первая часть
Настя знала Макса совсем недолго. И всё же он разбил ей сердце. Ведь девушка успела влюбиться в него, успела поверить, что и он её любит.
И даже планов на будущее уже настроила.
— Ой, да ладно тебе, — успокаивала Олеся, выслушав историю подруги. — Зато потусила с красивым парнем. Я думала, тебе этого и надо. Даже мысли не было, что ты всерьёз на что-то рассчитываешь. Видно же его сразу — бабник редкостный. Такие на вечер-два хороши, а дальше уж избавьте, пожалуйста, от такого счастья.
У Олеси всё было просто. Она вообще легко к жизни относилась. А вот Настя ещё долго переживала этот эпизод. Любимый сериал, где играл актёр, похожий на Макса, она больше никогда не смотрела. Просто не могла. От переживаний Настя даже заболела немного: слабость, головокружение, тошнота. Девушка спасалась апельсинами — почему-то от них становилось легче.
— Настасья, ты чего это на цитрусы подсела? — добродушно поинтересовалась как-то тётя Анжела — продавщица в овощном киоске рядом с Настиным домом. — Часом не беременна ли? Я, когда Стёпку носила, тоннами апельсины поглощала. Куда только лезли?
Настя отшутилась в ответ, а сама задумалась. После слов тёти Анжелы в её голову закрались подозрения.
Первый же тест на беременность выдал две яркие, чёткие полоски — не оставив никаких сомнений в том, что ночь с Максом не прошла без последствий. Самое ужасное заключалось в том, что Настя даже не представляла, где искать отца своего будущего малыша. Да и зачем его искать — тоже не понимала. Макс ведь ясно дал понять: для него их ночь была лишь очередной интрижкой.
Ни на что серьёзное он не рассчитывал. А то, что себе Настя напридумывала... что ж, это исключительно её проблемы. Как и беременность — незапланированная, внезапная.
- Но я решила оставить ребёнка, — улыбнулась Настя, поймав глазами дочь среди малышни на детской площадке. — Понимаете, у меня ведь не было никого, а тут ребёнок — родная душа, родственник.
Алина кивнула и улыбнулась. Она поступила бы точно так же. Выходит, что Милана не от её мужа. Видимо, они с Настей познакомились позже. Ну что ж, хоть что-то проясняется.
Насте было тяжело одной растить дочь. Приходилось и за младенцем смотреть, и заказами заниматься.
Да — Настя, будучи в декрете, брала работу на дом. Тут-то и пригодилась профессия швеи, она не дала Насте и Милане пропасть.
Девушка почти уже и не вспоминала о Максе, а если и думала, то без обиды. Она была даже благодарна этому ветреному молодому человеку — благодарна за красивую, смышленую дочь, в которой души не чаяла.
Как же приятно было осознавать, что на свете есть этот ребёнок — наш, родной и любимый...
Так интересно было наблюдать, как Милана растёт, развивается, как формируется её личность. В два года Милана уже отправилась в садик, а Настя, наконец, смогла выйти на работу. Но начались постоянные дочкины болезни.
Едва малышка выходила с больничного в группу, как тут же подхватывала очередной вирус.
А однажды дело дошло до госпитализации. Милана стала бледной, вялой, капризной. Изнуряющий кашель никак не проходил — даже ночью не давал покоя. Педиатр прописывала таблетки и ингаляции, которые не помогали, от слова «совсем».
Милана таяла на глазах. И однажды, совершенно случайно, её кашель услышал врач, который оказался в детском отделении просто каким-то чудом.
— Это был ваш муж, — Настя печально улыбнулась. — Виктор Петрович Громов. Он заехал к другу, проходил по коридору и услышал кашель Миланы. Остановился, начал задавать мне вопросы. Он сразу предположил, что кашель не простудного характера, что он больше похож на сердечный.
— Если я прав, — произнёс Виктор, внимательно и тревожно оглядывая малышку, — то дело серьёзное.
Тут же он организовал обследование Миланы. Сам отвёз девочку и её испуганную мать в свою больницу. Малышку сводили на УЗИ и МРТ, у неё взяли кучу разных анализов. Результаты оказались неутешительными.
У Миланы обнаружили серьёзный порок сердца. Виктор Петрович очень удивлялся тому, что этот порок раньше не заметили врачи; даже возмущался. Патология была у Миланы с самого рождения, а частые простуды только усугубили положение. Моей малышке оставались считанные дни до приступа. Её бы просто не спасли. Страшно даже подумать... Но Виктор Петрович услышал этот кашель, быстро поставил диагноз, и Милану сразу же забрали в реанимацию.
Милане провели операцию, но это была только поддерживающая мера, отсрочка. Девочке требовалась дорогостоящая и очень сложная процедура. Нужны были деньги — и срочно, много денег, — вздохнула Настя. Я понимала, что такую сумму мне ни за что не собрать. И Виктор Петрович очень мне помог.
Взялся за это дело так, будто Милана была ему родной. Как за свою боролся. Обратился в какие-то фонды, даже собственные деньги вложил — я это точно знаю. Милану прооперировали в Москве. После операции ей требовалась реабилитация, и Виктор Петрович полетел с нами к морю в санаторий, чтобы лично проследить, чтобы всё было организовано правильно. Он очень проникся к нам с Миланой, когда понял, что у нас никого нет.
Виктор Петрович — не только гениальный хирург, но и удивительный человек. Он спас Милану... и меня тоже. Я ведь не пережила бы, если бы с дочерью случилась беда. Никого у меня, кроме неё, нет. Виктор Петрович стал для меня словно родным, своим человеком. Даже не знаю, как выразить словами то, что чувствую... Просто поверьте: ваш муж был замечательным, по-настоящему уникальным человеком.
Анастасия не выдержала и расплакалась. Слёзы катились и по щекам Алины. Как же она могла подумать что-то плохое о Викторе?... Он же был совершенно не способен на малейшую низость — а она ведь, пусть и ненадолго, подозревала его. А тот загар, с которым Виктор вернулся из командировки... Он получил его в санатории у моря, — там, где проходила реабилитация Миланы.
— Он много рассказывал мне о вас, Алина, — тихо продолжила Настя. — Я поняла, что Виктор Петрович искренне и глубоко вас любил. О Милане он вам не рассказывал только потому, что не был уверен в хорошем финале... Сомневался, боялся травмировать вас, если... Ну, сами понимаете, если бы всё вышло иначе. Говорил — вы слишком переживаете за его пациентов, особенно когда это дети.
— Настя, спасибо большое, что рассказали мне обо всём этом, — прошептала Алина. — Для меня это очень важно.
— Для меня тоже было важно рассказать вам нашу историю... и познакомиться с вами. Мы с Миланой уезжали на год в другой город. Я думала: начну жизнь заново. Но не получилось... Вот мы вернулись... и узнали о Викторе Петровиче...
Что его... В это невозможно поверить.
Настя глубоко вздохнула, чтобы снова не разрыдаться.
Алина, держа в одной руке воздушные шарики, а в другой — коробку с пышной розовой лентой, шагнула в зал детского кафе. Здесь уже было шумно и людно — видимо, почти все гости уже собрались.
— Алина! — радостно кинулась ей навстречу из пёстрой толпы Милана. На ней было чудесное розовое платьице с оборками — то самое, что на день рождения подарила ей Алина. Девочка выбрала этот наряд сама, и Алина с удовольствием это отметила, почувствовав тёплую волну внутри.
— Здравствуй, милая именинница! — с улыбкой обняла она подбежавшую девочку.— Поздравляю тебя!
— Ой, ура! Вы приехали! — воскликнула Милана, и к Алине поспешила Настя.
Глаза Насти сияли радостью — так бывало всякий раз, когда они все встречались. К счастью, это происходило довольно часто. Теперь они были друг у друга: Алина, Настя и Милана. От этого всем было светло, радостно и по-домашнему тепло.
Алина уже не чувствовала того давящего одиночества: она снова была нужна, снова любимая. Настя обрела поддержку и принятие близкого взрослого — то, чего ей всегда так не хватало. А у Миланы теперь появилась настоящая, добрая бабушка. А для каждого ребёнка — это, пожалуй, самое большое счастье.
Новую историю читайте в Телеграмм-канале: