- Вот был ты нормальным мужиком, Степаныч смолоду, и во что теперь превратился. Шестой десяток разменял, пора бы и за ум взяться, а не валяться в траве с книжками, да с бутылкой.
Соседка Зоя привычно ворчала на Петра Степановича, а тот привычно огрызался, надоели эти умники, все жизни учат, лучше бы денег дали на опохмелку.
- И чего ворчишь Ивановна, дай лучше рублей двести в долг, Шурка вернет с зарплаты.
- Я тебе сейчас лопатой по сопатке дам, а не на опохмелку – разозлилась соседка и через ограду, кинула старым сапогом мужа в Степаныча – что за мужик ты бестолковый, жена на двух работах вкалывает, а он на солнышке брюхо греет.
Тот повертел в руке сапог, и крикнул Зое, что гнула спину на грядках за оградой:
- Сапог не отдам бесплатно, я его у тебя не просил, сама закинула к нам. Захочешь забрать, неси двести рублей!
И подумав добавил:
- Нет, триста! Проценты будут расти с каждым часом, я тебе не Сбербанк, ставки занижать не стану!
Но Зоя Ивановна только сплюнула и продолжила полоть, на лодыря соседа тратить время не стоило, он и сам бездельничал, и других мужиков в деревне подбивал.
Вроде был когда-то мужик неплохой, женился, детишек родили с женой, дом поставили, жил не хуже других, и надо же было ему книгу по философии однажды прочитать случайно. Он ничего не понял из напечатанного, но почему-то в мозгу застряла мысль о бренности бытия, и что мир несовершенен. И мысли эти не давали ему жить как прежде, мешали возить молоко из фермы на молочный комбинат, и решил он думать о смысле жизни, не спеша. Уволился с работы, засел дома, а для того, чтобы думалось легче, помогал мозгу горячительным, то в долг брал в магазине за углом, то занимал денег у родни.
Но процесс мышления затянулся, вполне себе умелые руки подзабыли навыки, в памяти остались только самые привычные – держать ложку, стакан и сигарету. Ну еще это самое, на горшок ходить, этому ребенку обучают сызмальства, и забыть сложно сии манипуляции, и природа не даст мозгу отключиться от них.
За несколько лет в деревне забыли, каким был раньше Степаныч, прозвали его Бездарем, журили при встрече за лень и посмеивались, над его попытками поговорить за «жисть». В деревне не принято искать смысл жизни, там он в самом выживании в сложных условиях, в бесконечном труде и заботе о близких. Поэтому все отмахивались от доморощенного философа, и советовали устроиться на работу, и не мешать другим, своим никчемным времяпровождением.
Но Степаныч не сдавался, он решил во чтобы не стало понять, для чего живет на белом свете, встает утром из постели и пьет кофий. Кофе, если жена купит и поставит на полочку, а если забудет пополнить запасы, то чаек или на худой конец, водичку из колодца.
Но мыслительный процесс шел туго, особенно в те дни, когда не удавалось добыть горючего для мозга, сердца и остальных членов еще крепкого организма. Сегодня похоже был, один из таких неудачных дней, Зоя Ивановна кинула сапогом в Диогена без бочки, сосед справа даже не поздоровался, потому что ему еще не вернули прошлый долг. Просить сто грамм в деревенском магазинчике тоже бесполезно, жена предупредила продавца, что больше не станет возвращать долги Степаныча, поэтому ему позавчера, в нос сунули кукиш с маслом.
- Забор валится, крыша течет, а ты всё болтаешься без дела – привычно затарахтела жена, когда он сунулся к ней на работу, в надежде выцыганить немного денег – иди, наведи порядок дома, скоро гости приедут.
- Какие ещё гости – проворчал Степаныч – нам только гостей не хватало, самим жрать нечего, на одной картошке сидим.
- Если не будешь помогать в огороде, то на следующий год и картошки не посажу – предупредила Шура, и вытолкала мужа на улицу.
Детский сад, не то место, где могут расхаживать всякие вольнодумцы и мечтатели, детям покой нужен и чистый воздух, а не перегар вчерашний с самогона дяди Лени. Это он, добрая душа, поделился со Степанычем последним, потому что понимал боль его души, и поддерживал в самые трудные минуты. Тем более, что делать ему тоже нечего, сидит один в своей развалюхе, и выходит до магазина, когда пенсию получает. Деньги кончаются быстро, и приходится подрабатывать разок-другой в месяц, кому дрова перетаскает, за ту же бутылку самогона, кому навоз из хлева перекидает в огород.
- А в гости-то кто едет – Степаныч цеплялся за косяк, в надежде разговорить жену и выпросить хоть сто рублей – кому дома не сидится?
- Сергей детей привезет на каникулы – лицо жены засияло как солнышко, и морщинки будто стыдясь яркого света, разбежались и пропали, и Шура помолодела от радости лет на двадцать.
- Откуда нам такое счастье – нахмурился Степаныч, услышав новость, но какое-то неожиданное тепло стало разливаться у него по животу, - с чего вдруг надумали?
- Сына переводят к нам в область, хочет осесть окончательно, квартиру там продают, а в наших краях покупают дом большой. Детей-то теперь трое, мотаться по городам-весям не получается, вот и решили…
Сын Сергей был гордостью родителей, к тридцати с лишним годам он достиг многого, выучился без посторонней помощи, и поднялся по карьерной лестнице. Помотался по стране, работал в разных местах набираясь опыта руководства, а последние пять лет, руководил крупным предприятием далеко в Сибири.
- Наконец-то переезжают к нам поближе, хоть будем видеться чаще – Шура от радости забыла, что сердилась на мужа, и полезла привычно в карман и выудила оттуда две сотенных бумажки – на-кось, купи в магазине сахара и хлеба.
Но вовремя опомнилась и сунула деньги обратно, предстояли хлопоты немалые, и стоило экономнее расходовать, а сахар она и сама купит после работы.
Степаныч брел неопохмеленный домой, невольно тер заросший щетиной подбородок, и думал, что нужно побриться, как-то неловко перед сыном предстать в таком виде. И порядок навести во дворе, прибить чего там, починить то, что разваливалось столько лет. Сергей был не в курсе отцовских душевных мук по поводу миропорядка, все эти терзания и поиск смысла жизни происходили, пока его не было в поле зрения. Как уехали они в Сибирь эту таежную, так и не приезжал он больше, и бабушка с дедушкой ни разу не видели младших внуков.
Сын с детьми приехал через два дня, серьезный, степенный такой мужчина, вылитый большой начальник, выглядел так, что Степаныч немного оробел. Но Сережка вел себя просто, радовался встрече и рассказывал, как счастлив, наконец, переехать поближе к родным, и проводить выходные и праздники с ними. Мать с отцом кивали, и смотрели с обожанием на старшенького, и любовались статью и красотой взрослого сына.
«Хорошо, что успел забор подправить» - думал Степаныч, аккуратно пробуя дорогой напиток в маленьких рюмашках и морщился, закусывая вонючим сыром. «Плохо только, что теперь придется у реки с удочкой пропадать, чтобы реже видеть этих архаров», продолжил он измышления, искоса поглядывая на троих внуков, что готовились испортить ему жизнь на ближайшее время.
Старшая Ирина подросла за те пять лет что не виделись, и стала похожа на мультяшного суслика в очках, такая же серьезная как папа и мама. Кстати, сноха тоже была из целеустремленных, и несмотря на наличие троих детей, занимала серьезный пост на том же предприятии, что и Сергей.
Младшие Миша с Машей явились пред очи бабушки с дедушкой впервые, и сразу стали светом очей для бабушки и головной болью дедушки, очень уж шумные оказались.
Когда родились близнецы, Степаныч с женой не сумели доехать до Сибири этой, как только не звал Сергей родителей, и билеты предлагал купить на самолет, и встретить как важных персон, с личным водителем, но всё бесполезно. У Степаныча была самая горячая пора самокопания и изыскания драгоценных крупиц смысла бытия, не мог он в такой важный момент ни сам поехать, ни жену отпустить, кто же тогда его пищей будет обеспечивать? Ведь даже философам пища нужна не только духовная, а и простой хлеб, каша, щи, борщи например, тоже необходимы для поддержания телесной оболочки.
Вот так и получилось, что близнецы родились и выросли до пяти лет, без любящих дедушки с бабушкой, и им предстояло наверстать упущенное и заездить их до упаду. Этого Миша с Машей умели, энергии в них было хоть отбавляй, за полчаса они перевернули дом вверх дном и перешли во двор, с визгом и хохотом стали разгонять кур.
Сын пробыл всего вечер, и уехал, оставив шумную ватагу родителям, переезд дело сложное и хлопотное, поэтому и пришлось просить родителей о помощи, присмотреть за детьми.
Шура взяла отпуск на работе, и решила вплотную заняться с внуками, но беда подстерегла ее на второй же день, когда она счастливая, носилась спасая то кур от близнецов, то близнецов от разъярённого петуха.
- Бабушка упала с крыльца! Лежит, стонет!
Степаныч размышлял о бренности бытия с удочкой, возле речки за огородами, когда прибежала испуганная Ирина, вытирая на ходу слезы.
Перелом был сложный, Шуре растянули ногу и подвесили, прикрутив страшными железяками, и Степаныч весь этот ужас наблюдал своими глазами. Но самая жуть ему предстояла в ближайшие дни, нужно было выживать в сообществе близнецов и Ирины, кормить, стирать и проследить, чтобы чего не натворили. А еще козы, куры и огород, кого из них полить, а кого поить, за последние годы он уже и подзабыл.
- Отцу вашему нужно звонить – нашел выход из положения Степаныч, прижимая к себе испуганных Мишу с Машей, в больничном коридоре – пусть возвращается обратно.
- Папа занятый человек, и не может кататься туда-сюда – Ириша решительно взяла деда за рукав и повернула к себе лицом:
- Теперь ты остался за старшего, значит, твоя задача такова – готовишь завтрак, обед и ужин, я тебе подскажу, если чего-то не знаешь. Следишь за младшими, чтобы чего не натворили, и здесь помогу советами, если успел позабыть, как воспитывать детей.
Суслик Ирина была так убедительна, что Степанычу захотелось взять под козырек и бежать выполнять данные задания, но для этого еще нужно было доехать из райцентра до дома.
- Сейчас я закажу такси, - внучка нажала несколько раз на экран телефона, и потянула деда за руку – пошли, через пять минут машина будет у входа.
Такси подкатил ровно через пять минут, и за полчаса они доехали до деревни, где Ирина попросила оставить их возле магазина.
- Купим продукты, чтобы ты мог готовить простые блюда – сказала девочка важно, и ткнула пальцем на крупы – каши и я сварю, если ты будешь занят другими делами.
- В кого ты такая умная?
Невольно восхитился внучкой Степаныч, когда они вышли из магазина, нагруженные пакетами, и направились к дому, тетешкая уставших малышей.
- Получается, что в тебя – спокойно ответила суслик Ириша, перекладывая пакет из руки в руку – в кого же еще?
- Почему в меня – поразился ответу внучки дед, он привык за последние годы к кличке Бездарь, и подзабыл, что когда-то был неглупым человеком – а может в папу своего?
- Ясное дело, что в папу, но он же твой сын, значит во мне 25 процентов твоей крови течет. Кстати, папа всегда говорит, что умом он пошел в тебя, а трудолюбием в бабушку, поэтому и добился успеха в жизни.
У Степаныча сердце вдруг стало большим и горячим, от жара потекли пот по лбу, и почему-то слезы по щекам, конденсат, наверное, выступил, от резкого перепада температуры.
Это же надо, его сын, такой серьезный и поднявшийся на хорошую должность, считает отца умным человеком и гордится им. Это было так неожиданно и приятно, что у Степаныча расправились плечи и выступила вперед впалая грудь.
Дома он постоял немного в нерешительности, а потом подошел и налил в кастрюльку молока, чай, не дурак совсем, чтобы с неделю не продержаться с детьми. Ещё помнит, что когда-то и кашки варил, и сказки на ночь рассказывал своим, и штанишки стирать помогал жене, просто распустился немного, когда дети выросли и разъехались. От безделья дурить начал, в философию эту ударился, смысл жизни искать начал в бутылке, хорошо, хоть не спился совсем, опомнился вовремя.
Целый день дед с внучкой водились по хозяйству, кормили скотину и поливали грядки, успевая ловить и вытаскивать близнецов из лужи и корыта для уток, отмывая и переодевая в сухое.
Вечером, с трудом уложив расшалившихся Машу с Мишей, они сели на крылечке и выдохнули устало, глядя на звезды в темном небе.
- Ну что, помощница, день прошел, и мы с тобой выстояли, как стойкие оловянные солдатики – вдруг вспомнил он персонажа сказки, той самой, что когда-то читал отцу Ириши.
- Я и не сомневалась – прижалась к его плечу внучка, поправляя на носу сползающие очки – с таким дедом ничего не страшно.
Приятно, ах, как приятно слушать мужчине о том, что он надежен и умен, даже если об этом ему говорит маленькая девочка! Степаныч осторожно, рукавом вытер слезу с щеки, и поменял тему, чтобы не расплакаться:
- Смотри, Иришка, вот те звезды над головой, это созвездие Большой Медведицы – показал он пальцем на семь ярких точки – а еще есть Малая медведица, нужно только найти.
- Я же очкарик – спокойно ответила внучка, и задрала голову – я их не вижу! Но мы попросим папу купить телескоп, найдем безымянную звезду и назовем его твоим именем.
- Степаныч?
Неуверенно спросил дед, щурясь на небо:
- Некрасиво как-то звучит.
- Не Степаныч, а Петр Степанович Ворохов – торжественно произнесла девочка и добавила – вот так очень даже звучит!
Дедушка кивнул соглашаясь, несолидно как-то оставаться Степанычем, когда есть возможность быть солидным, приличным человеком.
А смысл жизни, вот он, рядом, прислонился острым плечом к боку, и считает тебя самым лучшим, и готов звезду назвать твоим именем! . И не стоит его искать в книгах умных, там только одни буквы в ряд, и ничего больше там нет.