Ну что, дорогие ценители высокого искусства светских баталий, собрались понаблюдать, как два титана шоу-бизнеса выясняют отношения через своих доверенных лиц? Ох, это скандал нешуточный! Сейчас вам всё расскажу.
Итак, на сцене — Алла Пугачева, которая в своем скандальном интервью позволила себе фамильярное «Олежка» и намекнула, что Газманов всегда держался поближе к сильным мира сего.
В ответной риторике — Марина Газманова, жена певца, которая не стала молчать и выдала такой образчик завуалированной аристократичной мести, что любой мастер этикета аплодировал бы стоя.
Но давайте без иллюзий: это не защита чести мужа, это — идеально срежиссированный удар ниже пояса, прикрытый шелковой перчаткой.
Ситуация, если отбросить весь гламурный антураж, напоминает классический школьный конфликт, но с бюджетом в несколько нулей.
Одна сторона, чувствуя свое падение с пьедестала, пытается удержаться, цепляясь за прошлые заслуги и позволяя себе панибратские выпады в сторону тех, кто остался «в системе».
Другая сторона, уверенно стоящая на ногах, не опускается до прямого хамства, но использует куда более изощренное оружие — публичное осуждение под маской сожаления и удивления.
Марина не кричит: «Как ты смеешь!». Она с грустью констатирует: «Мне непонятно, почему она позволила себе неуважительный тон». Это не защита — это демонстрация превосходства. Мол, мы-то с вами здесь воспитанные люди, а она… она, увы, уже нет.
Что же на самом деле стоит за этим конфликтом?
Банальная борьба за статус в изменившейся реальности. Пугачева, находясь в эмиграции, больше не может влиять на правила игры. Ее главная валюта — прошлые заслуги и былая слава — стремительно девальвируется. Единственный способ напомнить о себе — провокация. Фамильярное «Олежка» — это не спонтанная эмоция, это расчетливый жест. Жест той, кто когда-то мог позволить себе всё и сейчас пытается вернуть себе это право хотя бы на словах.
Это крик не столько в адрес Газманова, сколько в пустоту: «Я еще здесь! Я еще могу называть вас уменьшительно-ласкательными именами, потому что я — Пугачева!».
Ответ Марии Газмановой — это мастер-класс по тому, как унизить, не нарушая правил приличия. Фраза «Никто же не унижает Аллу Борисовну, не зовет „Аллусиком“» — это гениальный удар. Во-первых, она моментально придумывает и вбрасывает в медиапространство этот самый уничижительный прозвище, которого до нее никто не использовал. Во-вторых, она делает это с видом невинной овечки: мол, мы-то уважаем, а вот она — нет. Это высший пилотаж в мире публичных ссор: нанести удар и сразу же надеть маку жертвы. Это даже не «сама нарвалась» — это «как же нам жаль, что она сама себя до этого довела».
Но самый интересный пласт этой истории — моральный. Кто здесь прав? Та, кто, отчаявшись, пытается ухватиться за прошлое, позволяя себе слабость? Или та, кто, пользуясь своим положением «жены уважаемого человека», карает за эту слабость с высоты своего морального превосходства? Где та грань, за которой защита чести семьи превращается в сведение личных счетов? И имеет ли право человек, всю жизнь бывший иконой, на человеческую слабость и ошибки или он обречен до конца дней нести груз своего же имиджа?
Народ, как всегда, раскололся во мнениях. Одни видят в Пугачевой «торговку на рынке», которая, наконец, показала свою истинную сущность. Другие — в Газмановых чувствуют конъюнктурщиков, которые, почувствовав смену ветра, решили публично отмежеваться от тех, кто попал в немилость. Но правда, как обычно, заключается в чём-то другом.
Вы, дорогие читатели, снова стали свидетелями того, как быстро рушатся все былые связи, когда исчезает общая система координат. Когда общая сцена исчезает, остается лишь пустота, в которой так громко слышны обиды, накопленные за годы молчаливой конкуренции.
В конечном счете, этот спор бесполезен. Пугачева не вернется в Россию, чтобы извиниться. Газмановы не признают, что их ответ был излишне жестким. Это битва двух уходящих поездов, которые на прощание обмениваются гудками.
Но для нас, зрителей, это лишний повод задуматься: а что важнее — сохранить достоинство в глазах других или позволить себе быть живым человеком со своими слабостями? И не становимся ли мы все заложниками тех образов, которые сами же и создали?
А вы как думаете? Кто в этой истории больше прав? И где та грань, за которой справедливая защита превращается в красивую месть?
Больше подробностей в моем Telegram-канале Обсудим звезд с Малиновской. Заглядывайте!
Если не читали: