Что будет делать правительство в ситуации растущего бюджетного дефицита — сокращать расходы или пытаться любой ценой увеличивать налоги/сборы (ну или расширять кредит/печатать деньги)? Думаю, что расходы оно сокращать не будет, и вот почему.
Последние по времени доступные данные показывают, что российская экономика разделилась на два сектора. Отрасли, оплачиваемые из бюджета и ориентированные на «выполнение задач», продолжают развиваться ускоренными темпами, привлекая все больше ресурсов из «неправительственной части экономики», в то время как производство потребительских товаров стагнирует/сокращается — как это, собственно, и было задумано архитекторами «структурной трансформации».
Дело тут не только в правительственном заказе как таковом. Суть структурной трансформации заключалась не просто в «расширении производства определенной номенклатуры изделий», а в вытеснении частного спроса правительственным заказом, замене частных инвестиций бюджетными расходами.
Устойчивая инфляция, с которой так борется и которую никак не может победить финансовый регулятор, — это не баг, а фича такой экономики. Она служит ограничителем потребительского спроса — люди просто не могут увеличить реальное потребление из-за растущих цен. Нет, конечно, те, кто оказался занят в правительственном секторе, смогли покупать больше — но на макроуровне это происходит за счет того, что всем оставшимся за бортом правительственного сектора приходится считать копейки.
Содержание этой структурной трансформации отчасти скрыто «потребительской витриной». С точки зрения граждан, еще помнящих дефицит рубежа девяностых, на полках магазинов не изменилось ничего (ну, кроме ценников). Но на самом деле структура современной экономики РФ изменилась очень сильно по сравнению с тем, какой она была еще 20 лет назад. В нулевые драйвером роста выступал потребительский спрос, который, кстати, поддерживался вовсе не нефтяными «сверхдоходами», а расширением кредита. Нефть же, в свою очередь, заменяла «капитал» — на нефтедоллары покупались технологии и оборудование. С этой точки зрения ничего не изменилось и сейчас, потому что никакого роста инвестиций за пределами «правительственного сектора» мы не наблюдаем — если бы он был, мы бы видели рост производства товаров или хотя бы надежду на рост такого производства, маркером которой было бы замедление инфляции. Но ничего подобного нет.
Пример — состояние автопрома. Автомобиль — самый технологически сложный продукт, доступный обычному потребителю, и уровень автомобилестроения — это своего рода показатель уровня потребительской экономики. До 2022 года РФ-автопром производил более 1,7 млн автомобилей в год, вполне конкурентоспособных по качеству и цене. По итогам 2024 года автопроизводство сократилась до одного миллиона машин, которые едва находят покупателей.
Ресурсы ушли из потребительской экономики в «приоритетные сектора», и просто так их оттуда не вернуть. Допустим (теоретически), что правительство сократит свои расходы на «производство» — будет ли это означать что «потребительская часть экономики» сможет быстро (ключевое слово — быстро) заместить сократившийся спрос со стороны бюджета?
Даже если допустить, что у людей есть деньги (ну, напечатают) — откуда возьмутся ресурсы и технологии для производства товаров? В 90-е, кстати, была другая ситуация — уровень дефицита (т.е. отложенного спроса) был таков, что практически любой потребительский товар любого качества моментально находил покупателя. Сейчас же в плане вещей люди живут значительно богаче, чем тридцать лет назад. Это не значит, что им нечего покупать, — есть чего, но это не те товары, которые может предложить экономика, переориентированная на выполнение «правительственного заказа». Это другое.
Дмитрий Прокофьев, экономист, автор Telegram-канала «Деньги и песец»
Читайте также:
В Петербурге рухнул ипотечный спрос
Автомобили могут резко подорожать: петербуржцы штурмуют автосалоны
Евгений Коган: Тише едешь — больше платишь
Ипотека с просрочкой: петербуржцы не могут платить за квартиры, взятые в кредит
Медленно запрягает, но быстро падает: что происходит с курсом рубля