Копирование и озвучка текста без согласия автора запрещена
- ▌ Глава 16: Плесень на душе
Знание о слабом месте стало тяжелым камнем на душе у каждого обитателя дома. Теперь их взгляды постоянно скользили по полу подвала, туда, где, по словам хрустальной слезы, проходил уязвимый энергетический шлюз. Боровичок даже нарисовал мелом едва заметный круг на камнях пола, чтобы не забыть. Это место стало священным и одновременно проклятым.
Напряжение росло с каждым днем. Алисия по нескольку раз на дню прикасалась к хрустальной слезе, наблюдая, как ядовито-синие щупальца магии Вероники все настойчивее ощупывают их защиту. Они не атаковали, они изучали. Искали брешь.
Но однажды утром тревогу забил не магический артефакт, а мама Алисии.
—Что это с моими розами? — ее голос, полный недоумения и досады, донесся из сада.
Алисия выскочила наружу. Мама стояла перед кустом бабушкиных алых роз. Но они были не просто поникшими. Их стебли и листья покрывал странный, серебристо-серый, маслянистый налет. Он не был похож на обычную плесень или болезнь. Он пульсировал слабым, неприятным светом и, казалось, медленно полз по растению, высасывая из него жизнь. От него исходил сладковато-гнилостный запах, от которого сводило зубы.
— Это не от вредителей, — уверенно сказала Лара, подойдя и склонившись над больным растением. Она не решалась прикоснуться. — Это... магия. Но какая-то... мертвая.
Ириней, подошедшая на шум, сморщила нос.
—Пахнет гнилым мясом и старыми монетами. Так пахнет болотная тварь, когда ее потревожишь.
Алисия почувствовала ледяной укол в животе. Она побежала в дом, в подвал, и прикоснулась к хрустальной слезе.
Голограмма вспыхнула. Их лес сиял здоровым, пестрым светом. Но теперь в нем, словно язвы, зияли несколько маленьких, серых, недвижных точек. Одна из них была точно под их домом, в саду. И от этих точек тянулись тончайшие, почти невидимые серые нити на север, к той самой черной пустоте.
Вероника не стала пробивать их защиту. Она нашла другой способ. Она заражала ее. Как плесень заражает здоровое дерево. Она впрыскивала в самую плоть леса крошечные порции своей мертвой, контролирующей магии, чтобы та прорастала изнутри.
Алисия в ужасе отшатнулась.
—Она не ломится в дверь... Она подкладывает яд в нашу еду!
Они бросились осматривать участок. Серые пятна появлялись повсюду. На коре старого дуба. На листьях папоротника у ручья. На камнях у забора. Каждое такое пятно было крошечным, почти незаметным, но оно излучало то же мертвенное, подавляющее волю чувство.
Они пытались бороться. Алисия направляла на зараженные розы поток золотого света жизни. Налет шипел и съеживался, но через несколько часов появлялся вновь, уже на соседнем стебле. Ириней вырезала зараженный участок коры ножом — но на следующее утро серая плесень проступала по краям среза. Лара пыталась достучаться до сознания растений, умоляя их бороться, но болезнь была слишком чуждой, слишком ядовитой для их дикой сущности.
Они проигрывали. Медленно, но верно. Лес, их главный союзник, начинал болеть. Аура жизни, которую они с таким трудом взрастили, мутнела и слабела.
Вечером, сидя за унылым ужином, они чувствовали свое бессилие.
—Мы не можем сидеть и смотреть, как она убивает наш дом! — взорвалась Ириней, швырнув на пол кость от курицы. — Надо найти эту стерву и врезать ей по зубам!
—И как мы ее найдем? — устало спросил отец Алисии. — И что мы сможем сделать, если найдем? Она сильнее.
Алисия молчала. Она чувствовала ту же ярость, что и Ириней, но также чувствовала и правоту отца. Лобовая атака была самоубийством.
И тогда ее осенило. Они смотрят не туда. Они пытаются бороться со следствием, а не с причиной. Эти серые пятна были лишь симптомом. Оружием. А любое оружие нужно заряжать.
— Боровичок, — обратилась она к домовенку. — Ты говорил, бабушка и Вероника изучали магию вместе. У бабушки не осталось каких-то... чертежей? Заметок о ее стиле? О том, как она работает?
Боровичок нахмурился, потер лапкой лоб.
—Может... Может, и есть. В самом старом сундуке, на дне. Бабушка складывала туда всякое, от чего хотела избавиться, но рука не поднималась выбросить.
Они снова спустились в подвал. Перерыв самый дальний, пыльный угол, они нашли небольшой ящик, окованный железом. Внутри, под слоем засушенных лавровых листьев (бабушка считала, что они отпугивают дурные воспоминания), лежала пачка исписанных листков. Это были не дневники, а именно что заметки. Зарисовки магических символов, которые молодые Элеонора и Вероника придумывали вместе. Большинство из них были безобидными, детскими.
Но некоторые, подписанные инициалом «V», уже тогда несли на себе отпечаток ее одержимости. Символы контроля, подчинения, воли.
И среди них Алисия нашла один, который заставил ее кровь похолодеть. Это был сложный, многослойный знак, напоминавший схему некоего устройства. И в его центре был изображен все тот же кристалл дымчатого кварца, что был на трости Вероники. А вокруг него — расходящиеся лучи, но не света, а некоего вещества, похожего на ту самую серую плесень. Под схемой было подписано: «Проект: Единая Сеть. Распространение».
Рядом лежал листок с заметками Элеоноры: «В. одержима идеей создания паутины, которая опутает весь лес и позволит «настраивать» его по своей воле. Я пыталась объяснить, что лес — живой, а не радиоприемник. Она не слушает. Говорит, что я мыслю слишком мелко».
Алисия показала находку другим.
—Смотрите. Она не просто заражает лес. Она... имплантирует ему свои «приемники». Эти серые пятна — не просто язвы. Это антенны. Она строит сеть. И когда сеть будет готова... она включит ее. И возьмет весь лес под свой контроль. Одним щелчком.
Теперь их задача изменилась. Мало было лечить симптомы. Нужно было найти и уничтожить «передатчик» — источник этой заразы. Но где он?
Лара, до этого молчаливая, вдруг подняла голову. Ее глаза были полны странной уверенности.
—Я... я чувствую их. Эти серые точки. Они... звенят. На одной ноте. Очень тихо. И все звенят в унисон.
— Можешь найти, откуда идет этот звон? — спросила Алисия, затаив дыхание.
Лара закрыла глаза, погрузившись в себя. Она сидела так долго, что Ириней уже начала ерзать.
—Север... — наконец прошептала Лара. — Недалеко. Не в ее крепости... а здесь. Она поставила ретранслятор. Чтобы усиливать сигнал. Где-то... где вода течет под землей. И где старые камни... много камней.
Старые камни и подземные воды. Ириней хлопнула себя по лбу.
—Старые каменоломни! Там же подземные источники есть! И камней — хоть отбавляй!
Это было идеальное место. Уединенное, геомагнитно активное, с доступом к воде, которая могла бы разносить заразу.
Не теряя ни минуты, они собрались и двинулись к заброшенным каменоломням. На этот раз они шли не с опаской, а с решимостью. У них была цель.
Каменоломни встретили их зловещей тишиной. Но теперь эта тишина была иной — не пустой, а натянутой, как струна. Воздух вибрировал от невидимой работы.
Они осторожно спустились в главный карьер. И тут их взорам открылось жуткое зрелище.
В центре карьера, над одним из затопленных водой шурфов, висел в воздухе кристалл. Небольшой, размером с кулак, но точная копия того, что был на трости Вероники — дымчатый кварц. Он медленно вращался, и с каждым оборотом от него расходилась серая, волнообразная аура. Она оседала на камнях, на воде, на редких проростках травы, покрывая их той самой маслянистой плесенью.
Это и был ретранслятор. Сердце заразы.
— Вот он! — прошипела Ириней, выхватывая нож.
—Подожди! — остановила ее Алисия. — Это может быть защищено.
Но было уже поздно. Ириней уже метнула нож с присущей ей дикой точностью. Клинок свистел в воздухе и ударил прямо в центр кристалла.
Раздался не грохот, а высокий, стеклянный звон. Кристалл дрогнул, но не разбился. Нож отскочил от него, как от брони, и упал в воду.
И из кристалла, словно из осиного гнезда, вырвался рой... чего-то. Это были не существа, а сгустки чистой, концентрированной серой магии. Они с пронзительным визгом ринулись на них, оставляя в воздухе маслянистые следы.
— Щиты! — крикнула Алисия.
Она и Лара инстинктивно создали купол из золотого и зеленого света. Серые сгустки ударялись о него и отскакивали с противным шипением, но не исчезали. Они начинали кружить вокруг щита, выискивая слабое место.
Ириней, оставшаяся без оружия, свирепо рычала, подбирая с земли камни и швыряя их в летающих тварей. Но это было бесполезно.
— Они истощают нас! — крикнула Лара, и ее голос дрожал от напряжения. — Щит долго не продержится!
Алисия понимала. Атаковать в лоб было бессмысленно. Нужно было отключить источник. Но как? Магия не брала его.
И тогда она вспомнила. Вспомнила уроки Круга Предков. Не бороться, а быть. Не противостоять, а замещать.
— Лара! — крикнула она. — Не держи щит! Направь всю свою силу не на защиту, а на землю! На воду! На камни! Убеди их, что это их дом! Что они должны оставаться живыми!
— Но они... — начала было Лара.
—Верь мне!
Лара, стиснув зубы, опустила руки. Щит дрогнул и погас. Серые сгустки с визгом ринулись вниз. Но в тот же миг Лара упала на колени и впилась пальцами в землю.
И земля ответила.
Из трещин в камнях, из самой воды полезли густые, зеленые, яростные побеги. Мох, папоротник, плющ — все, что могло расти в этом негостеприимном месте. Они не атаковали сгустки. Они просто... росли. Заполняли собой пространство. Их буйная, дикая жизнь была полной противоположностью мертвой, серой магии.
Сгустки, натыкаясь на эту внезапно возникшую стену жизни, начинали дымиться и таять, как кусочки льда в горячей воде. Они не могли существовать в такой насыщенной, здоровой среде.
Алисия, видя, что это работает, сделала то же самое. Она не посылала световой шар в кристалл. Она окружила его золотым светом, но не атакующим, а... целительным. Она наполняла пространство вокруг него памятью о солнце, о дожде, о ветре, о всем том, что делало мир живым.
Кристалл затрещал. Его ровное, мертвенное вращение замедлилось. Серая аура вокруг него стала рваться, таять. Он пытался сопротивляться, испуская новые порции заразы, но они гаснули в буйстве жизни, которое вызвали Лара и Алисия.
Наконец, с последним жалким щелчком, кристалл потух и упал в темную воду шурфа. Вода на мгновение вспенилась серым, а затем успокоилась, став снова просто водой.
Тишина, наступившая после битвы, была оглушительной. Они стояли, опираясь друг на друга, тяжело дыша. Они победили. Не силой, а жизнью.
Но Алисия знала, что это была лишь одна битва. Вероника почувствует потерю ретранслятора. И придумает что-то новое. Что-то более изощренное.
Она посмотрела на воду, поглотившую кристалл, и почувствовала не облегчение, а тяжесть долгой войны. Войны, которая только началась. И главное сражение было еще впереди.