моему, никому и не нужный. А в ответ о деньгах за ароматизацию мама сказала тогда чиновникам: «За всю свою жизнь я привезла в страну такое количество валюты, что этими роялями можно выстроить в два ряда дорогу от моего дома до консерватории и обратно». Тогда ведь советские артисты все заработанные за границей деньги сдавали государству. Когда выносили инструмент из квартиры, рабочие случайно ударили декой об угол. Раздался какой-то страшный звук. И мама закричала. Она проплакала несколько дней, даже врачей вызывали. Ведь оторвали кусок ее души. Да еще так унизительно поступили по отношению к ней! Будучи человеком сильным, мама не переносила хамства, в ответ терялась. Она могла бы побороться и рояль бы оставили, но сдалась. Мама именно эту историю всегда вспоминала с большим волнением. Кстати, умный Рихтер подобного избежал, - он сразу оформил свой рояль на баланс какого-то государственного учреждения, которое «выдало» ему инструмент в безвозмездное пользование.
В комнате и на рояле, в основном, фотографии коллег по музыкальному миру. Например, итальянского дирижера Клаудио Аббадо с его подписью. Есть фотокарточка Лучано Паворотти, где он написал Образцовой: «Люблю-блю-блю-блю-блю…» Так же снимок австрийского дирижера Караяна с автографом и признанием в любви.
- Этот шкаф, встроенный в стену, делался на заказ, - рассматривая кадр, вспоминает Елена Образцова-младшая. – Там хранились ноты, книги разные и альбомы по искусству, которые она покупала на свои суточные за границей. Помню, классе в четвертом на уроке рисования я изобразила Адама и Еву в раю. Библейские сюжеты позаимствовала в этих альбомах по живописи, и для меня это было естественным, не эротики, не порнографии в этом не увидела. Но учителя возмущались – девочка нарисовала такое! Звонили папе, ругались. Если говорить еще о мебели… В какой-то момент у мамы проснулся интерес к антиквариату. Помню, однажды она с помойки принесла два продавленных стула, про которых сказала: «Вот это антиквариат». Их восстановили, они и сейчас стоят в нашей квартире.
- Илья Сергеевич очень любил оперу, классическую музыку. Он слушал Марио Дель Монако, которого знал лично, Марию Каллас. Слушал музыку Рахманинова. Когда работал, включал записи. По музыке можно было узнать: в мастерской он находится или нет, - говорит Иван Глазунов. – Он и работал так, как на этой фотографии – в костюме. В те времена, конечно, было сложно в нашей стране с хорошей одеждой. Что-то он привозил из-за границы, но специально в ателье не шил. Несмотря на то, что, вообще, к одежде относился легко, у него был свой вкус, которому всегда следовал. Как говорила моя мама – Нина Виноградова-Бенуа, Глазунов может даже из чулка сделать галстук. Любил костюмы, галстуки, пиджаки. В свитере с оттянутым горлом никогда не ходил. Даже, если надевал джинсы, то носил их с пиджаком. Мне кажется, он одевался вопреки общепринятому представлению о художнике. Конечно, выделялся на фоне советской серой Москвы. Глазунов одним из первых в Москве ездил на «Мерседесе», курил сигареты «Мальборо». Но специально он имиджем не занимался, никого никогда не изображал. С Образцовой Глазунов встречался и после их совместной работы. Она ушла из жизни раньше Ильи Сергеевича на два года. К сожалению, папа не смог присутствовать на похоронах, но, знаю, очень страдал из-за этого.
Если вы хотите поддержать канал "Пераново перо" финансово, это можно сделать нажав соответствующую кнопку "поддержать". Подписывайтесь на канал "Пераново перо", ставьте лайки и оставляйте комментарии, потому что любое мнение интересно для нас.
Олег Перанов