— Документы на дачу я заберу себе. И ключи тоже. Нечего вам там делать без моего разрешения.
Эти слова Валентины Петровны прозвучали в тишине нотариальной конторы как выстрел. Марина замерла с ручкой в руке над бумагами о вступлении в наследство. Её муж Дмитрий побледнел и опустил глаза в пол. А свекровь стояла в дверях кабинета с видом полководца, только что объявившего о капитуляции противника.
Нотариус, пожилая женщина в строгих очках, подняла удивлённый взгляд от документов. Она уже двадцать лет работала с наследственными делами, но такие сцены всё равно заставляли её внутренне напрягаться.
— Простите, Валентина Петровна, но дача по завещанию переходит вашему сыну Дмитрию Николаевичу. Это воля покойного Николая Фёдоровича. Документы уже готовы к подписанию.
Свекровь прошла в кабинет, её каблуки отбивали решительный ритм по паркету. Она остановилась прямо перед столом, возвышаясь над сидящими.
— Дмитрий прекрасно понимает, что эта дача должна остаться в семье. В настоящей семье. А не достаться первой встречной, которая опутала моего сына своими сетями, — она посмотрела на Марину с таким презрением, будто та была чем-то прилипшим к подошве.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Пять лет. Пять лет она терпела выпады свекрови, её едкие замечания, попытки контролировать их с Дмитрием жизнь. И вот теперь, когда свёкр оставил им дачу — единственное, что могло стать их собственным домом, — Валентина Петровна решила забрать и это.
— Валентина Петровна, я не первая встречная. Я жена вашего сына уже пять лет, — Марина старалась говорить спокойно, хотя руки предательски дрожали.
— Жена! — фыркнула свекровь. — Ты думаешь, штамп в паспорте делает тебя частью нашей семьи? Ты чужая нам была, чужой и останешься. Дима, скажи ей!
Все взгляды обратились к Дмитрию. Он сидел, сжав кулаки, и Марина видела, как на его скулах ходят желваки. Она знала эту его внутреннюю борьбу — между желанием защитить жену и страхом противостоять матери.
— Мам, папа оставил дачу мне. Это его решение, — наконец выдавил он.
— Твой отец был болен! Он не понимал, что делает! — голос Валентины Петровны взлетел на октаву выше. — Эта дача строилась на мои деньги тоже! Я имею на неё такие же права!
Нотариус откашлялась.
— Должна заметить, что завещание составлено в полном соответствии с законом. Николай Фёдорович был в здравом уме и твёрдой памяти. У меня есть все необходимые медицинские справки.
Валентина Петровна резко развернулась к ней.
— А вас никто не спрашивает! Это наше семейное дело!
— Именно поэтому оно и решается в нотариальной конторе, — невозмутимо ответила нотариус. — Дмитрий Николаевич, вы будете подписывать документы?
Дмитрий посмотрел на мать, потом на жену. Марина видела в его глазах мучительную нерешительность. Она положила руку на его ладонь и тихо сказала:
— Это твоё решение. Но помни — твой отец хотел, чтобы у нас был свой дом.
Николай Фёдорович действительно любил Марину. В отличие от жены, он принял невестку сразу, без условий и оговорок. Они часто разговаривали на даче, пока он возился в саду, а она помогала ему с рассадой. За месяц до смерти он сказал ей: «Маринка, вы с Димкой будете счастливы в этом доме. Я позабочусь об этом».
Дмитрий взял ручку. Его рука дрожала, когда он подносил её к бумаге.
— Не смей! — рявкнула Валентина Петровна. — Не смей подписывать! Если ты это сделаешь, можешь забыть, что у тебя есть мать!
Ручка замерла в миллиметре от бумаги. Марина почувствовала, как её сердце ухнуло вниз. Неужели он не подпишет? Неужели снова уступит матери, как уступал все эти годы?
— Дима, — Валентина Петровна сменила тон на вкрадчивый, — сынок, ты же понимаешь, что я желаю тебе только добра. Эта женщина настроила тебя против меня. Но я твоя мать, я всегда буду рядом, а она... Откуда ты знаешь, что она не бросит тебя, когда получит половину дачи при разводе?
Это было последней каплей. Марина резко встала, стул с грохотом отъехал назад.
— Хватит! — её голос прозвучал громко и чётко. — Я больше не позволю вам меня оскорблять! Пять лет я молчала, пять лет терпела ваши унижения! Вы с первого дня пытались разрушить наш брак, настроить Диму против меня! Но знаете что? Не получилось! Мы всё ещё вместе, несмотря на все ваши попытки!
Валентина Петровна отшатнулась, не ожидая такого отпора.
— Да как ты смеешь...
— Смею! — перебила её Марина. — Потому что я не чужая в этой семье, как вы говорите. Я та, кто сидел с Николаем Фёдоровичем в больнице, когда вы были слишком заняты своими делами! Я готовила ему диетическую еду, возила на процедуры, разговаривала с врачами! А где были вы? На своих бесконечных встречах с подругами?
Лицо свекрови стало багровым.
— Ты... ты наглая...
— Я честная, — отрезала Марина. — И ваш муж это ценил. Именно поэтому он хотел, чтобы дача досталась нам с Димой. Он знал, что мы будем заботиться о ней, как заботились о нём. А вы бы просто продали её при первой возможности.
В кабинете повисла звенящая тишина. Нотариус сидела, стараясь не вмешиваться, но внимательно наблюдая за происходящим. Дмитрий смотрел на жену с смесью восхищения и страха. А Валентина Петровна стояла, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.
Наконец она обрела дар речи.
— Дмитрий! Ты позволишь этой... этой особе так со мной разговаривать?
Дмитрий медленно поднялся. Он выпрямился, расправил плечи, и Марина вдруг увидела в нём того мужчину, в которого влюбилась — сильного, решительного, способного защитить свою семью.
— Да, мам. Позволю. Потому что Марина права. Ты годами травила её, пыталась настроить меня против жены. Но хватит. Папа оставил дачу мне, и я принимаю наследство.
Он взял ручку и решительно поставил подпись на всех необходимых документах. Звук ручки по бумаге казался оглушительным в тишине кабинета.
Валентина Петровна смотрела на сына так, будто видела его впервые.
— Ты... ты предаёшь родную мать ради этой...
— Я не предаю, — спокойно ответил Дмитрий. — Я просто выбираю свою семью. Марина — моя семья. И будущие дети, которые у нас будут, — тоже моя семья. А ты, мама, можешь быть частью этой семьи, если перестанешь видеть в моей жене врага.
— Никогда! — выкрикнула Валентина Петровна. — Слышишь? Никогда! И ты пожалеешь об этом! Когда она тебя бросит, не приходи ко мне плакаться!
Она развернулась и вылетела из кабинета, хлопнув дверью с такой силой, что задрожали стёкла. Нотариус вздохнула и поправила очки.
— Что ж, документы оформлены. Поздравляю вас с вступлением в наследство, — она протянула Дмитрию папку с бумагами. — Дача официально ваша.
На улице светило весеннее солнце. Марина и Дмитрий шли к машине молча, каждый переваривая произошедшее. Наконец Дмитрий остановился и повернулся к жене.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Прости, что столько лет позволял ей так с тобой обращаться. Я был трусом.
Марина обняла его.
— Ты не был трусом. Ты просто любишь свою мать, это нормально. Но сегодня ты сделал правильный выбор.
— Она не простит, — Дмитрий покачал головой. — Я знаю её. Она будет мстить.
— Пусть, — Марина пожала плечами. — Мы справимся. Главное, что мы вместе.
Прошла неделя. Неделя блаженной тишины. Валентина Петровна не звонила, не писала, не появлялась на пороге их съёмной квартиры с очередными претензиями. Марина и Дмитрий начали потихоньку перевозить вещи на дачу, планируя летом окончательно туда переехать. Дом требовал ремонта, но это были приятные хлопоты — их собственные хлопоты в их собственном доме.
В субботу они приехали на дачу с очередной партией вещей и замерли на пороге. Входная дверь была открыта настежь. Внутри слышались голоса и звук передвигаемой мебели.
Дмитрий первым вошёл в дом и остолбенел. В гостиной хозяйничала Валентина Петровна с какой-то незнакомой женщиной. Они осматривали комнаты, обсуждая, что нужно поменять.
— Мам? Что ты здесь делаешь? — голос Дмитрия дрогнул от возмущения.
Валентина Петровна обернулась с невинной улыбкой.
— А что такого? Навещаю дачу своего покойного мужа. Имею право.
— Это наша дача! У тебя нет права здесь находиться без нашего разрешения!
— Вот как? — свекровь достала из сумки какую-то бумагу. — А это что, по-твоему?
Дмитрий взял документ и побледнел. Это была копия свидетельства о праве собственности... на имя Валентины Петровны.
— Это подделка, — выдохнула Марина, заглядывая через плечо мужа.
— Ничего подобного! — торжествующе заявила свекровь. — Это дарственная, которую Николай оформил за полгода до смерти. Он подарил дачу мне, а завещание, которое вы подписали, недействительно. Моя знакомая юрист, — она кивнула на незнакомку, — уже подготовила документы для суда. Так что собирайте свои вещи и убирайтесь с моей территории.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Неужели они потеряют дачу? Неужели Валентина Петровна победит?
— Это невозможно, — Дмитрий тряс головой. — Папа ничего не говорил о дарственной.
— Потому что не хотел тебя расстраивать, — елейным голосом ответила мать. — Он знал, как ты привязан к этому месту. Но факт остаётся фактом — дача моя. И я даю вам час, чтобы забрать ваши вещи.
Марина смотрела на торжествующее лицо свекрови и вдруг что-то вспомнила. Разговор с Николаем Фёдоровичем за две недели до его ухода.
— Подождите, — сказала она. — Валентина Петровна, а ваш муж знал о дарственной?
— Конечно, знал! Он же её подписывал!
— Странно, — Марина достала телефон. — Потому что у меня есть видео, где Николай Фёдорович говорит совсем другое.
Она нашла нужный файл и включила воспроизведение. На экране появился Николай Фёдорович, сидящий в больничной палате. Его голос был слабым, но чётким:
«Маринка, я хочу, чтобы ты это записала. На всякий случай. Я оставляю дачу Димке по завещанию. Только ему. Валентина будет против, я знаю. Она уже пыталась заставить меня переписать всё на неё. Даже какие-то бумаги подсовывала, говорила, что это медицинские документы. Но я не дурак, я ничего не подписывал. Дача должна достаться вам с Димой. Вы заслужили её».
Видео закончилось. В комнате стояла мёртвая тишина. Лицо Валентины Петровны из торжествующего стало серым.
— Это... это ничего не доказывает! — выкрикнула она, но голос её дрожал.
— Доказывает, — спокойно сказала женщина-юрист, которая всё это время молча наблюдала за происходящим. — Если будет проведена экспертиза подписи, и выяснится, что она поддельная, это уголовная статья. Мошенничество и подделка документов.
Она повернулась к Валентине Петровне.
— Я отказываюсь вас представлять. И советую немедленно забрать заявление из суда, если вы его уже подали.
Валентина Петровна стояла, глядя то на сына, то на невестку. Её империя лжи рушилась на глазах.
— Дима, — начала она жалобно, — сынок, ты же не будешь...
— Буду, — отрезал Дмитрий. — Если ты не оставишь нас в покое, я обращусь в полицию. Мне надоело, мама. Надоели твои манипуляции, твоя ложь, твои попытки контролировать мою жизнь. Уходи. И не возвращайся, пока не научишься уважать мою семью.
Валентина Петровна ещё несколько секунд стояла, потом резко развернулась и пошла к выходу. У двери она обернулась.
— Вы ещё пожалеете, — прошипела она. — Оба пожалеете!
Дверь за ней захлопнулась. Юрист неловко кашлянула.
— Извините за всё это. Я не знала, что документы поддельные. Она очень убедительно говорила.
— Ничего страшного, — устало ответил Дмитрий. — Спасибо, что разобрались.
Когда женщина ушла, Марина и Дмитрий остались вдвоём в своём доме. Настоящем доме, который теперь точно был их.
— Как ты догадалась записать папу? — спросил Дмитрий.
— Он сам попросил. Сказал, что знает твою мать и её способности. Хотел подстраховаться.
Дмитрий обнял жену.
— Он любил тебя. Говорил, что ты — лучшее, что со мной случилось.
— Он был мудрым человеком, — улыбнулась Марина.
Прошло три месяца. Дача преобразилась — свежий ремонт, новая мебель, ухоженный сад. Марина и Дмитрий окончательно переехали и наслаждались загородной жизнью. Валентина Петровна больше не появлялась. Ходили слухи, что она продала квартиру в городе и уехала к сестре в другой регион.
В один из вечеров, когда они сидели на веранде и пили чай, Дмитрий сказал:
— Знаешь, я думаю написать маме. Может, она одумалась.
Марина посмотрела на мужа с пониманием.
— Это твоё решение. Если хочешь попробовать наладить отношения — я не против. Но только если она будет уважать наши границы.
— Спасибо, — Дмитрий взял её за руку. — За всё спасибо. За то, что терпела столько лет. За то, что боролась за нас. За то, что не сдалась.
— Мы семья, — просто ответила Марина. — А семья — это когда стоят друг за друга.
Солнце садилось за деревья, окрашивая небо в розовые тона. Где-то вдалеке пели птицы. Жизнь продолжалась — уже без токсичных отношений, манипуляций и лжи. Только любовь, уважение и их собственный дом, в котором они строили своё счастье.