— Документы на квартиру где? — свекровь стояла посреди моей кухни и рылась в ящиках, словно у себя дома.
Я замерла в дверном проёме с пакетами из магазина в руках. Галина Петровна даже не обернулась на звук моих шагов. Она методично перебирала бумаги в выдвинутом ящике комода, где я хранила квитанции и счета. Её массивная фигура в цветастом халате казалась неуместной в моей светлой кухне с минималистичным дизайном.
— Что вы делаете? — я поставила пакеты на пол, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева.
— А, Настя пришла, — она повернулась ко мне с улыбкой заботливой матери. — Я тут прибираюсь немного. Такой бардак у тебя! Андрюша просил помочь с документами. Сказал, ты сама не справляешься.
Андрюша. Мой муж. Который сейчас был в командировке и точно ничего ей не говорил. Я это знала, потому что разговаривала с ним час назад, и он жаловался, что мать опять названивает ему по десять раз на дню.
— Галина Петровна, положите всё на место и выйдите из моей квартиры, — я старалась говорить спокойно, хотя руки уже дрожали от злости.
— Из твоей? — она засмеялась, и этот смех был похож на скрип несмазанной двери. — Милочка, эта квартира куплена на деньги моего сына. Я имею полное право здесь находиться. И вообще, не дело это, когда жена не пускает свекровь в дом. Что люди скажут?
Она продолжила рыться в ящике, вытащила папку с документами на квартиру. Мою квартиру, которую я купила за два года до знакомства с Андреем, выплачивая ипотеку из своей зарплаты. Квартиру, в которую он переехал после свадьбы.
— Так я и думала, — пробормотала она, листая документы. — Всё на тебя оформлено. Нехорошо это, Настя. В семье всё должно быть общим. Андрюша мой единственный сын, ему нужны гарантии.
Я подошла к ней и выдернула папку из рук. Галина Петровна ахнула, прижав руку к груди с таким видом, будто я её ударила.
— Вы что себе позволяете! — взвизгнула она. — Я мать твоего мужа! Ты обязана меня уважать!
— Уважение заслуживают, — я убрала документы в сумку. — А взлом с проникновением уважения не вызывает. Кстати, как вы вообще сюда попали?
Она победно улыбнулась и помахала ключами. Моими запасными ключами, которые я оставляла Андрею.
— Сыночек дал. Сказал, чтобы я приглядывала за хозяйством, пока его нет. Знает, что ты не очень хозяйственная. Вон, даже готовить не умеешь. Всё полуфабрикаты покупаешь.
Она кивнула на мои пакеты, где действительно лежали готовые котлеты и салаты. После двенадцатичасового рабочего дня в банке у меня не было сил стоять у плиты.
— Андрей прекрасно знает, что я работаю. В отличие от некоторых, — я посмотрела на неё в упор.
Галина Петровна побагровела. Она уже пятнадцать лет как на пенсии, хотя ей едва исполнилось шестьдесят. Уволилась с работы библиотекаря, как только Андрей начал хорошо зарабатывать, и с тех пор жила на его содержании.
— Я всю жизнь работала! Сына одна подняла! — она перешла на крик. — А ты что? Сидишь в своём банке, бумажки перекладываешь! Андрюше нужна настоящая жена, которая дом содержит, а не карьеристка!
Я устало потёрла виски. Этот разговор мы вели уже в сотый раз за три года брака.
— Галина Петровна, идите домой. Андрей вернётся через неделю, тогда и поговорим втроём.
— Поговорим! — она схватила свою сумку и направилась к выходу. — Обязательно поговорим! Я ему всё расскажу! Как ты его мать из дома выгоняешь! Как документы прячешь! Он узнает, какая ты на самом деле!
Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стёкла в серванте. Я села на кухонный стул и набрала номер мужа. Гудки, потом его усталый голос:
— Привет, солнце. Что случилось?
— Андрей, твоя мать опять приходила. Рылась в документах. Говорит, ты дал ей ключи и попросил приглядывать за квартирой.
Молчание. Долгое, тяжёлое молчание.
— Андрей?
— Настя, ну что ты сразу так остро реагируешь? Мама просто хотела помочь. Она же от чистого сердца.
— От чистого сердца лезть в мои личные документы?
— Не твои, а наши. Мы же семья.
Я почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Наши документы. На мою квартиру.
— Андрей, квартира оформлена на меня. Я купила её до нашего знакомства.
— Ну и что? Мы муж и жена. У нас всё общее. Мама права, надо бы переоформить на двоих. Так будет честнее.
— Честнее? — я не верила своим ушам. — Ты хочешь сказать, что имеешь право на квартиру, за которую я выплачиваю ипотеку?
— Не я, а мы. Мы — семья. И потом, я же тоже вкладываюсь. Продукты покупаю, за коммуналку плачу.
Это была правда. Он оплачивал коммунальные услуги и покупал продукты. Около двадцати тысяч в месяц. При его зарплате в двести тысяч. Остальное он отдавал матери или тратил на свои увлечения — дорогую электронику и рыбалку. А я выплачивала пятьдесят тысяч ипотеки и ещё откладывала на ремонт.
— Андрей, давай поговорим, когда вернёшься, — я устала спорить.
— Вот и мама так сказала. Что поговорить надо. Она, кстати, предложила интересную идею. Почему бы ей не переехать к нам? Квартира большая, места хватит. И тебе помощь по хозяйству, и мне спокойнее.
Я положила трубку, не попрощавшись. В голове стучала одна мысль: они сговорились. Свекровь и муж сговорились отобрать у меня квартиру.
На следующий день я взяла отгул и поехала к своей подруге Ирине. Она работала юристом и не раз помогала мне с документами.
— Покажи брачный договор, — сказала она, выслушав мою историю.
— У нас его нет.
Ирина покачала головой.
— Плохо. Но квартира куплена до брака, это твоя добрачная собственность. Он не имеет на неё прав. Если, конечно, ты не переоформишь добровольно.
— А если они будут давить?
— Записывай все разговоры. Собирай доказательства давления. И подумай, нужен ли тебе такой муж.
Я вернулась домой и обнаружила, что замок взломан. В квартире был разгром — вещи разбросаны, ящики выдвинуты. На кухонном столе лежала записка от свекрови: "Искала документы на квартиру. Андрей сказал, что ты их прячешь. Нашла в сумке. Взяла копии для юриста. Будем переоформлять правильно."
Я вызвала полицию. Приехал наряд, составили протокол. Участковый, пожилой усталый мужчина, выслушал меня и развёл руками:
— Она же свекровь. Семейные разборки. Ключи у неё от сына. Взлома формально нет. Максимум — самоуправство, но доказать сложно.
— То есть она может приходить и рыться в моих вещах?
— Поменяйте замки. И с мужем поговорите. Это семейное дело.
Вечером позвонил Андрей. Кричал так, что пришлось отодвинуть телефон от уха.
— Ты совсем охренела? Полицию на мою мать вызвать? Она же хотела как лучше!
— Она взломала дверь и украла копии документов!
— Не взломала, а открыла ключом! И не украла, а взяла для нашего же блага! Мама нашла хорошего юриста, он поможет всё правильно оформить!
— Правильно — это как?
— На нас двоих. И маму пропишем. Она имеет право, она — бабушка будущих внуков!
— Каких внуков? Мы даже не планируем детей!
— Мама говорит, пора уже. Тебе тридцать два, часики тикают.
Я положила трубку и заблокировала его номер. Потом вызвала слесаря и поменяла замки. Новые ключи спрятала в банковскую ячейку на работе.
Два дня была тишина. На третий под дверью появилась повестка в суд. Галина Петровна подала иск о вселении и признании права пользования жилым помещением. В обоснование указала, что является матерью супруга и имеет право проживать с семьёй сына.
Ирина, изучив документы, рассмеялась:
— Да у неё нет никаких шансов! Квартира твоя, прописан только ты. Андрей прописан у матери. Суд её пошлёт.
— А если Андрей её поддержит?
— Тогда разводись. И выписывай его через суд.
В день суда я пришла с Ириной. Галина Петровна явилась в сопровождении молодого адвоката в дорогом костюме. Андрей сидел рядом с ней, не глядя в мою сторону.
Адвокат был красноречив. Он говорил о святости семейных уз, о праве свекрови на общение с семьёй сына, о том, что квартира фактически является семейной собственностью, поскольку супруг вносит вклад в её содержание.
Ирина встала и спокойно разложила документы:
— Вот договор купли-продажи квартиры, заключённый моей доверительницей за два года до брака. Вот выписки из банка о ежемесячных платежах по ипотеке — все с её личного счёта. Вот справка о доходах супруга и расходах на семью — менее десяти процентов от его заработка. И вот, — она выложила распечатки переписки, — доказательства психологического давления со стороны свекрови с целью завладения жилплощадью.
Судья, женщина лет пятидесяти, внимательно изучила документы. Потом посмотрела на Галину Петровну:
— Гражданка Семёнова, вы имеете собственное жильё?
— Двухкомнатная квартира, — нехотя ответила свекровь.
— Находится в пригодном для проживания состоянии?
— Да, но...
— Но что?
— Я хочу жить с сыном! Это моё право как матери!
Судья повернулась к Андрею:
— Гражданин Семёнов, почему вы не проживаете с матерью в её квартире?
Андрей замялся:
— Ну... у жены квартира больше. И ближе к моей работе.
— То есть вам удобнее жить в квартире супруги, но при этом вы поддерживаете иск матери о вселении туда же?
— Мама имеет право... — начал он, но судья его перебила:
— Ваша мать имеет право жить в своей квартире. В иске отказать.
Галина Петровна вскочила:
— Это несправедливо! Она разрушает нашу семью! Не пускает меня к сыну!
— Заседание окончено, — судья встала и вышла.
На улице Галина Петровна набросилась на меня:
— Ты думаешь, выиграла? Я тебе жизни не дам! Андрюша от тебя уйдёт! Останешься одна в своей квартире!
Андрей стоял рядом и молчал. Я посмотрела на него — на человека, которого когда-то любила. Он казался маленьким рядом с матерью. Жалким.
— Андрей, — сказала я спокойно. — Твои вещи в коробках у двери. Можешь забрать сегодня до восьми. Завтра я подаю на развод.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула свекровь. — Это незаконно!
— Имею, — вмешалась Ирина. — Он не прописан, не собственник. Анастасия может отказать ему в проживании на своей территории.
Вечером Андрей пришёл за вещами. Один, без матери. Выглядел он потерянным и растерянным.
— Настя, давай поговорим. Мама перегнула палку, я понимаю. Но мы же любим друг друга.
— Любили, — поправила я. — Пока ты не показал, что мамины интересы для тебя важнее наших отношений.
— Она же моя мать!
— А я была твоей женой. Была.
Он забрал коробки и ушёл. Через час позвонила свекровь:
— Дрянь! Из-за тебя мой сын страдает! Ты ответишь за это!
Я сбросила вызов и заблокировала её номер.
Развод прошёл быстро — имущественных претензий не было, детей тоже. Андрей пытался через адвоката требовать компенсацию за "вложения в улучшение жилищных условий", но когда Ирина предоставила чеки на пятнадцать тысяч рублей за три года — всё, что он потратил на квартиру — адвокат сам посоветовал клиенту не позориться.
Прошло полгода. Я наслаждалась тишиной в своей квартире, отсутствием скандалов и претензий. Работа шла хорошо, меня повысили до начальника отдела. Жизнь наладилась.
И тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла Галина Петровна. Но не та грозная и властная женщина, что врывалась ко мне раньше. Передо мной была уставшая, постаревшая женщина с потухшим взглядом.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Я хотела отказать, но что-то в её виде остановило меня. Я отошла в сторону.
Она прошла на кухню, села на стул. Долго молчала, потом заговорила:
— Андрей женится. На девушке из богатой семьи. Родители купили им квартиру в центре. Четырёхкомнатную.
Я молчала, не зная, что сказать.
— Его невеста поставила условие — либо она, либо я. Сказала, что не потерпит вмешательства в их жизнь. Андрей выбрал её.
Она подняла на меня глаза, полные слёз:
— Он продаёт мою квартиру. Говорит, что я могу жить у сестры в деревне. Что ему нужны деньги на свадьбу и honeymoon. Моя квартира — это всё, что у меня есть. Я вложила в неё всю жизнь, все сбережения. А он... мой родной сын...
Она закрыла лицо руками и заплакала. Я смотрела на неё и не чувствовала злорадства. Только усталость и жалость.
— Галина Петровна, — сказала я мягко. — Вы сами его таким воспитали. Научили брать, не давая взамен. Использовать людей. Теперь он использует вас.
— Я всё для него делала! Всю жизнь положила!
— Вот именно. Вы жили его жизнью, не давая ему повзрослеть. Контролировали каждый шаг. Решали за него. И вырастили эгоиста, который думает только о себе.
Она подняла голову:
— Я пришла просить прощения. Я была неправа. Ты хорошая девочка, я это всегда знала. Просто боялась потерять сына. И в итоге потеряла всё.
— Что вы будете делать?
— Не знаю. Адвокат говорит, что можно оспорить продажу, но это долго и дорого. А Андрей уже нашёл покупателей.
Я встала, подошла к окну. На улице шёл снег, укрывая город белым покрывалом. Новый год был через неделю.
— Галина Петровна, — сказала я, не оборачиваясь. — У меня есть знакомый юрист, специалист по жилищному праву. Он поможет вам бесплатно. И ещё — не подписывайте ничего без адвоката. Андрей не имеет права продать квартиру без вашего согласия, если вы в ней прописаны.
— Почему ты мне помогаешь? После всего, что я сделала?
Я обернулась:
— Потому что никто не заслуживает остаться на улице в старости. Даже вы. И потому что я не хочу быть такой, как ваш сын.
Она ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Больше мы не виделись. Через знакомых я узнала, что ей удалось отстоять квартиру. Андрей пытался давить, угрожать, но адвокат оказался хорошим. В итоге Галина Петровна выписала сына из квартиры через суд.
А я? Я встретила другого человека. Взрослого, самостоятельного, у которого были нормальные отношения с родителями — тёплые, но с чёткими границами. Мы не спешили с свадьбой, просто наслаждались обществом друг друга.
Однажды, выходя из магазина, я увидела Андрея. Он стоял у дорогой иномарки и ждал жену — холёную блондинку в мехах. Она что-то выговаривала ему, тыча пальцем в лицо. Он стоял, опустив голову, такой же потерянный и жалкий, как в день нашего развода.
Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнули узнавание и что-то похожее на сожаление. Я прошла мимо, не останавливаясь. Моя жизнь больше не была связана с этим человеком и его токсичной семьёй.
Дома меня ждал уют моей квартиры — той самой, за которую когда-то пришлось бороться. Я заварила чай, села у окна и посмотрела на заснеженный двор. Где-то там Галина Петровна коротала вечер в одиночестве, пожиная плоды своего воспитания. Где-то Андрей выслушивал упрёки новой жены, променяв одну зависимость на другую.
А я была свободна. Свободна от манипуляций, от токсичных отношений, от чужих амбиций на мою жизнь и имущество. Это была дорогая цена, но она того стоила.
В дверь позвонили. На пороге стоял Максим с букетом тюльпанов и пакетом продуктов:
— Готовить буду я, — объявил он. — Ты сегодня отдыхаешь.
Я улыбнулась. В моей квартире снова была любовь. Настоящая, без условий и претензий. И никакая свекровь больше не сможет это разрушить.