Рассказ о «Капитанской дочке» Пушкина я хотел бы начать с небольшого отступления, в котором я смог бы объяснить, по возможности кратко, почему именно, решил я разобрать это произведение и какова цель этого разбора.
Внимательный читатель, прочитав уже только три первые строчки мною написанные, наверное, обратил свое внимание на вычурный и старомодный стиль этого письма.
Надеясь поменьше вас раздражать, я спешу сообщить, что сделано это отчасти нарочно, в подражательстве стилю Александра Сергеевича и Вальтера Скотта, а отчасти неосознанно, хотя по той же причине. В любом случае смиритесь.
Долгие и растянутые по бумаге (хотя верно было бы сказать по экрану телефона) предложения, призваны не только создать словесный образ, соответствующий исторической эпохе и стилю обсуждаемых авторов, но также, попутно, послужить для меня, как для сочинителя, упражнением в сочинительстве, а для читателя тренировкой в терпеливом прочтении больших и скучных текстов. Столь редкой и, можно сказать, сегодня уже забытой, но, с точки зрения некоторых учителей, очень полезной для воспитания и упражнения мозга дисциплине.
Повесть «Капитанская дочка» перечитана и обсуждена миллионы раз. Она обречена веками оставаться в школьной программе и быть популярным предметом для разного рода литературоведческих сочинений, как неплохих, так и откровенно слабых. И связано это не только с небольшим размером произведения (хотя и это тоже важно), но и еще в немалой степени с тем, что повесть эта вызывает вопросы.
И в этой статье я хотел бы обсудить два, на мой взгляд, основных вопроса, которые задает «Капитанская дочка».
Первый вопрос вызван тем, что, как мы прекрасно знаем (давайте сделаем вид, что мы это прекрасно знаем), Александр Пушкин был «подражателем» английского писателя Вальтера Скотта, а его «Капитанская дочка» сюжетно и стилистически очень сильно напоминает роман Вальтера «Робби Рой», посвященный эпохе безуспешной борьбы «свободных шотландцев» за независимость от Англии.
Поэтому первый вопрос звучит так: «Кто круче, Пушкин или Вальтер Скотт?»
Второй же вопрос уже полностью вызван самой повестью «Капитанская дочка», без оглядки на другие произведения и без попытки найти в сюжете великого русского классика схожесть с сюжетами других достойных сочинений. Ведь как любил говаривать Александр Сергеевич: «Букв всего 36. Могу и повториться».
Так вот, второй вопрос звучит следующим образом: «Пушкин за Пугачева или против него?»
Теперь, когда тема нашего будущего рассуждения определена, мы можем перейти к более предметному и подробному разбору, итогом которого, я надеюсь, станет полное и безоговорочное понимание единственно истинных ответов на озвученные выше вопросы.
А так как «Капитанская дочка» - это повесть историческая, а обсуждать подобные произведения без погружения в реальную их основу невозможно, мы начнем с того, что вспомним историю Пугачевского бунта.
История Пугачевского бунта.
Автор (в данном случае я имею в виду себя) не является историком. Поэтому я прошу меня простить за то, что я не буду вдаваться в подробности и глубокие причины «Пугачевского бунта». Т.к. гораздо более худшим преступлением я считаю попытаться какие-то причины указать без должного их понимания.
К тому же, хочу отметить, что то, что в исторической науке принято называть «причины и предпосылки» всегда называется задним числом, когда то, для чего оные предпосылки служили основанием, уже свершилось, и зачастую создается впечатление, что историк подгоняет причину под следствие. При этом произойди, быть может, какая-нибудь мелочь, вроде перебежавшего дорогу зайца, и то, что произошло, никогда бы и не случилось, несмотря на множество к тому после названных причин.
Однако мы вполне можем восстановить некую приблизительную хронологию произошедших событий и отметить некоторые интересные и полезные для нашего развлечения черты.
Пугачев не устраивал бунта. Бунт был и без него. Хотя конечно Емельян Иванович сильно способствовал его разгоранию и эскалации.
Когда беглый казак Пугачев в 1772 году приехал в городок Яицк, то восстание, произведенное местными казаками, было уже подавлено. Однако причины его вызвавшие не были устранены и никуда не делись, а жестокость, с которою правительственные войска подавили бунт, была недостаточной для того, чтобы казаки побоялись взять реванш.
Далее Пугачев сделал то, что повлияло на весь дальнейший ход и масштаб событий. Кто-то говорит, что идея эта пришла Пугачеву еще до приезда в Яицк, а кто-то о том, что только уже на месте, богатый на воображение и харизматичный казак придумал назваться царем, Петром III.
«Но почему именно Петром III?» - спросите вы. И кто вообще мог поверить бородатому неграмотному мужику в том, что он царь император Петр III Федорович?
Чтобы понять причину успеха самозванства Пугачева, давайте посмотрим на то, какие цари в этот момент правили российской империей.
Выше приведена упрощенная схема престолонаследия Российской империи, начиная от первого Романова - Михаила Федоровича и заканчивая Николаем Первым.
Я заранее прошу простить мне столь дерзкое высказывание, которое последует ниже, но мне кажется, что по-настоящему последним правящим царем из династии Романовых была дочь Петра I Елизавета Петровна.
Одного своего сына Петр I убил, а второй умер подростком от оспы. Поэтому, после Петра страной правили сначала его вдова Екатерина I, настоящее имя которой, то есть имя данное при рождении - Ма́рта Самуи́ловна Скавро́нская, потом их дочь Елизавета Петровна, не имевшая детей, а, после смерти Елизаветы, на престол Российской империи села династия Гольштейн-Готторп-Романовых в лице ее первого представителя Петра III, настоящее имя которого Карл Пе́тер У́льрих. Сын герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского и Анны Петровны Романовой.
Когда Карлу, то есть Петру III было 17 лет, он женился на своей троюродной сестре Софии Фредерике Августе Ангальт-Цербстской, известной у нас под именем Екатерины II. Через девять лет у них родился сын Павел. Еще через восемь лет, после смерти Елизаветы Петровны, Петр III стал императором, но всего лишь через полгода, был свергнут Екатериной II и убит.
По правде сказать, история не зафиксировала конкретную причину смерти Петра третьего, однако, логично предположить, что когда в стране, где власть передается по праву крови, устраивается переворот, в результате которого на трон восходит жена бывшего правителя, у которого это право крови, пусть чуть-чуть но было, а у нее нет, то пребывание несчастного супруга в живом состоянии вызывает неразрешимый юридический казус, исправить который может только если не прямой приказ императрицы, то хотя бы, как минимум, усердное старание её преданных придворных слуг.
Таким образом, Екатерина II, придя к власти в результате переворота, сама была в какой-то степени самоназванной императрицей.
А дальше произошло то, о чем вы сами, конечно, прекрасно знаете.
Пушкин за Пугачева или против него?
«Бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем Бога молить о спасении грешной твоей души»
Закончив с кратким описанием исторических событий, перейдем к вопросу о том, чью сторону в повести «Капитанская дочка» принимает её автор. На самом деле я считаю, что это вопрос неправильный. Уже в самой его формулировке кроется такая ошибка, которая не позволит найти на него правильный ответ. И единственное, почему я этот вопрос задаю, это потому что он действительно возникает, на какое-то время, в воображении читателя «Капитанской дочки», пусть, может быть, этот вопрос и задается иногда немного другими словами.
Несмотря на всю историческую реальность имен, описанных в книге, литература все же занимается выдумыванием персонажей. Исторический материал послужил для Александра Сергеевича основой, тех миров, в которые он помещает своих персонажей, но они остаются, тем не менее, вымышленными героями.
И конечно, правильнее было бы говорить не о том, как Пушкин относится к Емельяну Пугачеву – лидеру казатского бунта, а о том, как он относится к своему персонажу. Какой стороной и каким боком он хочет его повернуть, чтобы определенное отношение к персонажу создалось у читателя.
И правильнее будет озвученный выше вопрос переформулировать и задать его читателю: «А как вы относитесь к Пугачеву?» - имея в виду, конечно, исключительно героя сочинённой повести «Капитанская дочка», а не реального человека, ведь о последнем, честно говоря, мы имеем гораздо более смутное представление и знание. А вот о вымышленном Пугачеве, мы знаем многое: как о его жестокости, так и о его своеобразной доброте.
Но вот только всерьез давать оценку вымышленному персонажу, отмечая его плохие и хорошие стороны, - это занятие по меньшей мере странное и разрешительно разве только для маленьких детей и сумасшедших. Однако, если мы разовьем эту мысль чуть дальше, то непременно придем также к выводу о том, что и вообще любая другая оценка реально существующих людей – есть занятие ничуть не более разумное. Особенно если мы вспомним о том, что другие люди, как и наше отношение к ним существуют исключительно в нашем сознании, то есть в воображении, а наше мнение, по природе своей, вещь исключительно мнимая.
Но, тем не менее, Пушкин, и это факт, рисует в «Капитанской дочке» образ Пугачева неоднозначным. В то же время, если немного призадуматься, то можно заметить, что пушкинский Пугачев абсолютно прямолинеен в своей барской жестокости и бандитской доброте. Пушкин никак не оправдывает преступления Емельяна, а то, что атаман не убивает заложника Гринева, никак не делает Пугачева добрым. Ведь спас он Гринева от самого себя.
Но почему тогда образ Пугачева однозначно неоднозначен? Из-за Гринева. Неоднозначное отношение к Пугачеву передаётся читателю именно через парадокс Гринева.
Гринев идет по пути чести. И с одной стороны он должен убить Пугачева, но те же самые понятия о чести вызывают в Гриневе желание Пугачева спасти.
Таким образом, когда Пушкин пишет эпиграф к «Капитанской дочке» «береги честь с молоду», он, на самом деле, заставляет читателя задуматься, а что такое вообще есть «честь». И можно даже, наверное, сказать более глобально, ведь поступать по чести, значит поступать по справедливости, а это значит, что пушкинская «Капитанская дочка», через парадокс Гринева, заставляет читателя задуматься о том, что вообще есть справедливость.
Вопрос «Пушкин за Пугачева или против него?», как мы сказали ранее, неправильный и ответа не имеет, но его необходимо было задать, чтобы в итоге мы смогли увидеть заложенную в «Капитанской дочке» неоднозначность понятия чести, неоднозначность понятия справедливости.
Но не подумайте, что эта неоднозначность ведет к оправданию преступлений Пугачева или в современную пустоту постмодернистичного мира, в котором циничное отсутствие идеалов – доказанный мудрецами факт. Пушкинская неоднозначность справедливости ведет к милости, как к поступку доброго разума.
Надеюсь, я достаточно полно убедил читателя в том, что нам удалось с объективной доказательностью найти ответ на один из дерзко поставленных в начале статьи вопросов.
И теперь надо бы перейти к ко второй озвученной теме и разобрать, чем вдохновлялся Александр Сергеевич в «Капитанской дочке», какие сюжеты и идеи он позаимствовал.
Однако, современный формат, в котором предполагает выход данная статья не предполагает объем больший четырех печатных листов, а тема, которую мы затронем, кажется, потребует не менее слов, чем то, что было ранее здесь написано. Поэтому этот небольшой труд я разобью на две части.
Вторую часть статьи вы можете найти на канале Белинского.