1937-й и 1941-й вошли в историю нашей страны зловещими символами. Массовые репрессии, развязанные Сталиным против собственного народа, и нападение Гитлера на Советский Союз. Эти две даты тесно связаны между собой.
Отправной точкой Большого террора принято считать 5 августа 1937 года. В этот день в органы НКВД поступило указание ЦК ВКП (б) и лично Сталина приступить к операции по уничтожению «антисоветских элементов».
В последующие четыре месяца в Москве должны были расстрелять 5000 человек, в Ленинграде — 4000. Десяткам тысяч людей предстояли годы заключения в тюрьмах и лагерях. Родственников «врагов народа» отправляли на поселение.
Решение о проведении этой акции приняли на заседании политбюро ЦК еще 2 июля. Его основой стала подготовленная Сталиным директива об антисоветских элементах за номером 863/ш.
В НКВД подготовили оперативный приказ № 00447. Его подписал нарком Ежов. Отныне в «ежовых рукавицах» оказалась судьба миллионов людей по всей стране. Заработал конвейер — внесудебные «тройки» без всякого обсуждения выносили расстрельные либо лагерные приговоры.
Квота на убийство
Первые массовые расстрелы в Москве начались 8 августа. Казни проходили в районе Бутово, где спустя 70 лет, в августе 2007-го, установили Поклонный крест.
С интервалом в три дня начались расстрелы в Ленинграде. Расстреливали в подвалах Большого дома на Литейном. Трупы вывозили для захоронения на спецобъект в Левашовской пустоши. Теперь здесь расположено Мемориальное кладбище.
К концу 1937 года в Ленинградском управлении НКВД «план» по уничтожению 4 000 человек был значительно перевыполнен — расстреляли более 19 000. По данным общества «Мемориал», в Ленинграде и области по политическим мотивам уничтожили 39 488 человек.
Но это было лишь начало.
31 января 1938 года на заседании политбюро приняли новое решение — «Об антисоветских элементах». По предложению НКВД во всех республиках и областях СССР были установлены дополнительные квоты на людей, подлежащих репрессиям.
Высшая партийная инстанция не стала мелочиться. «Квоты» исчислялись тысячами. На Украине должны были расстрелять 6 000 человек, на Дальнем Востоке — 8 000, в Ленинградской области — 3 000, в Московской — 4 000.
Всего же на этом заседании члены политбюро отправили на смерть 48 000 человек.
НКВД предстояло завершить операцию в сжатые сроки — не позднее 15 марта 1938 года. За полтора месяца «особые тройки» должны были осудить 57 200 арестованных.
Таким образом, сталинское руководство впервые в мировой истории ввело в государственную практику внесудебное осуждение своих граждан. Они были лишены права на расследование и защиту. Оправдательных приговоров в годы Большого террора не выносили.
Местные партийные органы и управления НКВД с энтузиазмом восприняли указания политбюро. В Москву на имя Сталина и Ежова пошли шифровки с уверениями в готовности выполнить поставленную задачу и просьбами об увеличении квот.
Так, белорусский первый секретарь Пономаренко, ссылаясь на активизацию в республике «враждебных элементов», просил разрешения расстрелять не 1 500, а 2 000 человек.
Каганович из Горьковского обкома докладывал Сталину, что в области уже репрессировано 9 600 антисоветских элементов, и просил дополнительных квот на 5 000 человек.
Аналогичные просьбы шли из Киева, Иркутска, других центров.
В телеграмме из Омска, где в 1937 году уже расстреляли 5 444 человека, выражалась готовность увеличить их количество до 8 000. Сталин накладывает резолюцию: «Товарищу Ежову за увеличение лимита до 8 000 (дважды подчеркнув цифру. — Авт.). И. Сталин».
На всех шифровках, поступающих в Кремль, вслед за Хозяином ставили свои подписи члены политбюро.
Просто цифры
Осенью 1938 года политбюро ЦК ВКП (б) озаботилось ходом репрессий в национальных республиках.
Постановлением от 5 сентября за подписью Сталина предписывалось все дела на арестованных по контрреволюционным обвинениям передавать на рассмотрение «особых троек». При этом подчеркивалось, что приводиться в исполнение приговоры должны немедленно.
Росло не только количество, но и, так сказать, номенклатура «врагов народа». Партийный аппарат и органы НКВД на местах проявляли чудеса фантазии.
Так, члены кулацко-белогвардейских группировок, право-троцкистских, мусаватистских и дашнакских, эсеровских и меньшевистских организаций были обнаружены даже в самой ВКП (б).
Во вражеских рядах числились бывшие чиновники, жандармы, церковники, мусульманское духовенство, сектанты, а также иттихадисты-скотокрады.
В список подлежащих зачистке Ежов лично добавил латышей, эстонцев, финнов, греков, македонцев, болгар, китайцев, иранцев — как иностранных подданных, так и советских граждан.
Своих сотрудников Ежов успокоил: не страшно, если во время операции будет уничтожена «лишняя тысяча» невиновных...
Точные масштабы Большого террора не раскрыты до наших дней. В справке МВД, представленной в 1954 году в ЦК, указывается, что в тот период было арестовано 1 500 000 человек, из которых более 680 000 были приговорены к расстрелу.
В 1956 году секретарь ЦК Поспелов, возглавлявший Комиссию по расследованию массовых репрессий в 1937— 1940 годах, привел другие цифры: по обвинению в антисоветской деятельности было арестовано 1 920 000 человек, из них расстреляно — 688 000.
Большинство исследователей считают эти данные многократно заниженными...
НАСИЛИЕ КАК МЕТОД РУКОВОДСТВА
Для новой власти, начиная с октября 1917 года, насилие и репрессии стали главным способом утвердить свое господство.
Уже в 1920-х в стране началась вереница громких политических процессов.
Так, в 1922 году было разгромлено руководство партии эсеров, которая долгие годы была основным конкурентом большевиков. Во вредительстве и создании контрреволюционных организаций были обвинены инженеры и ученые в Шахтинском деле и на процессе Промпартии.
Одной из самых страшных российских трагедий была борьба за ликвидацию кулачества, приведшая к разорению более 1 миллиона наиболее работоспособных крестьянских хозяйств.
В 1929-30 годах в отдаленные районы страны было выслано 1,8 миллиона крестьян. Насильственная коллективизация продолжила полную дезорганизацию сельского хозяйства, повлекла за собой голодомор на Украине, Средней Волге и в других местах, где люди пухли от голода и отмечались случаи людоедства.
Прозвучавшие в 1930 году слова Горького — «Если враг не сдается, его уничтожают», были с готовностью взяты на вооружение в Кремле.
Как врагов партии, в 1934 году, уничтожили две трети делегатов XVII съезда ВКП (б), выступавших за смещение Сталина с поста генерального секретаря в соответствии с завещанием Ленина.
По этой же формуле прошли судебные процессы 1936—1938 годов над бывшими соратниками Ленина – политическими оппонентами Сталина, Каменевым и Зиновьевым, Пятаковым и Радеком. Разгром оппозиции завершил суд над «правыми уклонистами» Бухариным и Рыковым. Большинство обвиняемых были приговорены к смертной казни.
Процессы эти ясно дали понять, что всякая внутренняя оппозиция является ныне тягчайшим государственным преступлением. Теперь право принимать решения принадлежало одному человеку — Сталину. Как однажды он сам сказал Бухарину: «Мне все можно».
Во второй половине 1930-х годов позиции ВКП (б) и лично Сталина в стране упрочились. Казалось, с врагами всех мастей покончено.
Чрезвычайный 8-й Всесоюзный съезд советов 5 декабря 1936 года объявил о вступлении страны в полосу завершения строительства социализма, о морально-политическом единстве советского народа. Гигантских масштабов достигло восхваление Сталина как самого великого, мудрого руководителя всех времен и народов.
Однако опасения не оставляли вождя. Он повсюду видел потенциальных врагов. Особое недоверие у Сталина вызывало руководство Красной армии, прошедшее Гражданскую войну под началом его главного врага — Троцкого.
Для акции по борьбе с «антибольшевистскими элементами» было подготовлено «научно-теоретическое» обоснование. Сталин провозглашает в 1937 году формулу: «С развитием социализма классовая борьба обостряется». Тем самым он дал старт Большому террору.
Карательные органы были выведены из-под контроля местных партийных комитетов и получили безграничные полномочия. Секретарь обкома партии с готовностью выполнял все требования всесильного начальника областного управления НКВД.
Из нормальной жизни были вырваны сотни тысяч людей — те, кто арестовывал, допрашивал, охранял. Они становились палачами и убийцами, соучастниками сталинских преступлений. Сам Сталин в репрессивной системе НКВД видел послушных и надежных исполнителей своей воли.
В 1937 году с большой помпой было отмечено 20-летие органов НКВД, состоялись многочисленные награждения сотрудников орденами.
Органы, как их называли в народе, внушали людям страх и трепет.
Сотрудники НКВД отличались от командиров Красной армии более высокими званиями и привилегиями. Их лейтенант был приравнен к армейскому майору и носил в петлицах не два кубика, а две шпалы. А у майора из органов был ромб, как у армейского комбрига.
В этой среде были люди, видевшие, что творится беззаконие и решавшиеся об этом говорить, за что сами жестоко расплачивались.
Пелена страха опустилась на страну. Власть использовала это, чтобы навести «внутренний порядок», окончательно и полно подчинить население своей воле. Многие законы 1930—1940-х годов были не просто строгими, а безжалостными. Так, попасть в тюрьму можно было за опоздание на работу. По данным бывшего председателя Верховного суда Волина, за 12 лет было осуждено 32 миллиона рабочих и служащих.
НА ОСНОВАНИИ «ЛИЧНОГО ПРИЗНАНИЯ»
Вынесение приговоров «особыми тройками» основывалось в подавляющем числе случаев на «личном признании» подсудимыми своей вины. Как следственные органы НКВД добивались этого? Почему люди признавались в самых немыслимых преступлениях, оговаривали себя и своих сослуживцев?
Ответы содержатся в шифровке ЦК ВКП (б) за подписью Сталина. В июне 1937 года эта бумага была направлена секретарям обкомов партии и начальникам управлений НКВД.
В ней говорилось, что применение физического воздействия в отношении явных врагов народа допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП (б). Метод этот правильный и должен обязательно применяться и впредь, ибо он намного ускоряет дело разоблачения тех, кто отказывается выдать заговорщиков, оставшихся на воле.
Еще одним «доводом» для оправдания пыток в ходе следствия был приведен вымысел, что эту практику используют «буржуазные разведки» в отношении передовых представителей рабочего класса в своих странах, чего же нам либеральничать!
Большой террор получил лично от генерального секретаря ЦК ВКП (б) санкцию на пытки как главное средство для получения признательных показаний. Теперь жизнь и судьба арестованных полностью зависела от следователей НКВД, которым, как и Сталину, «было все можно». Практически от всех подследственных выбивались признания. Упорствующих ставили на «конвейер» — круглосуточные допросы с избиениями, лишением сна и пищи, сменяющимися следователями.
В крайних случаях, когда сил самих следователей уже не хватало, вызывали на подмогу «колольщиков» — мастеров заплечных дел, способных «расколоть» любого арестанта. Всего этого кошмара не выдерживали и самые стойкие люди. Доведенные до полной невменяемости, они подписывали продиктованные им «признания».
Наряду с зубодробительными методами, следствие использовало и призывы к «партийной совести» заключенных – дескать, признание своей вины будет в интересах партии для борьбы с вражескими происками. Это сработало в отношении Зиновьева, Каменева, Бухарина, а также ряда военных, согласившихся «помочь партии» в тщетной надежде на сохранение жизни и безопасность своих семей.
Обвиняя людей в заговоре, шпионаже, вредительстве, следствие не предъявляло никаких доказательств совершения этих преступлений, ибо попросту не располагало ими. В период подготовки XX съезда КПСС в президиум ЦК был доставлен из тюрьмы один из руководителей следственной части НКВД – Родос, личность весьма известная в стране. На вопрос, какие у вас были данные о враждебной деятельности этих людей, он ответил, что «никаких данных, собственно, не было. Нам говорили, что он враг народа. Это партия сказала, а мое дело как следователя заставить его, чтобы сознался. Били, пока не сознается».
Страшный театр политического абсурда эпохи социализма!
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Большой террор с особой силой обрушился на Красную армию, привел к массовому истреблению ее командных кадров накануне Великой Отечественной войны. «Вражеские центры» были обнаружены во всех военных округах, флотах и учебных заведениях. Органы НКВД докладывали о «вскрытии» в Красной армии военно-фашистских, шпионско-террористических, националистических и диверсионных организаций, в том числе в наркомате обороны, Генеральном штабе и Политическом управлении.
Дело дошло до того, что «заговор» был выявлен в самом карательном механизме НКВД. Группе следователей в сентябре 1938 года предъявили обвинение в подрывной работе и шпионаже в пользу Германии. По отношению к ним использовали те же методы, которые они сами применяли к «врагам народа». И они во всем признались.
В декабре 1938 года был арестован глава ГУЛАГа Берман. Оказалось, что и он «вредил». Спустя два месяца Бермана казнили.
Размах чисток Красной армии был беспрецедентным. Ни одна армия в мире никогда не подвергалась подобной акции со стороны руководства собственной страны, да еще в канун войны. По данным архивных источников, только с 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получила от Сталина и других членов политбюро санкции на репрессии в отношении 38 679 военнослужащих.
В военно-морском флоте было арестовано более 3 000 командиров.
На заседании Военного совета 29 ноября 1938 года Ворошилов заявил, что «весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды. За все это время мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек».
Поскольку аресты имели место до и после этого периода, то число жертв сталинского произвола в армии и на флоте значительно превысило 50 000. По другим источникам, войска лишились 70 000 опытных командных кадров.
Аресты военных продолжались и в 1941 году, перед самым началом войны...
С началом войны ряд арестованных, включая Мерецкова и Рокоссовского, вернули на службу. Мерецков вспоминал, что когда он представлялся Верховному главнокомандующему, тот даже осведомился о его самочувствии.
А Рокоссовского Сталин спросил, где он был, ибо не видел его. На что тот ответил: «В тюрьме сидел». «Нашли время сидеть», — с присущим ему юмором заметил вождь.
Некоторые командиры предпринимали попытки обратить внимание ЦК партии и лично Сталина на разгул произвола со стороны комиссариата внутренних дел. Заместитель наркома обороны, командарм 1-го ранга Федько в июне 1938 года с фельдкурьером послал письмо Сталину, в котором выразил сомнение в правильности действий руководителей НКВД Ежова и Фридинского в связи с массовыми арестами среди комсостава РККА.
Через три часа после отправки письма Федько был арестован по приказу Ежова. На Лубянке героя Гражданской войны, награжденного семью орденами, сразу отдали в руки «колольщиков». В тот же день он подписал заявление на имя Ежова, указав имена 15 «заговорщиков» из числа видных военных.
Против Федько свидетельствовал маршал Егоров, полностью сломленный за месяц истязаний. Сам Федько, не выдержав пыток, признал сплетенную следствием фальшивку о «широком антисоветском заговоре в армии». В конце он, однако, сделал отчаянный шаг, заявив, что в своих показаниях оговорил названных им лиц как участников заговора.
На Военной коллегии Федько был приговорен к смертной казни и расстрелян в день суда.
Под ударом репрессий оказалось до 90% высшего и старшего командного состава. В их числе — три заместителя наркома обороны, нарком Военно-морского флота, 16 командующих военными округами, 26 их заместителей и помощников, 5 командующих флотами, 8 начальников военных академий, 25 начальников штабов округов, флотов и их заместителей, 33 командира корпуса, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командир полка.
С особым рвением органы НКВД прошлись по «сталинским соколам». Из 16 командующих ВВС округов 11 были репрессированы. Тяжело пострадали видные конструкторы и инженеры — разработчики новой военной техники.
Разгрому подверглись кадры военных разведчиков. В 1937—1940 годах репрессировали пятерых начальников Главного разведывательного управления Генштаба. В Москву были вызваны и арестованы многие зарубежные резиденты.
К разгрому военных кадров в СССР свою руку приложили спецслужбы Германии.
Через президента Чехословакии Бенеша, не знавшего, что это фашистская фальшивка, Сталину была подброшена «информация» о подготовке маршалом Тухачевским заговора с целью свержения Сталина.
Фальшивка сработала. Тухачевского, одного из наиболее одаренных военных деятелей СССР, в июне 1937 года казнили, а НКВД стало рьяно раскручивать фиктивное дело о «военном заговоре». В числе заговорщиков мог оказаться любой военнослужащий.
Когда «выяснилось», что все бывшие старшие командиры Первой конной армии «ярые враги и заговорщики», маршал Буденный, опасаясь, что наступит и его черед, заявил, что установил на даче пулемет и будет отстреливаться, если за ним придут. Энкавэдэшники оставили главного кавалериста, который вместе с Ворошиловым активно участвовал в разгроме своих армейских коллег, в покое.
В Берлине с большим вниманием следили за сталинской «зачисткой». За полтора месяца до нападения на СССР Гитлеру доложили, что советский офицерский корпус ослаблен количественно и качественно. Потребуются годы, чтобы достичь его прежнего уровня.
Лучшего подарка от советского вождя Гитлер ожидать не мог. Можно предположить, что в его решении напасть на СССР не последнюю роль сыграл разгром военных кадров.
Большой террор обезглавил армию, лишил ее опытных военных кадров. Это стало одной из главных причин поражения советских войск в первые месяцы войны. Во главе корпусов, дивизий и полков оказались выдвиженцы 1937—1938 годов, которые по уровню военной подготовки и служебному опыту не соответствовали этим должностям.
Не будь сталинского Большого террора, не было бы трагедии 1941 года с отступлением до Волги, страшных потерь и разрушений. Такой точки зрения придерживался маршал Жуков: «Не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года, и в этом корень вопроса, — говорил он. — Не будь 1937 года, мы к лету 1941 года были бы сильнее во всех отношениях, в том числе и в чисто военном».
Ему вторил маршал Конев, а маршал Василевский считал, что, не будь 1937 года, возможно, не было бы вообще войны 1941 года.
По своей сути Большой террор, развязанный Сталиным, стал предательством национальных интересов страны. Таким он остался в исторической памяти российского народа.
1945 год подвел черту под событиями 1937 и 1941 годов. Наш народ и наша армия неимоверным напряжением сил, ценой огромных потерь спасли страну от фашистской угрозы, преодолели страшные последствия сталинского геноцида, одержав Великую победу в Отечественной войне.
Юрий БАСИСТОВ, Галина ЕЖОВА