— Надя, ты в курсе, что твоя дача на самом деле не ваша? — сказала Тамара Петровна, перегнувшись через забор с охапкой укропа в руках.
Надежда Сергеевна подняла голову от грядки с помидорами и вытерла руки о фартук.
— Что ты такое говоришь, Тома? Какая не наша? Мы же ее пятнадцать лет назад купили, все документы есть.
— Документы-то есть, да только не те, — покачала головой соседка. — Слушай, давай к забору подойди, расскажу тебе такое... Волосы дыбом встанут.
Надя отложила лейку и подошла ближе. Тамара Петровна огляделась по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто.
— Вчера была у Марии Ивановны в больнице. Лежит она там после операции, совсем плохо. Вот и решила мне все рассказать, чтобы душа спокойная была. А дело вот в чем...
Надя почувствовала, как что-то холодное шевельнулось у нее в животе. Мария Ивановна была старожилом их дачного поселка, знала все и про всех.
— Помнишь Геннадия Ивановича, который раньше на вашем месте жил? — продолжала Тамара.
— Ну конечно помню. От него мы и покупали участок. Мужик хороший был, только пил сильно.
— Так вот, пил он не просто так. После смерти жены совсем с ума сошел. А жена-то у него умерла от рака, мучилась долго. Денег на лечение не хватало, он все продавал потихоньку.
Надя слушала, не понимая, к чему ведет разговор.
— И что дальше?
— А дальше вот что. Участок ваш принадлежал не ему одному. У него была дочь от первого брака, Людмила. Только они в ссоре были много лет. Когда он продавал дачу, дочь даже не знала об этом. Она в Америке тогда жила с мужем, связи с отцом не поддерживала.
— Погоди, Тома, — Надя почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Ты хочешь сказать, что он не имел права продавать?
— Именно это и говорю. По закону дочь была совладелицей. А Геннадий документы подделал, справки липовые какие-то делал через знакомых. Продал участок, а деньги пропил за полгода.
Надя схватилась за столб забора. Пятнадцать лет они с мужем вкладывали в эту дачу все свободные деньги. Построили дом, развели сад, каждые выходные ездили сюда. Это было их место силы, их мечта о спокойной старости.
— А дочь его где сейчас? Может, она и не знает ничего?
— Знает, еще как знает, — грустно вздохнула Тамара. — Три года назад вернулась в Россию. Муж ее американец бросил, денег нет. Вот и вспомнила про наследство отца. Мария Ивановна говорит, что Людмила уже к юристам обращалась, документы собирает.
Надя присела на скамейку, которую сами же с мужем и поставили у забора. Руки тряслись, в голове гудело.
— Господи, что же теперь делать? Гена наш и не знает ничего. Он сегодня в город уехал, сказал, завтра вечером будет.
— Надо срочно к юристу ехать, — посоветовала Тамара. — Может, что-то и можно сделать. Ты же добросовестный покупатель, деньги платила честно.
Вечером Надя не находила себе места. Звонила мужу раз пять, но трубку он не брал. Наверное, у брата задержался, там всегда шумно, может, не слышит.
Утром она не выдержала и поехала в город. Нашла юридическую консультацию, записалась на прием. Юрист выслушал ее внимательно, посмотрел документы.
— Ситуация сложная, — сказал он, почесывая бородку. — Если действительно дочь была совладелицей, а отец продал участок без ее согласия, то сделка может быть признана недействительной.
— А что тогда с нами будет? — спросила Надя дрожащим голосом.
— В лучшем случае сможете взыскать деньги с продавца или его наследников. Но это если они есть и если у них есть имущество. В худшем случае... Извините, но можете остаться и без денег, и без дачи.
Надя вышла из офиса как в тумане. Пятнадцать лет жизни, все сбережения, все мечты о будущем. И теперь все может рухнуть из-за какого-то алкоголика, который давно уже умер.
Приехала на дачу, а там уже муж ждет. Геннадий сидел на крыльце мрачный.
— Надя, что за история? Тамара говорит, ты к юристу ездила. Что случилось?
Надежда рассказала все, что узнала. Муж слушал, становясь все более бледным.
— Не может быть, — повторял он. — Мы же все проверяли тогда. В БТИ справки брали, в администрации...
— Геня, а ты помнишь, как странно Геннадий Иванович себя вел при продаже? — Надя напрягала память. — Торопился очень, говорил, что срочно деньги нужны. И цену сбросил сразу на сто тысяч, когда мы поторговались.
— Помню. Думал, просто денег ему нужно было. Вон, жена болела...
— А может, он специально дешевле продавал, чтобы быстрее избавиться от участка? Пока дочь не вернулась?
Они сидели на крыльце своего дома, который строили собственными руками, и молчали. Вокруг благоухал сад, который сажали саженец за саженцем. Каждое дерево, каждый куст были пропитаны их трудом и любовью.
— Слушай, а может, эта Людмила и не появится? — сказал Геннадий. — Может, Мария Ивановна что-то напутала?
— Не напутала она ничего. Вчера видела незнакомую женщину у старого дома Геннадия Ивановича. Стояла, фотографировала что-то. Может, это и есть дочь?
На следующий день Надя специально прошлась мимо соседнего участка, где раньше жил Геннадий Иванович. Дом давно уже снесли, новые хозяева построили коттедж. Но она заметила, что кто-то ходил по заброшенному участку за их забором, там, где раньше был огород покойного соседа.
Вечером позвонил их сын Алексей из Москвы.
— Мам, что у вас там творится? Тетя Света звонила, говорит, вы какие-то проблемы с дачей имеете.
Надя рассказала сыну всю историю. Алексей был юристом, работал в крупной компании.
— Мама, не паникуйте раньше времени. Нужно все документы собрать, посмотреть, что к чему. Может, эта дочь и прав никаких не имеет. Я на выходных приеду, разберемся.
Но до выходных было еще три дня, а Надя уже не могла спокойно спать. Каждый звук за забором казался ей подозрительным. А вдруг Людмила уже подала в суд? А вдруг завтра придут судебные приставы и выгонят их с участка?
В четверг утром она шла по поселку за хлебом и услышала знакомый голос. Возле магазинчика стояла женщина лет пятидесяти и разговаривала с продавщицей Ниной.
— Я дочь Геннадия Ивановича Короткова. Он здесь жил раньше, участок номер двенадцать. Хочу узнать, кто сейчас там живет.
У Нади екнуло сердце. Вот она, та самая Людмила. Обычная женщина, не похожая на монстра. Худенькая, в джинсах и куртке, лицо усталое.
— А что вам нужно от них? — осторожно спросила Нина.
— Понимаете, отец мой продал участок без моего ведома. А я была совладелицей по закону. Сейчас пытаюсь разобраться с этой ситуацией.
Надя поняла, что нужно действовать. Подошла к женщине.
— Извините, я Надежда Сергеевна. Это про мою дачу речь?
Людмила оглянулась. Вблизи она выглядела еще более уставшей и несчастной.
— Да, наверное, про вашу. Вы у отца покупали?
— Покупали. Пятнадцать лет назад. А можно с вами поговорить? Может быть, мы сможем как-то договориться.
Людмила кивнула. Они дошли до дачи, сели на веранде. Геннадий как раз приехал с работы, познакомились.
— Понимаете, — начала Людмила, — я не хочу никого обижать. Но мне действительно положена половина участка по закону. Отец не имел права продавать без моего согласия.
— А почему вы тогда не знали о продаже? — спросил Геннадий.
— Мы не общались много лет. Он был против моего брака с американцем, мы поссорились. Когда я узнала, что он умер, то думала, что участок так и остался пустым. А недавно приехала в поселок, узнала, что он его продал.
— Людмила, а что вы хотите делать с участком, если он к вам перейдет? — осторожно спросила Надя.
— Честно говоря, не знаю. Денег у меня совсем нет, в Америке осталась ни с чем. Думала, может, продать свою долю, на эти деньги хотя бы комнату какую-нибудь снимать.
Надя переглянулась с мужем. Может быть, выход есть?
— А если мы вам заплатим за вашу долю? Сколько вы хотите?
— Участок сейчас стоит около двух миллионов. Половина — миллион. Но я понимаю, что это большие деньги для вас.
— Больших денег у нас нет, — вздохнул Геннадий. — Мы пенсионеры, кроме пенсии особых доходов нет.
— А рассрочку можете дать? — спросила Надя. — По частям выплачивать?
Людмила задумалась.
— Знаете что, давайте я сначала к юристу схожу, точно узнаю свои права. А потом уже будем решать, что делать.
Они договорились встретиться через неделю. Людмила ушла, а Надя с мужем остались сидеть на веранде в полной растерянности.
— Хорошо хоть, что она адекватная, — сказал Геннадий. — Могла бы и в суд подать сразу, без разговоров.
— Да, но миллион рублей... Где мы их возьмем? Даже если в рассрочку.
Утром приехал сын Алексей с женой и детьми. Надя накрыла стол на веранде, но настроения праздничного не было.
— Рассказывайте все по порядку, — сказал Алексей, доставая ноутбук.
Они рассказали всю историю, показали документы. Алексей долго что-то изучал, звонил коллегам в Москву.
— Ситуация действительно сложная, — сказал он наконец. — Если дочь докажет свои права на наследство, то сделка купли-продажи может быть признана частично недействительной. То есть касательно ее доли.
— А что нам тогда делать? — спросила невестка Марина.
— Вариантов несколько. Первый — судиться, доказывать, что вы добросовестные покупатели. Но это долго и дорого, а результат не гарантирован. Второй — договариваться с дочерью о выкупе ее доли.
— А если денег на выкуп нет?
— Тогда третий вариант — продать участок, поделить деньги пропорционально долям. Вы получите половину стоимости, она — свою половину.
— Но тогда мы останемся без дачи, — грустно сказала Надя.
— Зато с деньгами. На миллион можно купить участок попроще, подальше от Москвы.
Вечером, когда сын с семьей уехали, Надя и Геннадий долго сидели в саду. Светила полная луна, пахли цветущие яблони. Здесь было так хорошо, так спокойно. Неужели придется все это оставить?
— А знаешь, Надь, — сказал муж, — может, оно и к лучшему будет. Мы уже не молодые, участок большой, управляться тяжело становится. Купим что-нибудь поменьше, а на оставшиеся деньги внукам на образование поможем.
— Может быть, ты и прав, — вздохнула Надя. — Только жалко очень. Столько лет здесь прожили...
Через неделю приехала Людмила. Выглядела она еще более потерянной.
— Юрист сказал, что права у меня есть, — сказала она. — Но суд может тянуться годами. А мне нужны деньги сейчас, совсем никаких средств к существованию нет.
— А что, если мы продадим участок, а деньги поделим? — предложила Надя. — Может, так будет лучше для всех?
— Вы согласитесь на такое? — удивилась Людмила.
— А что нам остается? Лучше получить половину, чем рисковать остаться вообще ни с чем.
Они договорились обратиться к риелтору, оценить участок и найти покупателя. Людмила была так благодарна, что даже прослезилась.
— Вы очень хорошие люди, — сказала она. — Я понимаю, как вам тяжело расставаться с этим местом.
— Ничего, переживем как-нибудь, — улыбнулась Надя. — Главное, что справедливо получается.
Участок продали довольно быстро — место хорошее, дом добротный, сад плодоносящий. Покупатель, молодой бизнесмен, заплатил два миллиона двести тысяч. Каждая получила по миллиону сто тысяч.
В день переезда Надя ходила по саду и прощалась с каждым деревом. Людмила помогала паковать вещи.
— А вы что теперь делать будете? — спросила Надя.
— Квартиру в городе сниму, работу поищу. А вы?
— Мы уже нашли участок в соседнем районе. Поменьше, попроще, но зато свой. И еще денег останется.
Людмила вдруг обняла Надю.
— Спасибо вам за понимание. Не все бы так поступили на вашем месте.
— Да что вы, — смутилась Надя. — Мы же не виноваты, что ваш отец так нехорошо поступил. И вы не виноваты, что нам пришлось пострадать.
Они простились как добрые знакомые. А через месяц Надя с мужем уже обустраивались на новом месте. Участок был действительно меньше, дом требовал ремонта. Но зато все было честно, все документы в полном порядке. И деньги еще остались на безбедную старость.
Иногда Надя думала о той истории. Как странно все в жизни складывается. Потеряли одну дачу, но приобрели другую. И главное — совесть чиста. Никого не обманули, ни у кого ничего не отняли. А Людмила, кстати, потом звонила, рассказывала, что устроилась на хорошую работу, жизнь наладилась.
Может быть, так и должно было случиться. Может быть, все к лучшему.