Приходской священник маленького ирландского местечка Кильрут Джонатан Свифт познакомился с сестрой товарища по университету Джен Уоринг в 1695 году, влюбился и захотел жениться. Девушка кокетничала, завлекала, но о браке говорить не хотела — рано, а вдруг подвернется партия получше? Молодой священник был красив и умен, но беден и надеялся завоевать Джен своим разумом и логикой:
Джонатан Свифт — Джен Уоринг, 1696 год: «Нетерпение свойственно влюблённым... Всякий добивается того, что считает своим счастьем. Страстное желание — как болезнь, и понятно, что люди подобно тому, как они хотят избавиться от болезни, ищут средство удовлетворить своё желание. Я страшно страдаю от этой болезни... то, что составляет сейчас предмет моих желаний, я чувствую, ускользает от меня... Отчего вы не презирали меня с самого начала? Ваше сострадание сделало меня ещё более несчастным».
Джонатан Свифт — Джен Уоринг, 1697 год: «Конечно, у нас слишком пренебрежительное мнение о радостях, сопровождающих подлинную, честную и безграничную любовь; но либо природа и наши предки грубо обманывают нас, либо всё остальное под луной — пустяки по сравнению с ней. Сопротивляться с самого начала силе наших влечений — это такое самоотречение, которое может прослыть даже добродетелью... но у любви есть только то свойство, что она особенно заманчива в крайностях своих... Клянусь богом, вы гораздо более расчётливы, и у вас гораздо меньше девственной чистоты, чем у меня... Вы прекрасно знакомы с интригами и страстями — порукой в этом ваше собственное поведение. Любить и одновременно отравлять любовь излишним благоразумием гораздо хуже, чем совсем не любить. И помните, что, если вы и в дальнейшем будете отказываться стать моей, вы быстро и навсегда потеряете того, кто решился умереть, как и жил — вашим».
Прошло два с половиной года. Карьера Свифта пошла в гору — он получил богатый приход в Ларакоре (Ирландия) и степень доктора богословия. В личной жизни тоже наметились перемены: Джен сообщила ему о согласии стать англиканской попадьёй. И чем же ответил на это «девственно чистый» влюблённый поп?
Джонатан Свифт — Джен Уоринг, 1700 год: «...Как ваше здоровье? Поправилось ли оно после того, как доктора не согласовали вам вступать в брак? Теперь вы думаете об этом иначе? А умеете ли вы вести домашнее хозяйство, располагая доходами, пожалуй, меньше трёхсот фунтов в год? Есть ли у вас такая склонность к моей особе, что вы сумеете приспособиться к моим желаниям и способу жизни и быть при этом счастливой? Готовы ли вы подчинится тем методам вашего духовного и умственного развития, которые я буду проводить для того, чтобы мы были интересны друг другу и не скучали в те моменты, когда мы не ходим в гости и не принимаем гостей? Сумеете ли вы относиться к окружающим с любовью, интересом или безразличием сообразно тому, как я к ним отношусь? Буду ли я иметь такую власть над вашим сердцем, или сможете ли вы настолько владеть вашими чувствами, чтобы быть всегда в хорошем настроении в моём присутствии? Настолько ли вы добры, чтобы уметь ласковыми словами рассеять плохое настроение, могущее возникнуть из жизненных мелочей? Будет ли для вас та дыра, куда судьба забросит вашего мужа, желаннее, чем большие города без него? Таковы вопросы, которые я всегда имел в виду предложить той, с коей я намереваюсь связать свою жизнь; и если вы можете в чистосердечии ответить на них удовлетворительно, я буду рад иметь вас в своих объятиях, невзирая на то, красивы ли вы, богаты ли вы. Чистоплотность во-первых, деловитость во-вторых - это всё, что я требую».
В чём же причина такого оскорбительного «опросника», заведомо неприемлемого для образованной и богатой невесты, вернее, в ком причина?
Пока Джен раздумывала о браке по любви, Свифт дожидался совершеннолетия своей ученицы Эстер Джонсон, которую готовил себе в спутницы с её восьмилетнего возраста. Эстер была на 14 лет младше Свифта. Теперь ей 18, Свифту 31. Будучи незаконнорожденной дочерью влиятельного политика сэра Уильяма Темпла, она получила по завещанию после его смерти значительную сумму денег. Эстер с детства жила под властным моральным и умственным влиянием своего воспитателя, который старался превратить её в свою спутницу, полностью соответствующую требованиям, изложенным в письме к Джен. Когда Свифт писал то письмо, мисс Джонсониуже жила неподалёку от Ларакора в ожидании предложения о браке. Однако, Свифт и не собирался жениться. Он уже давно «съел свой кусок свадебного пирога», воспитав в Эстер уважение к его собственным мыслям и морали вместе с полным отрицанием её собственных желаний. А может быть, он просто боялся, что живущей рядом женщине станут известны все его мелкие, вульгарные человеческие слабости, которые всё же прорывались из-под маски властителя жизни: Свифт аккуратно подсчитывал количество орфографических ошибок в письмах Эстер и сетовал, что напрасно он говорит с ней о политике, в которой она ничего не понимает...
Почему священник англиканской церкви, имеющий определенное социальное положение, прочный и вполне достаточный для семейной жизни доход, пошёл на не освящённую церковью связь, давая пищу сплетням и идя на всякие бытовые и прочие неудобства, обусловленные раздельным проживанием с любимой женщиной?
Ответ прост — другая Эстер Ванорми, дочь богатого голландского негоцианта, проживающего в Лондоне по соседству с квартирой Свифта. Бойкая, миловидная, умная девушка. Пишет стихи, знает языки, читает Монтеня в оригинале, умеет мило болтать о политике и о литературе. Вместе с тем тщеславна, капризна, кокетлива, скрыто истерична и имеет значительный успех в обществе — достойная спутница самого модного человека в городе, каким явился священник-памфлетист Свифт из Ирландии в Лондон.
Пока Эстер Джонсон учит орфографию в предместье Дублина, Эстер Ванорми в Лондоне вдумчиво слушает его политические рассуждения, оценивая их улыбкой и ловкой репликой. Свифт, польщенный вниманием, чувствует себя победителем и даже пишет большую поэму «Каденус и Ванесса», рассказав в ней историю своих отношений с мисс Ванорми. Лондонский высший свет судачит о грядущей свадьбе героев поэмы.
Но зачем этот брак Свифту? У него всё хорошо. Пребывание в Лондоне временное, так или иначе он вернётся в Дублин, где его ждёт верная сожительница, и эта история столичной любви закончится сама собой...
Не тут-то было. Эстер Ванорми получает в наследство земельную собственность в Ирландии и, вскоре после возвращения Свифта в Дублин, она приезжает туда же.
Сложился банальный любовный треугольник: известный во всей Англии, занимающий почётный пост в англиканской церкви священник, его преданная провинциальная сожительница и великосветская любовница — обе Эстер... Какая из двух победит — бессловесная сожительница или истеричная любовница?
Закономерный банально-пошлый итог высоких запросов потенциального жениха «...Чистоплотность во-первых, деловитость во-вторых - это всё, что я требую» (из письма к Джен)?
Эстер Ванорми - Джонатану Свифту, 1714 год: «Вы просили меня успокоиться, сказали, что будете встречаться со мной, поскольку сможете. Вы должны были сказать — поскольку сумеете преодолеть своё нежелание, поскольку вспомните, что я существую на свете. Но если вы и в дальнейшем будете так относиться ко мне, вам не придётся долго беспокоиться. Я не могу описать мои чувства с того момента, как видела вас, я уверена, пытка была бы для меня легче, чем эти ваши убийственные, убийственные слова. Я решила бы умереть, не увидев вас больше, но, увы, это решение, к вашему несчастью, длилось недолго».
Унизительное внебрачное двоеженство священника при полном непротивлении сторон продлилось почти десять лет, до кончины мисс Ванорми от неизвестной причины в возрасте тридцати трёх лет. За месяц до смерти она сделала новое завещание, отменив прежнее, по которому довольно значительное её состояние было завещано Свифту. Наследниками стали два человека, одного из которых она видела всего один раз в жизни. Кроме того, она потребовала в завещании, чтобы её наследники опубликовали находящуюся у неё поэму «Каденус и Ванесса» и письма к ней Свифта.
Через пять лет в возрасте сорока семи лет Эстер Джонсон скончалась от туберкулёза. Последние её слова «Слишком поздно...» были адресованы Свифту.
В полном одиночестве доживал свой век декан англиканской церкви, писатель-памфлетист, автор «Гулливера» Джонатан Свифт. Написав 26 июля 1740 года «Всю ночь я невыразимо страдал и сегодня ничего не слышу охвачен болями. Я настолько отупел и потерял разум, что не могу объяснить, какие муки унижения переживает мой дух и тело. Всё, что могу сказать, - я ещё не в пытке агонии, но жду её ежедневно и ежечасно... Я уверен, что дни мои сочтены, они должны быть недолги и жалки...», Свифт к перу и бумаге уже больше не прикасался.
Агония продлилась ещё пять лет, будучи «не в состоянии заботиться о себе и своём имуществе, как лицо слабого ума и лишённое памяти». Заботилась о нём какая-то дальняя родственница.
Последние слова «Какой я глупец...» Свифт произнес за год до смерти.