Анна Андреевна Ахматова в одном из самых известных своих стихотворений (из цикла «Тайны ремесла») патетически воскликнула: «Когда б вы знали, из какого сора//Растут стихи, не ведая стыда…». За этим кокетством стоит очевидная, но от того не менее справедливая максима: материалом для стихов хорошего, тем более выдающегося поэта может быть что угодно. Уже древние знали, что Поэзия – самостоятельная реальность, она не просто отражает и преломляет окружающий мир. Поэт – проводник в эту реальность - творит в особом экстатическом состоянии, том же самом, которое присуще демиургам, пророкам и яростным воинам, а точкой опоры ему может служить то, что в обыденной реальности выглядит сором. Но хитрость в том, что в мире подлинной Поэзии сора нет.
МЕРЖИЕВСКИЙ АНТОН
Ахматова, разумеется не жаловалась на природу стихов. В уже цитированном произведении она подчеркнула:
…в стихах всё быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Здесь нету уничижения поэзии, но прямо противопоставляются поэзия и обыденность. В чем смысл такого противопоставления? Проясняя вопрос, Ахматова завершает стихотворение, :
Сердитый окрик, дёгтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
То, что в окружающей действительности может выглядеть как мелочь, мусор, обретает возможность нести радость, а также удивление, ошеломление, трепет благодаря священному мёду поэзии, которым обладает поэт в силу и меру таланта (божественного дара) . Мёд поэзии в германо-скандинавской мифологии, Сома/Хаома в текстах Вед и Авесты, амброзия у эллинов – общий атрибут богов, героев и поэтов (причем поэт – одновременно всегда пророк).
В общем, поводы для создания поэтических произведений могут быть неожиданными, и совершенно ничтожными, с точки зрения обыденного сознания, но в Поэзии нет ничтожного. Поэт превращает сор повседневности в артефакт поэтической реальности тем легче (и, можно предположить, тем охотнее), чем большая доля мёда поэзии ему достается в дар. Бывает, что шедевры выполнены с таким изяществом и наполнены такой энергией, что, узнав повод их создания, остается только руками развести.
Карта будня
Вот знаменитое коротенькое стихотворение Владимира Владимировича Маяковского, можно сказать, росчерк пера:
А вы могли бы? (1913)
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Попробуем распознать, из чего выросло произведение. Современному читателю, не знакомому с бытовыми и житейскими реалиями начала прошлого века не так просто уловить аллюзии Маяковского. Легче прочего, пожалуй, увидеть в колышущемся студне волны океана: студень в разных вариантах мы и сейчас едим. А раз тематика как-то связана с застольем, в этом направлении и следует «копать».
Жестяная рыба, как установлено исследователями творчества поэта[1] – это, несомненно вывеска заведения, где подают рыбные блюда, примерно вот такая:
Заметим, мимоходом, студень был, скорее всего, рыбный.
Сложнее прочего – карта будня, которую поэт «смазал краской из стакана». Тут приходит на помощь следующее обстоятельство: в начале XX века меню в модных заведениях по всей Европе и в США принято было называть по-французски – carte du jour, то есть буквально «карта дня». В наше время эта манера сохранилась в традиции именовать винное меню «картой вин».
«Карта дня» легко превращается в «карту будня» и однозначно проясняет, что за «краска» была в стакане поэта и как она там оказалась.
Таким образом, не так уж сложно указать, что за бытовой эпизод стал питательной почвой для рождения маленькой поэтической миниатюры: в рыбном ресторане поэт, судя по всему, опрокинул на меню вино. Сиюминутную прозу жизни молодой Маяковский переместил в поэтическую реальность, где она стала ярким незабываемым шедевром.
******************************************************************************************
[1] В. Н. Дядичев. Жизнь Маяковского. Верить в революцию (2013)