В Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии идут репетиции мюзикла «Биндюжник и Король» (16+) на музыку Александра Журбина. Премьера намечена на начало октября. Ставит этот мюзикл Евгений Писарев, художественный руководитель Московского драматического театра им. А. С. Пушкина. Режиссер известен яркими работами в драматическом и в музыкальном театрах, причем как в опере, так и в жанре мюзикла. Достаточно вспомнить «Свадьбу Фигаро» Моцарта в Большом театре или «золотомасочные» спектакли «Кабаре» в Театре наций и «Шахматы» в МДМ. Евгений ПИСАРЕВ рассказал музыковеду Владимиру ДУДИНУ, как давно мечтал поставить спектакль в нашем городе.
— Хочется поздравить труппу петербургского Театра музыкальной комедии с тем, что она вас наконец дождалась.
— Спасибо. Это будет моя первая постановка в Петербурге. Мне в разное время поступали разные предложения, и не только от Театра музкомедии, но не складывалось. Я же человек зависимый, руковожу театром и по завету Олега Павловича Табакова, который всегда говорил мне, что «хозяин должен быть в лавке», надолго его не бросаю. Но петербургский Театр музкомедии сделал в мою сторону столько уступок, что у меня не оставалось шансов пойти на попятную. К тому же я очень люблю и этот город, и этот театр, и у меня всегда было желание пожить в Петербурге основательно, а не только приехать на гастроли или оказаться проездом по дороге на Финский залив или в Карелию. Театр музыкальной комедии всегда привлекал мое внимание, я с давних пор смотрю здесь спектакли, знаю очень многих артистов, которые играли, например, в мюзикле «Шахматы», когда я ставил его в Москве.
— Вы обсуждали только одно или несколько разных названий?
— Мы с директором театра Юрием Алексеевичем Шварцкопфом говорили именно об этом мюзикле Александра Журбина. Признаюсь, что согласился еще и потому, что долго вынашивал идею поставить «Закат» Бабеля. Мне очень нравится эта пьеса, но я никак не мог к ней подобраться ни в своем театре, ни в каком‑то другом. И ровно в тот момент, когда я болел этой пьесой, думая о ее драматическом воплощении, вдруг поступило предложение от Юрия Алексеевича. Я, конечно, знаю музыкальный фильм, но в большей степени жил под впечатлением спектакля Андрея Гончарова «Закат» в Театре им. Маяковского с Арменом Джигарханяном, Татьяной Васильевой, Эммануилом Виторганом, который смотрел еще школьником. Эта история тогда сильно впечатлила меня своим колоритом. И жанр трагикомедии, который больше всего люблю, я увидел наяву, только посмотрев тот спектакль, где было очень много смешного и очень много трагического. Это совмещение меня тогда глубоко захватило.
— Как прошло ваше знакомство с труппой?
— Эта встреча стала для меня определенным вызовом. За пятнадцать лет работы худруком в Театре имени Пушкина я привык работать со своими артистами, и когда ставлю где‑то еще, например, в Театре наций, то привожу с собой почти половину своей труппы. Потому что мы друг друга знаем и понимаем. Даже когда я перехожу на птичий язык, на репетициях меня сразу поймут даже по выражению глаз. Здесь я столкнулся с тем, что общаюсь с артистами, которым нужно формулировать, показывать. Но для меня это очень полезная история и даже какое‑то обновление.
В петербургской Музкомедии артисты замечательные. Они всегда были очень сильными, я помню еще старшее поколение. И очень счастлив, что Валентина Григорьевна Кособуцкая принимает участие в нашем спектакле. Для меня это прикосновение к детству. Она была моим кумиром в кино, и в театре я ее тоже видел. Валентина Григорьевна так дисциплинированно и трепетно репетирует…
— Как вы оцениваете баланс музыкальности и артистизма у артистов петербургской труппы?
— Репетируя «Биндюжника и Короля», я понял, что первична здесь история драматическая. Александр Журбин написал музыку с учетом именно актерского существования в ней. Я пришел к выводу, что мне нужно подкрепиться силами драматических артистов, чтобы люди не просто пели, но взаимодействовали, существовали. Здесь важнее прошептать, прохрипеть, проныть. Поэтому у нас появились Сергей Мигицко в роли Арье-Лейба, Дима Ткаченко из ТЮЗа в роли Бени, Олег Андреев из Театра имени Ленсовета и Игорь Мосюк из Александринки на роли Менделя. И все репетируют с удовольствием, взаимодействуют, учатся друг у друга. Я очень доволен и даже сильно увлечен актерской командой. Все погружены в «Одесские рассказы» Бабеля, в Одессу того времени. Зиновий Марголин нарисовал для нас лестницу, которая очень похожа на амфитеатр. У нас и все домашние сцены, и спальня Менделя с Нехамой, и свидание с Маруськой происходят прилюдно. Мы решили с ним, что всю историю надо вытащить из интерьеров в экстерьеры, чтобы все было выведено на общий суд. Хор в «Биндюжнике» исполняет роль практически античного хора — постоянно комментирующий, озвучивающий какие‑то желания, подозревающий, провоцирующий, наблюдающий.
— Могу предположить, что мюзикл по сравнению с кинофильмом «Закат» будет сокращен?
— Конечно. Александр Борисович написал очень щедро, практически у каждого персонажа свой музыкальный номер. Но прошло много времени, и в театре сегодня существование должно быть и плотнее, и жестче, поэтому я убрал некоторые музыкальные номера. Не потому, что они плохи, а потому, что надо было все направить в нужное русло, подчинить одной идее — истории семьи, взаимоотношений отца и сыновей, их столкновению.
— Как композитор отнесся к сокращениям?
— Александр Борисович полностью мне доверился. У нас с ним давние теплые дружеские отношения. Он мне прислал разные варианты своих сокращений, ссылки на спектакли, которые шли в России. Но когда у тебя есть свои идеи, тебя не собьют другие постановки. Мне знакомы версии «Биндюжника и Короля» в драматических театрах, но все‑таки это такой материал, который должен идти в музыкальном театре, без музыкальных компромиссов. Сколько бы я про Бабеля ни говорил, все‑таки это Александр Журбин и Асар Эппель.
— Я расцениваю ваше «Кабаре» в Театре наций как вершину в истории постановок этого мюзикла.
— Спасибо, не все так же воспринимают. Когда я это ставил, мне казалось, что точно не должен делать, как в фильме у Боба Фосса, и точно не должен делать симпатичное, милое «Кабаре», потому что время совсем не милое. Репрессии и фашизм возникают не на пустом месте… В «Биндюжнике и Короле» тоже есть такая тема. Изначально никаких симпатий как будто бы не может быть на стороне злого, мрачного Менделя. Он тяжелый, грубый, жестокий на фоне молодого красивого обаятельного сына — Бени Крика. И он действительно ведет себя ужасно: не то что не пускает детей в дело, но считает их по‑прежнему маленькими, не понимает, что они выросли. А вот когда эти дети избивают отца до полусмерти, наши симпатии могут поколебаться. Любая ли цель оправдывает средства? Беня оказывается гораздо более жестоким и опасным человеком, а Мендель, может быть, за своей грубостью прятал нежное сердце. Мендель — бунтарь, человек, который во второй половине жизни понял, что прожил жизнь неправильно. «Мне даны были руки, и что я сделал с этими руками, были даны глаза и что я с ними сделал? Ничего». Поэтому для него Маруська — выход из внутреннего кризиса, который он сам, конечно, не определяет как кризис, он слишком простой человек, «соль земли», очень приземленный. И вдруг ему открывается какое‑то невероятное чувство, схожее с чудом, и Маруська — не просто сексуальный партнер, девочка, которой он увлекся, — это еще выход, новый смысл продолжать жить. Он собирается начать новую жизнь, уехать «сажать сады в Бессарабии»…
— В вашем описании возникает едва ли не чеховская коллизия.
— Да-да, мы, мол, уедем, все будет по‑другому. Но это не удается.
Читайте также:
