Дверь в кабинет Алевтины Степановны впустила Геннадия в унылый полумрак, предварительно скрипнув так, словно ее не смазывали года два.
Мужчина переступил порог, словно завороженный, и замер, нервно сжимая в потных ладонях видавшую виды папку, на которой еще можно было рассмотреть логотип его предыдущей, канувшей в лету компании.
Алевтина Степановна, женщина с лицом, испещренным тонкими морщинками – карта ее долгой и, судя по выражению лица, не всегда счастливой жизни – подняла на него тусклый взгляд. В ее глазах плескалось что-то среднее между профессиональной усталостью и жалостью к этому помятому жизнью мужчине, стоящем прямо перед ней.
- Геннадий Иванович, присаживайтесь. – Произнесла она тихим, чуть дребезжащим голосом, указывая на продавленный стул напротив своего массивного, заваленного бумагами стола.
Геннадий опустился на стул с таким видом, будто собирался провести на нем остаток своих дней. Он начал что-то невнятно бормотать о том, что он, хоть и не особо помнит экономику и все, что с ней связано, но зато готов неуемно стремиться к самосовершенствованию и учиться всему новому. Слова вылетали из его пересохшего рта, словно старые, зажеванные грампластинки, потерявшие всякий блеск и мелодичность.
Гена и сам понимал, что все это звучит жалко и совершенно неубедительно, как оправдания школьника, прогулявшего урок. От постоянного нервного напряжения пересохло в горле, а предательский пот крупными каплями выступил на лысоватом лбу.
Алевтина Степановна слушала его, кажется, вполуха, рассеянно перелистывая лежащие перед ней документы. В ее взгляде не читалось ни малейшего интереса к его пламенной речи, лишь безучастная усталость и какая-то тихая, вселенская печаль.
- Да, Геннадий Иванович, опыт у вас, конечно, «богатый»… - С иронией протянула она. - Но вы же прекрасно понимаете, какое сейчас время… Кризис, сокращения, повсеместная оптимизация… Конкуренция на рынке труда просто бешеная.
Она замолчала, словно давая ему возможность осознать всю безнадежность его положения.
- Я все прекрасно понимаю, Алевтина Степановна! И я готов работать за любые деньги! Готов учиться! Готов выполнять любую работу! У меня ребенок, Алевтина Степановна, понимаете? Мне нужно кормить семью! Просто некуда больше идти! – в голосе Геннадия прозвучала неприкрытая, отчаянная мольба, от которой у него самого свело зубы.
- Семью, говорите? – Алевтина Степановна скептически приподняла брови и взглянула прямо в его маленькие, глубоко-посаженные глаза. - А вот у меня есть информация, Геннадий Иванович, что вы, кажется, в разводе…
Геннадий вздрогнул, словно от внезапного удара током. Он попытался собраться с мыслями и промямлил:
- Да, Алевтина Степановна, к сожалению, так сложилось… В разводе… Но сын остался со мной! Я один воспитываю ребенка! Понимаете, какая ответственность!
В глазах Алевтины Степановны мелькнуло что-то похожее на жалость, но тут же исчезло.
- Ну, хорошо, Геннадий Иванович. Я, так и быть, внимательно посмотрю ваши документы… Посоветуюсь с руководством… Ничего обещать не могу, но шанс, как говорится, всегда есть.
- Спасибо, Алевтина Степановна! Спасибо вам огромное! Я буду ждать вашего звонка с нетерпением!" – Геннадий подскочил со стула, словно его пружиной подбросило, и, чуть не споткнувшись на старом ковре, вылетел из кабинета.
Он выскочил на улицу, жадно вдохнул затхлый, пропитанный выхлопными газами воздух и почувствовал, как внутри разливается горькая волна безысходности. Он понимал, что эта работа – его последняя надежда, его единственный шанс выбраться из той ямы, в которой он оказался. Если и здесь ему откажут, он просто не знает, что будет делать.
Еще недавно Геннадий считал себя вполне успешным человеком. У него была престижная работа в крупной компании, достойная зарплата, любимая жена, замечательный сын – казалось, сама судьба благоволила ему. Но в один миг все рухнуло, словно карточный домик, построенный неопытными руками.
Начались сокращения штата, его, как далеко не лучшего, а потому и не слишком нужного, уволили одним из первых. Геннадий трудился проектировщиком в строительном бюро, по направлению второго высшего образования. Еще до сокращений к его работе было множество вопросов и претензий у руководителя, которые он не стеснялся из раза в раз высказывать, однако, ситуация не менялась. В конце концов, ошибки в таком важном деле были непростительны, и другим сотрудникам приходилось регулярно перепроверять творения Гены, пока его безалаберность не привела к несчастному случаю.
Последовали долгие и мучительные месяцы безуспешных поисков новой работы. Жена, не выдержав финансовых трудностей и постоянной депрессии мужа, ушла к более успешному и перспективному мужчине, оставив Геннадия один на один с сыном, кучей долгов и разбитыми надеждами.
Его первое образование экономиста, когда-то казавшееся таким перспективным и многообещающим, теперь висело на нем мертвым грузом, словно тяжелое бремя.
«Кому нужен экономист в тридцать пять лет, без опыта работы по специальности» - сначала Геннадий думал так. Однако, как выяснилось, это - его счастливый билет, ведь проектировщиком устроиться он никуда так и не смог. Любая фирма, в которую только мужчина сорвался, тут же наводила о нем справки, обращаясь за рекомендацией на предыдущее место работы. Естественно, после красочной характеристики из бюро, связываться с безответственным и невнимательным Геной, в работе которого ошибка на ошибке, уже никому не хотелось. Так ему отказались во всех фирмах города.
Мужчина перебивался случайными заработками, занимал деньги у друзей и знакомых, втихаря продавал последние ценные вещи из дома, лишь бы прокормить сына и заплатить за квартиру. Но этого едва хватало на то, чтобы свести концы с концами и не скатиться в полную нищету.
И вот, словно луч света в темном царстве, появилась эта вакансия – должность экономиста в небольшой, никому не известной фирме. Правда, отдел, куда его пригласили, больше напоминал тихий, заброшенный омут, где время остановилось лет этак двадцать назад.
Три дамы предпенсионного возраста – Ольга Яковлевна, Зинаида Петровна и, собственно, Алевтина Степановна – казалось, не интересовались ничем, кроме своих вязаний, бесконечных чаепитий с дешевыми конфетами и бесконечных разговоров о болячках и ценах на продукты. Место это Геннадий, уже успел про себя окрестить не иначе как "галеры".
Он прекрасно понимал, что работа здесь – это далеко не предел его мечтаний и уж точно не то, к чему он стремился всю свою жизнь. Но сейчас ему было не до жиру, как говорится, быть бы живу.
Гене нужно было кормить сына, одевать, обувать, платить за кружки и секции, и хоть как-то попытаться наладить свою разрушенную жизнь. Поэтому он готов был на все, даже на то, чтобы стать экономистом на этих самых "галерах" и день за днем выполнять монотонную, неинтересную работу.
Он тогда еще и представить себе не мог, какие неожиданности и сюрпризы приготовил для него этот тихий и, на первый взгляд, безобидный омут.
***
Кабинет встретил Геннадия, которого все-таки приняли на работу, запахом старых книг и лаванды - аромат, который являлся основой для крема для рук одной из коллег.
Алевтина Степановна, само воплощение спокойствия и мудрости, предложила Гене занять место за единственным свободным столом в довольно просторной комнате.
Стол, конечно, был не новым: кое-где виднелись царапины, а на поверхности красовалось несколько выцветших пятен от чая, но, по крайней мере, это было рабочее место.
Ольга Яковлевна и Зинаида Петровна, две неразлучные коллеги, сразу же проявили к Геннадию участие и внимание. Женщины окружили его заботой, словно наседки, стараясь помочь освоиться на новом месте. Рассказали о специфике работы отдела, познакомили с внутренними правилами и порядками, показали, где находится кухня и как пользоваться кофемашиной.
- Ты не стесняйся, спрашивай, если что непонятно! Мы всегда поможем, подскажем! – Говорила Ольга Яковлевна, поправляя свои очки и участливо заглядывая Геннадию в глаза.
Продолжение:
Читайте также: