Артем уже третий час смотрел на дождь за мокрой витриной кафе «У трёх вокзалов». Кофе в его чашке остыл, оставляя кольцо на керамической стенке. Воздух пах мокрым металлом и пережаренной арабикой. Его блокнот лежал на столе, открытый на чистой странице — писать о чужой суете не хотелось, когда собственная жизнь казалась остановившимся поездом.
Внезапно его взгляд зацепился за деталь: на вешалке у входа висел одинокий плащ. Старый, с протершимися плечами, он явно провисел там не один день. Что странно — Артем приходил сюда регулярно и никогда не видел его раньше.
— Вы это ищете? — раздался тихий, но четкий голос.
Артем вздрогнул. Девушка в мокрой шляпе с темной вуалью держала его блокнот. Он не заметил, как тот упал.
— Да, спасибо, — он принял его, смущенно поправив очки. — Кажется, я слишком углубился в свои мысли.
— О времени? — предположила она, и в ее глазах мелькнуло что-то знакомое, словно отражение знакомого пейзажа в окне чужого поезда.
Артем удивился. «Как вы…?»
— Вы водили рукой над чистой страницей, глядя на часы, — улыбнулась она. — Это несложно было угадать. Меня зовут Лиза. Я ищу кое-что здесь. Старую гравюру — вид моста через Яузу, того, что снесли в тридцатых. Её забыли где-то здесь, и вот теперь я мучаюсь.
Она села напротив, и разговор завязался сам собой. Лиза говорила не о «дождях, которые помнят», а о конкретной истории: гравюра была семейной реликвией, утерянной десятилетия назад. Ее бабушка работала здесь официанткой и, по семейной легенде, оставила сверток с гравюрой. На ней, если приглядеться, была едва заметная тень — силуэт самой бабушки, сфотографированной на фоне еще строящегося моста.
Они проговорили до закрытия. Артем, архивный работник по образованию, заинтересовался деталями. Он даже нарисовал по ее описанию примерный план моста на салфетке.
Когда дождь стих, он проводил ее. На прощание Лиза сорвала ветку сирени из куста у входа и вручила Артему:
— В благодарность за помощь. Теперь у ваших историй будет хоть один живой персонаж.
На следующее утро кафе было закрыто на внезапный ремонт. Заглянув в затемненную витрину, Артем увидел, что старый плащ все еще висел на своем крючке. Но теперь под ним на вешалке лежал пожелтевший сверток. Через щель в дверях ему удалось привлечь внимание рабочего.
— Эту штуку? — тот пожал плечами, передавая сверток через дверь. — Давно валяется в подсобке, при ремонте нашли. Кому надо — забирайте.
Дома Артем развернул сверток. Это была та самая гравюра. И на ней, на фоне опоры моста, была едва заметная, улыбающаяся тень девушки. Он положил находку на стол рядом с засушенной веткой сирени, решив, что разыщет Лизу через социальные сети.
Ночью ему не спалось. Выйдя на кухню, он увидел, что гравюра лежит под светом луны. И тень на ней была не на прежнем месте. Она стояла теперь у перил моста и смотрела прямо на него. Артем медленно подошел ближе.
Тень не исчезла. Она казалась объемной. А затем со стороны гравюры, словно из другой комнаты, донесся тихий, но отчетливый голус Лизы:
— Спасибо. Теперь она свободна.
Он не испугался. Он понял. Лиза искала не просто артефакт — она искала привязку, место, где память о человеке застряла в мире. Найдя его и вернув родным, она освобождала ее.
Утром на столе лежал лишь пепел, похожий на сожженную бумагу, и лежала засохшая сирень. Артем открыл свой блокнот и наконец написал:
«Страх — это когда не знаешь, дождь это или прощание. Но есть вещи и страшнее — никогда не прощаться и никогда не искать».
А через неделю, вновь попав в открывшееся кафе, он увидел на стойке ту самую салфетку с рисунком моста. Кто-то аккуратно обвел силуэт тени и подписал рядом: «Спасибо. Я свободна».