— Марина, открывай немедленно! Я знаю, что ты дома! — громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и пролить горячий чай на документы нотариуса.
Руки задрожали. Свекровь стояла за дверью, и я точно знала зачем. Три дня назад нотариус огласил завещание моей бабушки — двухкомнатная квартира в центре города переходила мне. И вот теперь Галина Андреевна явилась за своей «долей».
— Марина! — стук усилился. — Не заставляй меня звонить Павлу!
Я глубоко вздохнула и пошла открывать. На пороге стояла свекровь — идеальная укладка, дорогое пальто, взгляд победительницы. За её спиной маячил консьерж с виноватым видом.
— Простите, Марина Сергеевна, — пробормотал он. — Говорит, что родственница, пустить велела...
— Всё в порядке, Иван Петрович, — я отпустила консьержа и повернулась к свекрови. — Галина Андреевна, чем обязана визиту?
Она прошла мимо меня, не снимая туфель — демонстративное неуважение к моему дому. Окинула взглядом прихожую нашей съёмной однушки, презрительно фыркнула.
— До каких пор вы с Павлом будете ютиться в этой конуре? — она прошла в гостиную. — Особенно теперь, когда у тебя появилась квартира получше.
Вот оно. Прямо с порога. Я закрыла дверь и последовала за ней.
— Бабушкина квартира — это память о ней, — сказала я спокойно. — Я не собираюсь её продавать.
— Память! — Галина Андреевна рассмеялась. — Дорогая моя, сентиментальность — удел бедных. А ты теперь владелица недвижимости стоимостью в восемь миллионов. Знаешь, что можно сделать с этими деньгами?
— Знаю. Но квартира не продаётся.
Свекровь села на диван, не дожидаясь приглашения. Её глаза сузились — я знала этот взгляд. Сейчас начнётся психологическая атака.
— Марина, давай поговорим как взрослые люди, — её голос стал медовым. — Павел — мой единственный сын. Всё, что у меня есть, когда-нибудь достанется ему. Но сейчас вы живёте в съёмной квартире, копите на первоначальный взнос по ипотеке... Зачем вам эти сложности?
— Мы справляемся, — я села напротив. — У Павла хорошая зарплата в IT-компании, я работаю бухгалтером. Через год накопим на первоначальный взнос.
— Через год! — Галина Андреевна всплеснула руками. — А можно решить всё прямо сейчас. Продаёте бабушкину квартиру, покупаете трёхкомнатную в новостройке. Места хватит и вам, и будущим внукам... и мне.
Я замерла. Вот оно — истинное лицо её плана.
— Вам? — переспросила я, хотя прекрасно расслышала.
— Конечно, — свекровь улыбнулась. — Я одна в своей большой квартире. Павлик так редко навещает. А если мы будем жить вместе, я смогу помогать с хозяйством, с будущими детьми...
— Галина Андреевна, — я постаралась говорить мягко, — мы с Павлом не планируем совместное проживание. Нам комфортно вдвоём.
Маска доброжелательности слетела с её лица за секунду.
— Комфортно вдвоём? — она поднялась. — А то, что мой сын каждый месяц отдаёт половину зарплаты за съём этой дыры, тебя не волнует? Ты эгоистка, Марина!
— Это наше с Павлом решение, — я тоже встала. — И квартира бабушки — моё наследство. Я распоряжусь им по своему усмотрению.
— Твоё наследство? — Галина Андреевна шагнула ко мне. — А ты не забыла, что замужем? Всё, что принадлежит жене, принадлежит и мужу. А значит — и его семье.
— Наследство не является совместно нажитым имуществом, — я скрестила руки на груди. — Даже если бы я захотела продать квартиру, решение принимала бы только я.
— Посмотрим, что скажет Павел, — свекровь достала телефон. — Сейчас я ему позвоню, и мы выясним, кто в вашей семье принимает решения.
— Павла нет в городе, — сообщила я. — Он в командировке до пятницы.
Это была правда, но Галина Андреевна явно не знала об отъезде сына. Её лицо на мгновение растерялось, но она быстро взяла себя в руки.
— Значит, ты специально дождалась, пока он уедет, чтобы оформить все документы? — обвинительный тон вернулся. — Боишься, что он заставит тебя поступить разумно?
— Документы я получила при нём, — я указала на папку на столе. — Павел знает о наследстве и поддерживает моё решение сохранить квартиру.
— Не может быть! — Галина Андреевна схватила папку раньше, чем я успела отреагировать. — Мой сын никогда бы...
Она открыла документы, пробежала глазами по тексту завещания, свидетельству о праве на наследство. Её лицо становилось всё мрачнее.
— Восемь миллионов четыреста тысяч, — прошептала она. — Рыночная оценка... И ты хочешь сказать, что Павел согласен просто оставить эти деньги лежать мёртвым грузом?
— Это не деньги, это дом, — я забрала папку из её рук. — Дом, где я выросла. Где бабушка прожила сорок лет. Там каждая вещь хранит воспоминания.
— Воспоминания! — Галина Андреевна расхохоталась. — Ты готова обречь моего сына на годы выплат по ипотеке ради своих воспоминаний? Да ты просто...
Она осеклась, явно собираясь сказать что-то оскорбительное, но сдержалась. Я видела, как она пытается взять себя в руки, сменить тактику.
— Марина, милая, — голос снова стал сладким. — Я понимаю твою привязанность к бабушке. Она вырастила тебя после того, как твои родители... Но подумай о будущем. О детях, которые у вас с Павликом появятся. Разве они не заслуживают просторного дома?
— Когда появятся дети, мы что-нибудь придумаем, — ответила я уклончиво.
— Придумаете? — свекровь покачала головой. — А я вот что придумала. Знаешь, у меня есть связи в налоговой. Интересно, как ты оформила документы на наследство? Все ли налоги заплатила? Может, стоит провести проверку?
Угроза повисла в воздухе. Я знала, что все документы оформлены идеально — я же бухгалтер, разбираюсь в бумагах. Но проверка налоговой — это всегда стресс, потеря времени и нервов.
— Вы мне угрожаете? — спросила я прямо.
— Что ты, дорогая! — Галина Андреевна изобразила возмущение. — Я просто беспокоюсь, чтобы у тебя не было проблем. Ведь если найдутся нарушения, квартиру могут арестовать.
Я молчала, обдумывая ситуацию. Свекровь явно не собиралась отступать. Но и я не намерена была сдаваться.
— Галина Андреевна, давайте начистоту, — я села обратно на диван. — Что вы на самом деле хотите?
Она помолчала, оценивая, стоит ли раскрывать карты. Потом села рядом — слишком близко.
— Я хочу лучшего для своего сына, — начала она. — Павлик талантливый, перспективный. Но ты держишь его на коротком поводке. Съёмная квартира, экономия на всём... А ведь он достоин большего.
— И продажа бабушкиной квартиры решит все проблемы? — я старалась говорить спокойно.
— Не только продажа, — Галина Андреевна наклонилась ближе. — Правильное распоряжение деньгами. Я знаю хорошего риелтора, мы найдём отличный вариант. Трёхкомнатная квартира, где будет место для всех. Я вложу свои сбережения, вы — деньги от продажи. Оформим всё на Павла.
— На Павла? — я подняла бровь. — А почему не на нас обоих?
— Ну, дорогая, — свекровь улыбнулась снисходительно, — браки иногда распадаются. А Павел — мой сын навсегда. Логично защитить его интересы.
Вот и вся правда. Она хотела не просто контролировать нашу жизнь — она готовилась к моему уходу из семьи. Квартира на Павла означала, что в случае развода я останусь ни с чем.
— То есть вы предлагаете мне продать наследство и вложить деньги в квартиру, где я не буду собственником? — уточнила я.
— Ты будешь женой собственника, — поправила Галина Андреевна. — Разве этого мало?
Я встала и подошла к окну. На улице шёл снег — первый в этом году. Белые хлопья кружились в свете фонарей, создавая иллюзию сказки. Но в моей жизни сказки не было — была свекровь, готовая разрушить мой брак ради контроля над сыном.
— Знаете, что я вам скажу? — я повернулась к ней. — Нет.
— Что — нет? — Галина Андреевна нахмурилась.
— Нет всему. Нет продаже квартиры. Нет совместному проживанию. Нет вашему контролю над нашей жизнью.
Свекровь поднялась, её лицо покраснело от гнева.
— Ты пожалеешь об этом! Я расскажу Павлу, какая ты на самом деле. Корыстная, расчётливая...
— Расскажите, — я пожала плечами. — Только не забудьте упомянуть, что пришли сюда за моим наследством. Что угрожали налоговыми проверками. Что предложили оформить всё на Павла, оставив меня ни с чем.
— Он мне поверит! Я его мать!
— Возможно, — я подошла к двери и открыла её. — Но я его жена. И в отличие от вас, я не манипулирую им ради выгоды.
Галина Андреевна стояла посреди комнаты, явно не ожидая такого отпора. Обычно невестки боялись её, шли на уступки, лишь бы сохранить мир в семье. Но я выросла с бабушкой — женщиной, пережившей войну и не боявшейся ничего. Она научила меня стоять за себя.
— Это ещё не конец, — процедила свекровь, направляясь к выходу. — Ты не знаешь, на что я способна.
— И вы не знаете, на что способна я, — ответила я спокойно. — Всего доброго, Галина Андреевна.
Она вылетела за дверь, громко стуча каблуками. Я закрыла замок и прислонилась к стене. Руки дрожали от адреналина. Война объявлена, и я знала — свекровь не отступит.
Вечером позвонил Павел. Я сидела на кухне, пила травяной чай и пыталась успокоиться.
— Привет, солнышко, — его голос звучал устало. — Как дела?
— Нормально, — я не стала сразу рассказывать о визите его матери. — Как командировка?
— Утомительно. Заказчики никак не могут определиться с требованиями. Похоже, задержусь ещё на пару дней.
— Жаль, — я искренне расстроилась. Мне нужна была его поддержка.
— Марин, а мама звонила, — сказал Павел после паузы. — Говорит, ты её выгнала.
Вот и началось.
— Я её не выгоняла. Просто попросила уйти после того, как она потребовала продать бабушкину квартиру.
— Что? — Павел явно удивился. — Она сказала, что пришла поговорить о нашем будущем.
Я глубоко вздохнула и рассказала всё: об угрозах, о плане с покупкой квартиры на его имя, о совместном проживании.
— Не может быть, — Павел помолчал. — Мама действительно так сказала?
— Можешь ей позвонить и уточнить, — предложила я. — Только вряд ли она признается.
— Марин, я... — он запнулся. — Прости её. Она одинока, ей кажется, что я от неё отдаляюсь.
— Павел, твоя мама пыталась манипулировать мной, используя моё наследство. Это не одиночество, это желание контролировать.
— Но может, её идея не так уж плоха? — осторожно сказал он. — Не про совместное проживание, конечно. Но если продать квартиру твоей бабушки и купить жильё побольше...
Я почувствовала, как внутри поднимается обида.
— Ты серьёзно? После всего, что я тебе рассказала?
— Марин, не злись. Просто подумай логически. Квартира пустует, а мы платим за съём. Это же нерационально.
— В той квартире живёт память о бабушке, — я старалась сдержать слёзы. — Она единственная, кто меня любил безусловно. И ты хочешь, чтобы я это продала?
— Я хочу, чтобы мы жили лучше, — Павел вздохнул. — Но если для тебя это так важно... Ладно, давай не будем ссориться на расстоянии. Вернусь — поговорим.
После разговора я долго не могла уснуть. Галина Андреевна уже начала обрабатывать сына, и семена сомнения были посеяны. Я знала её тактику — капля камень точит. Она будет звонить ему каждый день, жаловаться, рассказывать, какая я плохая жена, пока он не поверит.
На следующий день я поехала в бабушкину квартиру. Открыла дверь своим ключом, вошла в знакомую прихожую. Всё осталось как было: старый шкаф с зеркалом, вешалка, которую дедушка сделал своими руками.
В гостиной на стене висели фотографии — вся наша маленькая семья. Вот бабушка с дедушкой в день свадьбы. Вот мои родители — молодые, счастливые, не знающие, что через три года после моего рождения разобьются на машине. Вот я — пятилетняя, на руках у бабушки.
Я села в её любимое кресло, закрыла глаза. Казалось, даже запах остался — лаванда и свежая выпечка.
— Бабуль, что мне делать? — прошептала я в пустоту.
Конечно, никто не ответил. Но я словно услышала её голос: «Не дай себя в обиду, Мариша. Ты сильная, справишься».
Телефон зазвонил, вырывая из воспоминаний. Незнакомый номер.
— Алло?
— Марина Сергеевна? — официальный мужской голос. — Это Владимир Петрович из налоговой инспекции. К нам поступил сигнал о возможных нарушениях при оформлении наследства. Необходимо предоставить документы для проверки.
Галина Андреевна выполнила угрозу. Я спокойно ответила:
— Конечно, Владимир Петрович. Когда я могу подъехать?
— Завтра к десяти утра, кабинет 215.
Я записала информацию и сбросила вызов. Потом набрала номер своей подруги Лены — она работала юристом.
— Лен, мне нужна помощь. Свекровь натравила на меня налоговую.
— Рассказывай, — Лена сразу перешла в рабочий режим.
Я объяснила ситуацию. Лена выслушала и рассмеялась:
— Мариш, да у тебя железобетонные документы. Я же помогала их оформлять, помнишь? Пусть проверяют сколько хотят.
— Но это же стресс, время...
— А ты подай встречную жалобу, — предложила Лена. — На злоупотребление служебным положением. Если у свекрови действительно есть знакомые в налоговой, и они начали проверку по её звонку без оснований — это нарушение.
Идея мне понравилась. Галина Андреевна хотела войны — она её получит.
Следующее утро началось с похода в налоговую. Владимир Петрович оказался усталым мужчиной предпенсионного возраста, явно недовольным дополнительной работой.
— Вот все документы, — я выложила папку на стол. — Копии завещания, свидетельство о праве на наследство, квитанции об оплате госпошлины, справка об оценке имущества.
Он пролистал бумаги, хмыкнул:
— Всё в порядке. Не понимаю, зачем меня заставили это проверять.
— А кто заставил? — спросила я невинно.
— Звонок сверху был, — он махнул рукой. — Проверить срочно, отчитаться немедленно. А у меня сто дел.
— Могу я узнать, кто именно звонил?
Владимир Петрович посмотрел на меня внимательно:
— А вы, случаем, не знаете Галину Андреевну Воронову?
— Это моя свекровь, — призналась я.
— Ясно, — он откинулся на спинку стула. — Семейные разборки. Слушайте, молодая женщина, у меня совет: не давайте ей вас доставать. Документы у вас идеальные, придраться не к чему.
Я поблагодарила его и ушла. По дороге домой составила план действий. Галина Андреевна играла грязно — значит, и я буду защищаться всеми доступными методами.
Дома меня ждал сюрприз — Павел вернулся раньше. Сидел на кухне с ноутбуком, работал.
— Паш! — я обрадовалась. — Ты же говорил, задержишься.
— Удалось закончить быстрее, — он обнял меня. — Марин, нам нужно поговорить.
По его тону я поняла — свекровь успела обработать его основательно.
— Давай поговорим, — я села напротив. — Только сначала выслушай меня.
Я рассказала о налоговой проверке, о разговоре с инспектором. Павел слушал, хмурясь всё сильнее.
— Мама действительно это сделала? — он покачал головой. — Не могу поверить.
— Позвони и спроси, — предложила я.
Павел набрал номер матери, включил громкую связь.
— Павлик, ты вернулся? — голос Галины Андреевны звучал радостно. — Как хорошо! Надо встретиться, обсудить ситуацию с твоей женой.
— Мам, ты натравила на Марину налоговую? — спросил Павел прямо.
Пауза.
— Я просто хотела убедиться, что все документы оформлены правильно, — уклончиво ответила свекровь. — Это же для вашего блага.
— Мама, это перебор, — Павел потёр лицо руками. — Марина — моя жена. Прекрати её третировать.
— Я третирую? — Галина Андреевна повысила голос. — Да она тебя обвела вокруг пальца! Сидит на квартире за восемь миллионов, а вы в съёмной ютитесь!
— Это наше дело, мам. Наше с Мариной.
— Павлик, ты ослеп! Она думает только о себе!
— Достаточно, — Павел отключил телефон. — Марин, прости. Я не думал, что она способна на такое.
— Твоя мама хочет контролировать нашу жизнь, — сказала я мягко. — И пока ты не поставишь границы, она не остановится.
Павел кивнул:
— Ты права. Знаешь что? Давай переедем в квартиру твоей бабушки.
Я удивлённо посмотрела на него:
— Но ты же не хотел...
— Я не хотел расстраивать маму. Но теперь вижу — ей не угодишь. А квартира действительно хорошая, и для тебя она важна. Почему мы должны платить за съём, когда у нас есть своё жильё?
Я обняла мужа, чувствуя облегчение. Он на моей стороне, и это главное.
Через неделю мы перевезли вещи. Галина Андреевна, узнав о переезде, устроила скандал, грозилась лишить Павла наследства. Но мы были готовы к этому.
— Знаешь, — сказал Павел, когда мы расставляли книги в нашей новой гостиной, — может, это к лучшему. Мама показала своё истинное лицо, и теперь я знаю, как с ней общаться.
— Она твоя мама, — напомнила я. — Может, со временем она поймёт...
— Поймёт или нет — её дело, — Павел обнял меня. — Главное, что мы вместе. И никто не будет диктовать нам, как жить.
Я прижалась к нему, глядя на фотографию бабушки на стене. Она улыбалась, словно одобряя наш выбор. Мы отстояли свою семью, свои границы. И пусть Галина Андреевна злится — это её проблемы, не наши.
В квартире пахло лавандой и свежей выпечкой — я испекла бабушкин фирменный пирог по её рецепту. Павел откусил кусочек и зажмурился от удовольствия:
— Потрясающе! Теперь я понимаю, почему ты не хотела расставаться с этим местом.
— Здесь не просто стены, — я огляделась вокруг. — Здесь душа, история, любовь. И теперь это наш дом.
Телефон Павла зазвонил — опять мать. Он посмотрел на экран и отключил звук:
— Пусть остынет. Потом поговорим. А сейчас давай просто наслаждаться нашим новым домом.
Мы сели на диван — тот самый, на котором бабушка читала мне сказки. За окном падал снег, в квартире было тепло и уютно. Свекровь проиграла эту битву, но я знала — она не сдастся. Будут новые атаки, манипуляции, попытки вернуть контроль.
Но мы были готовы. Мы были вместе. И никакая свекровь не разрушит то, что мы построили.