Звонок раздался в четыре утра.
Арсений спал чутко — привычка бизнесмена, которому нужно быть готовым к любым неприятностям. Телефон завибрировал на прикроватной тумбочке. И он схватил трубку, даже не взглянув на экран.
— Алло?
— Арсений Сергеевич... — голос незнакомый, мужской, взволнованный. — Это майор Кирилов, ГИБДД. У вас дочь Алиса Арсеньевна?
Сердце ёкнуло. Арсений сел в постели.
— Да. Что случилось?
— ДТП на Кутузовском. Ваша дочь не пострадала, но... есть нюансы.
Нюансы...
Через полчаса он стоял возле разбитого "Мерседеса" на обочине Кутузовского проспекта. Алиса сидела в патрульной машине. Бледная, растрёпанная, с размазанной тушью.
— Папа... — она выскочила ему навстречу. — Папа, я не хотела! Он сам выскочил!
— Кто выскочил? — Арсений обнял дочь, чувствуя, как она дрожит.
— Пешеход, — объяснил майор Кирилов, подходя к ним. — Мужчина, лет пятидесяти. В реанимации, но врачи говорят — выживет.
Слава богу.
— И что теперь?
— Ваша дочь была... — майор многозначительно посмотрел на Алису, — в состоянии алкогольного опьянения.
Арсений закрыл глаза. Вот жеж...
— Понятно. Что вы предлагаете?
Майор отвёл его в сторону.
— Арсений Сергеевич, я вас уважаю. Знаю, сколько хорошего вы для города сделали... Больница детская, школы... Но тут дело серьёзное. Пострадавший, алкоголь, камеры всё засняли.
— Сколько?
— Не в деньгах дело, — майор покачал головой. — Хотя... если пострадавший не будет настаивать на суде, если экспертиза покажет, что он сам нарушил ПДД... А ещё если некоторые записи с камер случайно окажутся повреждены...
— Сколько, майор?
— Миллион. И ещё полмиллиона пострадавшему — на лечение.
Полтора миллиона. За час. За одну выходку избалованной девчонки.
— Хорошо.
Алису отпустили через два часа. Ехали домой в гробовом молчании. Арсений сидел рядом с Егором, дочь — на заднем сиденье.
— Пап... — тихо начала Алиса.
— Молчи.
— Но я хочу объяснить...
— Молчи, я сказал!
Егор покосился на него через зеркало заднего вида. В его глазах читалось сочувствие.
Сочувствие водителя. До чего же он докатился.
Дома Арсений прошёл в кабинет, захлопнув дверь.
За что?
Стук в дверь.
— Войди.
Алиса заглянула в кабинет. Переоделась в домашнюю одежду, смыла косметику. Выглядела как обычная восемнадцатилетняя девочка. Напуганная, растерянная.
— Пап, можно?
Он кивнул на кресло напротив стола.
— Садись.
Она села, поджав ноги. Так делала в детстве, когда её ругали за разбитую вазу или плохие оценки.
— Я не хотела...
— Алис, — Арсений отложил ручку и посмотрел на дочь. — Ты понимаешь, что могло случиться?
— Понимаю...
— Нет, не понимаешь! — он повысил голос. — Ты могла лишить человека жизни! Лишить, понимаешь? А могла себя лишить!
Алиса заплакала.
— Я испугалась... Мне было страшно звонить тебе... Я думала, ты меня возненавидишь...
Возненавидеть. Арсений смотрел на плачущую дочь и чувствовал... что? Злость? Разочарование? Или просто усталость?
— Алис, — он встал и подошёл к окну. — Мне пришлось заплатить полтора миллиона рублей, чтобы ты не села в тюрьму.
— Спасибо, пап...
— Не за что меня благодарить! — он резко обернулся. — Ты думаешь, я всегда буду тебя вытаскивать? Думаешь, деньги решают всё?
— А разве не так? — Алиса подняла заплаканное лицо. — Ты же всё можешь купить! И меня купил! Я для тебя просто аксессуар!
Аксессуар.
Слово повисло в воздухе между ними. Арсений стоял у окна, Алиса сидела в кресле. Два человека, между которыми вдруг образовалась пропасть.
— Что ты сказала?
— То, что думаю! — она встала, вытирая слёзы. — Красивый дом, красивая жена, красивые дети — всё для картинки! Для твоих журналов и интервью!
— Алиса...
— Когда ты последний раз спрашивал, как у меня дела? Не про учёбу, не про оценки — про меня? Когда мы последний раз просто разговаривали?
Арсений открыл рот... и понял, что не знает, что ответить.
Когда? Неделю назад? Месяц?
— Я тебя люблю, — сказал он наконец.
— Любишь или гордишься? — Алиса направилась к двери. — Завтра все узнают про аварию. И что ты скажешь журналистам? Что твоя идеальная дочь чуть не лишила человека жизни, будучи пьяной?
Она ушла, хлопнув дверью. Арсений остался один.
Что я скажу журналистам?
Он достал телефон и набрал номер.
— Константин? Арсений. Прости, что поздно... Да, есть проблема. Нужно замять материал.
Константин Петрович Лебедев работал главным редактором в одном из крупнейших информагентств столицы. Сотрудничали давно, взаимовыгодно.
— Что случилось?
— ДТП. Моя дочь. Сегодня ночью.
— Понял. Серьёзно?
— Есть пострадавший. И камеры.
Долгая пауза.
— Арсений, это будет дорого стоить.
— Сколько?
— Не в деньгах дело. Такие вещи... они имеют свойство всплывать. Сегодня замнём, а завтра конкуренты узнают и поднимут шум.
— Что ты предлагаешь?
— Превентивный удар. Сами расскажем историю, но в нужном свете. Дочь известного бизнесмена попала в аварию, но сразу же оплатила лечение пострадавшего, взяла на себя все расходы... Социальная ответственность, понимаешь?
Социальная ответственность. За полтора миллиона.
— Хорошо. Делай.
— Арсений... — голос Константина стал серьёзнее. — Это в последний раз. Следующая ошибка дочери будет стоить вам не денег, а репутации. А её, как известно, не купишь.
Связь прервалась. Арсений сидел в кабинете...
Не купишь.
Он вспомнил фотографию на телефоне. Татьяну в объятиях незнакомца. Алису за рулём разбитого "Мерседеса". Слёзы дочери и её слова: "Я для тебя просто аксессуар".
А может, она права?
За окном занималось утро. Элитный район просыпался.
Арсений оформил перевод.
Полтора миллиона рублей за один час тишины.
Но тишина, как известно, бывает обманчивой. И самые громкие скандалы часто начинаются именно с неё.
В коридоре послышались шаги. Лёгкие, женские. Татьяна шла в спальню после ночной прогулки по дому — она часто страдала бессонницей.
Или делала вид.
Арсений посмотрел на телефон. Размытая фотография по-прежнему была там, в сообщениях. Чужие объятия. Чужая близость.
Сколько это стоит? Двадцать лет брака? Или всё-таки больше?
Нужно было хотя бы попытаться поспать перед новым днём.
Днём, который обещал принести новые сюрпризы.
