Радик Валишин рассказал: "Я два срока перехаживал звание "капитана" потому, что часть наша была незаменяемой. Я служил в укрепленной районе на Дальнем Востоке. Все ротные туда прибыли из групп советских войск на Западе и по неписанным тогда правилам им долго не светило перемещение в другие места.
Значит и взводным передвигаться вверх по карьерной лестнице попросту некуда. А перемещали в другие части, где можно было сделать карьеру, было ой как нелегко. Командиры очень неохотно отпускали офицеров с которыми уже сложились хорошие отношения по службе и в быту.
Нужно было быть отъявленным кровопийцей или иметь такую жену, чтобы командиры не знали как от тебя избавиться. У меня в личном деле до сих пор хранятся три представления на вышестоящую должность, но было реализовано только одно - на вышестоящую должность помощника начальника штаба отдельного батальона!
Эта должность была равнозначной с командиром взвода, лишь без "лишнего состава", хотя должностной оклад был на 5 рублей выше, как у начальника службы батальона. Но у тех была должность капитанская, а у ПНШ старлеевская.
Вот я и стал ПНШ батальона с перспективой идти уже по штабной стезе. Хотя был командиром и технарем - командовал 6 лет взводом учебно-боевых машин и большее время проводил в парке боевых машин и на полигонах или ремзаводе (то сдавал танки в ремонт, то получал из ремонта, то просто ездил "доставать" запчасти).
Памятуя это, комбат даже свой командирский танк, стоявший в 1-й роте торжественно вручил мне под ответственность.
А в конце 80-х в ВС СССР началась сумасшедшая ротация личного состава - выводились войска из Монголии, и Европы, целые дивизии выводились в чистое поле и расформировывались, молодых офицеров увольняли прямо из ворот училища, начались горбачевские сокращения, сначала 500 тысяч, потом больше.
Тогда из наше чисто сухопутной части стали переводить офицеров на Тихоокеанский флот в береговые части, где офицеров систематически не хватало. Так я попал в полк береговой артиллерии на о. Русский, откуда моя карьера рванула вверх.
Сразу же получил "капитана" и в довесок вышестоящую должность ЗНШ полка. Которая в отличие аналогичной в армии была единой (кадровик, мобист, оперативник, восьмерик всё в одном стакане).
Эту должность шутливо расшифровывали ЗНШ- задница НШ, или называли ЖНШ - жопа начальника штаба. Через год меня уже командиром дивизиона и гарнизона назначили, но не реализовали, а назначили старшим офицером отделения БРАВ штаба флотилии. Можно сказать, рыжок из старшего лейтенанта в подполковники за 2 года...
У меня во взводе на войсковой стажировке был один младший сержант, прибывший только что из учебки - хлипкий, мелкий, какой-то зашуганный. И кто его в командиры танков определил в учебке, не понимаю?
Однако, позже узнал, что он был после воспитательной колонии ("малолетки"). За что сел не знаю, но туда зря и по ошибке не сажали! Так вот этот плюгавый вначале имел пару тату на руках.
А скоро, смотрю тату появились и у некоторых молодых, а у этого сержанта их стало много больше. Это он занялся "тату-салоном" у себя в палатке. Старшиной роты у нас был срочник, призванный со второго курса сельхозакадемии (Смоленская государственная сельскохозяйственная академия) старший сержант Костылёв ("Костыль"), ростом под два метра и с кулаками, что мог солдатский чайник одной ладонью взять.
Я сказал ему, чтобы он угомонил этого "зека", иначе я того сдам особисту, что частенько наведывался к нам, ведь мы готовили молодое пополнение для ОКСВА (Афгана) и рядом с лагерем (в 9 км) была госграница.
Не знаю, что уж и как там сказал Костылёв этому сидельцу, но тот затих. К личному составу молодых ни его, ни второго сержанта (после учебки) я и близко не допускал, да они и сами боялись их, т.к. все молодые были киргизы, один русский и один таджик.
Киргизы в большинстве своем плохо говорили по русски, а некоторые и вовсе не понимали ничего, зато полудикие и горячие...
Ещё двое солдат, успевших на гражданке получить условные сроки, были у нас в роте (один у меня во взводе) во время моей службы офицером. Оба тихие и исполнительные. Один татарин из Башкирии, а второй русский из Казани.
Первый был на гражданке еще тем хулиганом и видимо где-то что-то подрезал на работе, за что и получил условный срок с отсрочкой на службу в армии. При малейшем залете ему грозило реально попасть за проволоку и даже не в дисбат.
Поэтому он вел себя ниже травы и тише воды. Лишь перед самым дембелем он раз взбрыкнул глотнув "горячительной воды", но я ему быстро нарисовал картину маслом его возможного будущего и он стих.
Второй был моим механиком-водителем, здоровый детина и кличка подходящая - "Слон", он был старше своего призыва, но его все чмырили. На гражданке он занимался самодеятельным спидвеем и гонял по льду реки Казанки.
И как-то зимой сбил старушку на тропе через реку, отчего та получила тяжелые травмы. Парня осудили на год или полтора условно. Поэтому он опоздал с призывом в СА. Он боялся показать себя, ведь одним легким ударом мог отправить в нирвану за сотрясением мозга любого из роты, опасался, что сядет надолго...
А вот бойца, отсидевшего полный срок в дисбате и нигде-нибудь, а в печально известном морском дисбате на о. Русский, который прогремел в начале 90-х на всю страну во всех СМИ.
Я уже служил на ТОФ и матрос прибыл к нам для окончания оставшегося срока службы после дисбата. Вообще-то после "дизеля" должны были дослуживать в своей части, откуда попал в дисбат, но за время срока, корабль этого матроса вывели из состава флота и расформировали экипаж.
Вообще-то в этим матросом, видимо многие командиры помучались в своё время и при первой же возможности старались его сплавить - в его военном билете уже не было места в графе "а" 15 раздела о прохождении военной службы, поэтому я записал его должность и ВУС в нашей части в графе "б" об альтернативной службе, с соответствующей пометкой.
Хотя положено было заменить ему военный билет, но тогда во многих военных комиссариатах был уже дефицит бланков военных билетов - старые советские уже не выпускали, а новых российских еще мало напечатали.
Их выдавали только призывникам, а остальным, взамен утраченных и испорченных выдавали справки, как зекам после отсидки.
Мы уже зная о нем, готовились к самому худшему и сразу же отправили его в дивизион на о. Аскольд, который матросы называли "каторгой" или "тюрьмой народов".
Но этот матрос был самым образцовым бойцом - все команды выполнял как в Уставе: беспрекословно, точно и в срок, и с обязательным ответом "Есть". Командиры не могли нарадоваться такому бойцу. Ему на дембель было уже 23 года. Вот что дисбат животворящий делает…"
(продолжим - https://dzen.ru/a/aOY4m98stWcqcQ_b)
