20 сентября у меня день рождения и жена придумала мне прекрасный подарок - билет на этот спектакль. "Винни-Пух" - одна из моих любимых книг. Это вторая в жизни книга, прочитанная самостоятельно, сколько раз я читал-перечитывал, погружаясь в сладкую дрему заколдованного леса - не перечесть. Минимум по два раза я прочитал эту книгу каждому из моих детей. Я вааще фанатично читал детям перед сном - до 12-13 лет ) По часу ежедневно. Каждому ребенку по-отдельности ) от "Колобка" и детской Библии до "Трех мушкетеров" и Стругацких )) Поэтому мы и оказались в четверг в самом сердце театральной Москвы, на Малой сцене МХТ имени А. П. Чехова, где происходило нечто удивительное. Здесь, в эпоху высоких технологий, громких спецэффектов и стремительных сюжетов, несколько взрослых и очень талантливых людей с предельной серьезностью обсуждают, откуда взялся Слонопотам, какие носовые платочки носили с собой хорошие мальчики и девочки начала XX века, и почему ослик Иа-Иа является единственным возрастным персонажем в игрушечном сообществе. Этот необычный эксперимент под названием «Винни-Пуховские чтения» придумал и воплотил писатель, драматург и режиссер Евгений Гришковец. Его спектакль-конференция, спектакль-исследование — это не просто театральная постановка, а масштабное, теплое и невероятно доброе путешествие в мир детства, филологии и чистого, ничем не замутненного восприятия.
Идея, как это часто бывает у Гришковца, родилась из личного, почти интимного переживания. В одном из интервью он рассказал, что мощнейшим импульсом к созданию спектакля стало воспоминание из детства: как мама читала ему книгу о Винни-Пухе, периодически звала отца и зачитывала ему особо смешные, с ее точки зрения, отрывки. Взрослые смеялись, а маленькому Евгению это было непонятно и даже раздражало — процесс чтения прекращался. Возникал закономерный, детский вопрос: над чем же они так смеются? Этот вопрос, отложившись в глубинах памяти, много лет спустя дал обильные всходы. Став родителем, Гришковец сам перечитал своим детям ту самую, сохранившуюся с его детства книгу, и сделал для себя массу открытий. Ему страшно захотелось поделиться этими открытиями с другими взрослыми, ведь книга Алана Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все» — это, по его меткому определению, «одна из самых таинственных книг мировой литературы». Ее название и персонажи известны всем и каждому, но саму книгу от корки до корки прочли своими глазами далеко не многие. Для большинства знакомство с историей плюшевого медвежонка ограничилось прекрасным, но крайне фрагментарным мультфильмом Федора Хитрука, который охватил, к сожалению, всего три главы оригинала.
Гришковец предлагает зрителю восполнить этот пробел вместе с ним, но делает это в изобретательной, остроумной форме научной конференции. Почему именно конференция? Ответ кроется в самой природе мира Винни-Пуха. Обитатели Леса, как и ученые-гуманитарии на своих чтениях, видят невероятно глубокие смыслы в абсолютных, казалось бы, пустяках. Они заняты тщательным исследованием мелочей, из которых и состоит ткань их бытия. Эта параллель оказалась гениальной находкой, позволившей создать тонкую, умную пародию на научный мир, лишенную едкой сатиры, наполненную истинной любовью и легкой иронией.
Картинка на сцене идеально поддерживает эту концепцию. Зритель видит перед собой огромный стол на массивной ножке-стволе дерева, уставленный банками со сгущенкой, медом, вареньем, чашками — атрибутами неспешной, задушевной беседы.
Над столом висит уютный дачный торшер, создающий атмосферу камерности и уюта, а на стене — старинные часы, стрелки которых замерли на времени «без пяти одиннадцать». Это и есть то самое «Зачарованное Место», где время остановилось, метафора вечного научного спора, длящегося вне времени.
Центральным героем спектакля, является Текст. И текст этот — виртуозный, играющий и поющий перевод Бориса Заходера. Одна из ключевых задач «Чтений» — раскрыть лингвистические тайны и хитроумные фокусы этого перевода. И здесь создателям спектакля приходит на помощь настоящая находка — «эксперт-лингвист» в исполнении Эмили Нины Гамбрилл, студентки Школы-студии МХАТ, уроженки Великобритании.
Ее присутствие — это не просто дань оригиналу, а важнейший смысловой ход. Ее лондонское произношение становится волшебным ключиком, который помогает понять, как именно рождались знаменитые заходеровские неологизмы. Почему "Слонопотам", кто такой Сашка-букашка, что орал Пятачое, убегая от Очень Умной Западни... Благодаря ей таинственные слова и имена обретают плоть, звучат из первоисточника и становятся еще понятнее и смешнее. Она же, будучи носителем культуры, ненавязчиво встраивает в повестку «англосаксонскую» тему, напоминая зрителю об английских корнях этой истории.
Гришковец, идя навстречу пожеланиям артистов, сохранил многие свои комментарии, а также вставил в спектакль две истории, вообще не связанные с книгой. Это рассказы про Чарльза Джокина, пекаря с «Титаника», который удивительным образом выжил в ледяной воде, и про американского астронавта Базза Олдрина. Историю про Олдрина Гришковцу рассказал космонавт Алексей Леонов. Эти две истории, по замыслу режиссера, нужны для того, чтобы зрители в этот момент слушали как дети — просто слушали неизвестные им прежде истории. Интересно, что для Эмили Гамбрилл история о пекаре с «Титаника» не была новостью — как оказалось, в британских школах ее рассказывают на уроках, аналогах нашего ОБЖ.
Актерский ансамбль подобран безупречно. Каждый артист существует в двух ипостасях: как участник конференции — ученый-филолог, и как тот самый узнаваемый и любимый герой книги. Игорь Золотовицкий, модерирующий чтения, — это и респектабельный Профессор, и шестилетний Кристофер Робин.
Он плетет тончайшее кружево интонаций, его знаменитый смех на одному ему ведомых моментах текста — это отдельное удовольствие, заставляющее вспомнить университетских профессоров, получавших тайное физическое наслаждение от тонкостей своего предмета.
Артем Волобуев создает образ Винни-Пуха как несколько неотесанного, но уверенного в себе «деревенского» поэта, этакого филолога-почвенника.
Александр Усов — это трогательный, тонкоголосый, вечно испуганный и невероятно ранимый Пятачок, настоящий интеллигент в мире более простодушных существ.
Вера Харыбина виртуозно балансирует между образом типичной интеллигентной филологини, чуть восторженной, чуть заумной и безнадежно начитанной, и мудрой (или делающей вид, что мудрой) Совы.
Валерий Трошин великолепен в роли энергичного, вездесущего Кролика — этакого чиновника или общественника, вечно куда-то спешащего и озабоченного, и одновременно — прыткого научного сотрудника, у которого на любой вопрос есть моментальный ответ.
Олег Тополянский в роли ослика Иа-Иа воплощает не просто ворчуна, а «престарелого родственника» с забавными (пока еще) признаками деменции. Он играет зрелого, умудренного горьким опытом и бесконечно одинокого меланхолика, чья ворчливость — лишь маска для ранимой души.
Кульминацией спектакля, его самой удачной сценой, становится эпизод празднования Дня рождения Иа-Иа. Именно здесь абсурдность и мудрость книги Милна, гениальность перевода Заходера («входит и выходит. Замечательно выходит») и актерское мастерство труппы сливаются в идеальный сплав. История о том, как Винни-Пух принес в подарок пустой горшок из-под меда, а Пятачок — лопнувший шарик, и как эти абсолютно бесполезные вещи обретают высший смысл, вызывает в зале искренний, неподдельный смех. Это тот самый случай, когда юмор проистекает из чистой, детской логики, вдруг становящейся понятной и привлекательной для взрослых.
Спектакль Гришковца — это развернутое лингвистическое, философско-психологическое исследование с цитатами и историческими примерами. Здесь всерьез обсуждают, был ли Пятачок ранимым интеллигентом или не так-то прост, и ведет ли он себя как герой классической литературы. Поднимаются и совсем уж абсурдные научные вопросы: все ли друзья Кристофера Робина были игрушками? Или сова и кролик могли быть живыми? А каков, если вдуматься, пол Пятачка? Критики отмечают, что тексты Гришковца временами проигрывают текстам Милна — научная часть периодически вязнет и буксует, в то время как фрагменты литературного оригинала говорят сами за себя. Пародийный прием, разбросанный по двухчасовому действу, временами перестает работать. Но это с лихвой компенсируется игрой актеров, их тонкими «оценками» и ненавязчивой характерностью.
Но за всем этим внешним абсурдом скрывается очень важная и глубокая мысль. Весь этот Лес, который, как выясняется, и не лес вовсе, начисто лишен конфликтов. В нем нет злодеев, подвигов, страстей и страданий. Есть лишь процесс познания мира, дружбы и взаимопомощи, который прекрасно обходится без вражды и насилия. Это идеализированный, но оттого не менее желанный мир, утопия простых человеческих (или звериных) радостей. Именно поэтому любое упоминание про «всех-всех-всех» вызывает на лицах добрую, ностальгическую улыбку.
Немного напрягает длина спектакля — два часа десять минут без антракта. . Однако эта длина, это «растянутое, словно капающий мед» время, вполне может быть осознанным режиссерским ходом. Оно позволяет зрителю замедлиться, вглядеться в пустяки и мелочи, подумать мысли, на которые в обычной взрослой жизни никогда не хватает времени, и полностью погрузиться в это особенное, зачарованное состояние.
Финал спектакля неизменен. Звучат те самые, знаковые слова: «И они пошли. Но куда бы они ни пришли, и что бы ни случилось с ними по дороге, — здесь, в Зачарованном Месте на вершине холма в Лесу, маленький мальчик будет всегда, всегда играть со своим медвежонком». И в этот момент у многих зрителей начинает щипать в носу. Потому что Гришковцу и его команде удалось невозможное — они организовали портал в детство, создали тихий, добрый и мудрый спектакль, который говорит с нами на языке искренности и простодушия. Это история не столько о Винни-Пухе, сколько о нас самих — о том, как мы читаем, как помним, как смеемся и как возвращаемся к самым важным книгам, чтобы каждый раз находить в них что-то новое. «Винни-Пуховские чтения» — это тот редкий спектакль, который не про что смотреть, а который хорошо смотреть. Чтобы вспомнить, что самое важное часто прячется в мелочах, а величайшие открытия можно совершить, просто гуляя по Лесу в хорошей компании. Это гимн неторопливости, вниманию к деталям и той особой, «гришковецской» ностальгии по миру, где главное — не подвиги, а дружба, и где пустой горшок и лопнувший шарик могут стать самыми лучшими в мире подарками.
В конце спектакля, когда всё выходили на поклон, не хотелось кричать театральное "Браво!!!". Хотелрсь сказать простое искреннее " Спасибо", аылезтиина сцену и со всеми пообниматься ))
Этот спектакль не натолкнул меня на глубокие размышления, он не привёл меня в восторг, не заставил переосмыслить жизнь. Если помните, в "Алых парусах" Грина была прекрасная фраза - "Счастье сидело в ней пушистым котёнком"))) Так и тут - два часа радостного счастья, тихого, милого, пушистого и с периодическим пощипыванием в носу.
#Винни-Пуховские чтения