Вечер 11 сентября 1927 года на Южном берегу Крыма был не просто тихим — он был зловеще неестественным. За несколько часов до того, как земля вздыбилась в смертельной агонии, природа послала людям серию зашифрованных, отчаянных предупреждений. Солнце, скатывавшееся к горизонту, не просто садилось — оно тонуло в багрово-огненной мгле, напоминавшей не закат, а отблески гигантского, где-то полыхающего пожара. Воздух был густым и неподвижным, насыщенным тем зловещим спокойствием, которое опытные моряки и жители сейсмоактивных регионов узнают как верный предвестник беды.
Но первыми, кто среагировал на незримую угрозу, были те, кто веками служит природным барометром — животные. Бездомные собаки, обычно занятые поиском пропитания, сбивались в жалкие, дрожащие стаи, поджимая хвосты и беспрестанно скуля. Они игнорировали брошенную им пищу, их инстинкты кричали о чем-то несравнимо более важном. Домашние кошки, чьи зрачки расширились до черных бездн, в страхе жались к ногам людей, цеплялись острыми когтями за одежду, словно ища защиты у тех, кто и сам скоро окажется бессилен. Лошади, покрытые пеной от невыносимого напряжения, дико ржали, вставали на дыбы, ломая упряжь, пытаясь сорваться с привязи, чувствуя исходящую из-под земли низкочастотную вибрацию, не доступную человеческому уху.
Научное объяснение: Современная сейсмология подтверждает, что животные способны воспринимать инфразвуковые волны и электростатические изменения, возникающие при деформации горных пород за часы и даже дни до основного толчка. Их обостренное обоняние может улавливать выход из-под земли легких газов, таких как радон или метан, которые часто предшествуют землетрясениям.
Тревога, как чума, быстро передалась людям. Память о первом, июньском толчке, который хоть и не причинил масштабных разрушений, но жестоко напомнил о мощи стихии, была еще свежа. Теперь же, наблюдая за паникой животных и неестественным небом, отдыхающие в панике штурмовали вокзалы и пристани, предлагая баснословные суммы за любой билет, лишь бы бежать из этого внезапно ставшего ловушкой рая.
На Западном берегу, в Севастополе, зрелище было и вовсе сюрреалистическим. Профессор П. А. Двойченко, ставший одним из ключевых летописцев событий, с изумлением наблюдал, как Карантинная бухта отражает небо, «охваченное пожаром». Водная гладь превратилась в гигантское зеркало, испещренное кроваво-оранжевыми и багровыми бликами. «Отблеск от водяной поверхности был такой яркости, что лошадь бросалась в сторону и не хотела проехать близко к воде», — запишет он позже. Эта оптическая иллюзия, усиленная мощной грозой, внезапно обрушившейся на побережье и так же стремительно стихшей, лишь усугубила всеобщее напряжение. Казалось, сама природа затаила дыхаение.
И она выдохнула ровно в полночь.
Леденящий душу, всеобщий вой собак разорвал ночную тишину. Люди, вскакивая с постелей, в страхе выглядывали в окна, еще не понимая, но уже чувствуя приближение неведомой угрозы. А в это время в море творилось нечто невообразимое. Рыбаки, вышедшие на ночной промысел, с ужасом наблюдали, как спокойная minutes ago водная гладь начала бешено пузыриться и кипеть без видимой причины. Море, по их свидетельствам, «дрожало и закипало», испуская странный, гулкий звук. Инстинкт самосохранения заставил даже самых отчаянных немедленно повернуть к берегу.
Они не успели.
Глухой, раскатистый грохот, многократно усиленный горным эхом, ударил по побережью, заставляя содрогаться саму землю. Так, в ночь на 12 сентября, началось одно из самых разрушительных землетрясений в истории Крыма — второе за 1927 год, вошедшее в учебники как Ялтинское или Крымское землетрясение силой до 9 баллов (по некоторым оценкам). За первые 11 часов последовали 27 мощнейших толчков силой 7-8 баллов. Подземные бури продолжались несколько дней, стирая с лица земли целые улицы. В одной только Ялте было разрушено около 70% построек. Оползни и горные обвалы довершали картину апокалипсиса.
Но истинный ужас, породивший многовековые легенды, разворачивался не на суше, а в море.
Уже утром 12 сентября по всему побережью, от Евпатории до Феодосии, поползли ошеломляющие, казалось бы, безумные слухи: Черное море горит. Сотни очевидцев, среди которых были моряки, ученые и просто местные жители, в один голос клялись, что видели вдали от берега гигантские столпы пламени, вздымавшиеся из воды.
Картина, восстановленная учеными из множества свидетельств, была грандиозной и пугающей:
- С мыса Лукулл (северный Севастополь) наблюдали огненную полосу длиной до 1,8 км, с выбросами пламени высотой до 500 метров, что сравнимо с небоскребом в 150 этажей.
- Жители Евпатории, находящейся в десятках километров от эпицентра, видели на горизонте зловещее зарево.
- Из Феодосии и ее окрестностей указывали в сторону Анапы, где огненные столбы поднимались примерно в 30 км от побережья.
- Общая протяженность зоны «горения» оценивалась в десятки километров.
Это был не миф, не массовая галлюцинация. Это был реальный огненный апокалипсис на воде.
Научный детектив: что же горело в Черном море?
Гипотез было несколько, и каждая рождала новые вопросы.
- Метан (CH₄). Основная и наиболее вероятная версия. Мощные тектонические разломы дна высвободили гигантские запасы метана, накопленные в осадочных породах. Поднявшись на поверхность, газ смешался с воздухом и воспламенился. Источником возгорания могли стать малейшие искры — трение гальки во время подводных оползней, разряды статического электричества в атмосфере или даже зажженная спичка на одном из судов. Эта теория имеет впечатляющие прецеденты. В Каспийском море, в районе Бакинского архипелага, извержения грязевых вулканов регулярно сопровождаются колоссальными факелами пламени, которые видны за многие мили.
- Сероводород (H₂S). Учитывая, что глубже 150-200 метров Черное море представляет собой гигантский «сероводородный реактор», эта версия также рассматривалась. Однако у нее есть существенный изъян: при горении сероводород дает синее, бледное пламя, а все очевидцы в один голос говорили о ярко-оранжевых, красных всполохах. Это характерно для горения углеводородов, к которым и относится метан.
- Водород (H₂). Наименее вероятная версия. Теоретически он мог образоваться в результате химических реакций на дне, но его быстрое рассеивание и взрывоопасность делают масштабные и продолжительные пожары маловероятными.
Этот феномен «горящего моря» поверг в ужас не только суеверных обывателей, но и научное сообщество. Катастрофа 1927 года стала суровым уроком, заставившим полностью пересмотреть строительные нормы в Крыму и положить начало глубоким исследованиям геологии и сейсмичности региона.
Случай в Крыму далеко не единственный в мировой истории. В 1977 году у берегов Японии сильное землетрясение также сопровождалось таинственными огненными вспышками на воде, которые ученые связали с воспламенением метана. А в 2016 году жители Азербайджана наблюдали, как горит Каспийское море — огненный столб высотой в несколько десятков метров поднялся над водой в результате извержения грязевого вулкана.
Землетрясение 1927 года стало драматическим напоминанием о том, что под тонкой пленкой цивилизации бушуют титанические силы природы. А строки Корнея Чуковского из «Путаницы», написанные за год до этих событий, звучали после них зловещим пророчеством, шепотом которой разносился по всему перепуганному побережью:
А лисички
Взяли спички,
К морю синему пошли,
Море синее зажгли.
Оказалось, что для того, чтобы зажечь море, не нужны спички. Достаточно одного мощного толчка в недрах Земли.