Всю жизнь я знала одну историю. Папа умер, когда мне было три года. Сердце не выдержало. Мама осталась одна с маленьким ребёнком на руках.
"Он был хорошим человеком", - всегда говорила мама. "Любил нас очень. Но судьба жестокая".
Фотографий его почти не было. Одна-единственная - размытая, чёрно-белая. Молодой мужчина с добрыми глазами держит на руках девочку. Это я.
"Больше снимков не сохранилось", - объясняла мама. "При переезде потеряли".
Переезжали мы часто. То работу мама найдёт в другом городе, то жильё подешевле. Корней нигде не пускали.
"Зачем привязываться к месту?" - говорила она. "Главное - мы вместе".
Детство прошло в постоянных переездах. Новые школы, новые лица. Друзей особенно близких не было. Как только привыкну, мама объявляет - собираемся, едем.
"Мам, а почему мы не можем где-то осесть?" - спрашивала я в подростковом возрасте.
"Работа такая. Нужно там быть, где платят хорошо".
Логично звучало. Мама действительно работала много. Сутками пропадала, чтобы нас прокормить.
О папе мы говорили редко. Мама заводила этот разговор с трудом. Лицо становилось грустным, голос тихим.
"Он был инженером", - рассказывала. "Умным, добрым. Хотел, чтобы у тебя всё в жизни получилось".
"А как его звали?"
"Виктор. Виктор Николаевич".
"А отчество моё откуда?"
"Я дала тебе отчество по дедушке. По моему отцу. Так захотелось".
Странно было. Обычно детям дают отчество по отцу. Но мама объясняла - мол, так память о дедушке сохраняется.
Выросла я, замуж вышла, детей родила. Мама к тому времени совсем состарилась. Болеть стала часто. Жила со мной.
"Машенька", - говорила она мне как-то. "Если что со мной случится, документы мои в синей папке лежат. Там всё важное".
"Мама, не говори так. Ещё поживёшь".
"Все мы смертные. Просто знай, где искать".
Умерла мама неожиданно. Инфаркт случился ночью. Я даже попрощаться не успела.
После похорон принялась разбирать её вещи. Тяжело было. Каждая мелочь напоминала о ней.
Синюю папку нашла в шкафу. Там лежали документы - паспорт, пенсионное удостоверение, медицинские справки. И ещё одна папка. Коричневая, потёртая.
Открыла её - а там письма. Много писем. Все адресованы маме. И все от одного человека.
"Дорогая Надежда", - читаю первое письмо. "Прошёл уже год, как ты исчезла. Ищу тебя, но следы потерялись. Если получишь это письмо, ответь, пожалуйста. Машенька как? Здорова ли? Скучаю по вам обеим".
Подпись: "Твой Виктор".
Сердце застучало чаще. Виктор? Но папа же умер!
Читаю дальше. Письмо за письмом. Все полные тоски, любви, желания найти нас.
"Надюша, почему ты ушла? Что я сделал не так? Машенька - моя дочь, я имею право её видеть".
"Надя, мне сказали, что видели тебя в Воронеже. Приехал туда, искал. Не нашёл. Неужели ты меня так ненавидишь?"
"Дорогая моя, Машенька уже в школу ходит, наверное. Хочется знать, какая она. На кого похожа. Учится как. Пришли хоть фотографию".
Последнее письмо датировано пятью годами ранее.
"Надежда, я болен. Врачи говорят - осталось немного. Перед смертью хочу увидеть дочь. Прошу тебя - скажи ей правду. Пусть знает, что отец её любил".
Адрес обратный - город Тула, улица Ленина, дом 45, квартира 12. Виктор Николаевич Смирнов.
Я сидела с этими письмами до утра. Плакала, злилась, не понимала. Папа жив? Был жив? А мама врала мне всю жизнь?
Утром позвонила справочной службе в Туле.
"Можете сказать, жив ли Виктор Николаевич Смирнов? Улица Ленина, дом 45".
"Минуточку... Да, такой человек числится. А вы кто ему будете?"
"Дочь".
На следующий день я уже ехала в поезде. Муж не понимал, что происходит.
"Маша, ты с ума сошла. Может, это просто однофамилец".
"Нет. Это он. Я чувствую".
"А если он действительно болен? Может, лучше сначала позвонить?"
"Хочу увидеть своими глазами".
Доехала до Тулы к вечеру. Нашла нужный дом. Старая пятиэтажка, как и наша. Поднялась на второй этаж. Стою у двери квартиры 12. Сердце колотится.
Звоню. Открывает пожилая женщина.
"Вам кого?"
"Виктора Николаевича Смирнова".
"А вы кто?"
"Дочь его. Мария".
Женщина побледнела. Схватилась за сердце.
"Машенька? Витина дочка?"
"Да".
"Боже мой! Вить, иди сюда! Скорей!"
Из комнаты вышел мужчина. Высокий, худой, с седыми волосами. Но глаза... Эти добрые глаза я узнала с той старой фотографии.
"Машенька", - произнёс он тихо. "Это правда ты?"
Мы стояли и смотрели друг на друга. Тридцать два года разлуки. Я помнила его трёхлетним ребёнком, он помнил меня молодым отцом.
"Проходи, доченька", - сказала женщина. "Я Галина Петровна, жена Виктора Николаевича. Он столько о тебе рассказывал".
Мы сели за стол на кухне. Неловкая ситуация. О чём говорить с отцом, которого считала мёртвым?
"Как твоя мама?" - спросил он первым делом.
"Умерла три месяца назад".
Он закрыл лицо руками.
"Прости меня, доченька. Не смог её найти. Искал всю жизнь".
"Папа... а почему мама сказала, что ты умер?"
Долгая пауза. Потом он начал рассказывать.
"Мы поссорились. Сильно поссорились. Твоя мама была очень гордая женщина. Я тогда выпивал. Не алкоголик, но по выходным с друзьями. Ей не нравилось".
"И она из-за этого ушла?"
"Не только. Ещё работы у меня не было нормальной. Перебивался случайными заработками. А у неё амбиции большие были. Хотела, чтобы муж успешный был, обеспеченный".
Галина Петровна подлила нам чай.
"Расскажи ей про ту ссору", - сказала она мужу.
"Какую ссору?"
"Надя хотела к её сестре переехать. В Москву. Там работа хорошая была, квартира. Я отказался ехать. Сказал - не буду в чужом городе подачки получать".
"А мама что?"
"Сказала - значит, мне важнее гордость, чем семья. Собрала вещи, взяла тебя и ушла. Думал, вернётся через пару дней. Не вернулась".
"А потом?"
"Потом началось моё хождение по мукам. Искал вас везде. У знакомых спрашивал, в милицию обращался. Как в землю провалились".
Галина Петровна вздохнула.
"Он до сих пор винит себя. Говорит - надо было соглашаться на переезд".
"Папа, а что в тех письмах про болезнь?"
"Рак был. Думали, не выживу. Но вылечили, слава богу. Хоть и поздно, но дочку увидел".
Мы проговорили до поздней ночи. Он рассказывал про свою жизнь. Как искал нас, как женился на Галине Петровне, как работал на заводе. Как каждый день думал обо мне.
Я рассказывала про детство, про маму, про постоянные переезды.
"Теперь понимаю, почему она места не находила", - сказал папа. "Боялась, что найду".
"А зачем ей было врать, что ты умер?"
"Наверное, думала - так легче. Мёртвый муж лучше, чем плохой живой".
Утром мы пошли на кладбище. К маме. Папа принёс цветы.
"Прости меня, Надюша", - говорил он у могилы. "Прости, что не смог тебя удержать. Прости, что дочку не видел столько лет".
Плакали оба. Я - от горя и злости. Он - от раскаяния.
"Машенька, останься ещё на денёк", - попросил папа. "Хочу тебе город показать, про жизнь рассказать".
Остались. Ездили по Туле, он показывал места, где работал, где жил. Галина Петровна готовила мои любимые блюда. Узнала их как-то интуитивно.
"У нас детей не было", - призналась она. "Виктор всегда говорил - есть у меня дочь. Где-то есть".
"А вы не сердились на него за это?"
"За что сердиться? Любовь к детям - это святое".
Перед отъездом папа дал мне коробку.
"Здесь всё, что у меня осталось от вашей прошлой жизни. Фотографии, твои детские вещи, игрушки. Твоя мама в спешке оставила".
Дома я долго разглядывала содержимое коробки. Детские платьица, которые не помнила. Игрушки, которые казались знакомыми. И много фотографий. Оказывается, снимков было множество. Мама просто не взяла их с собой.
Мужу рассказала всё. Он слушал, качал головой.
"Представляю, каково тебе сейчас".
"Не знаю, что чувствовать. Радоваться, что папа жив? Злиться на маму за обман?"
"Чувствуй и то, и другое. Имеешь право".
Папа теперь звонит каждый день. Интересуется внуками, моей работой, планами. Мы договорились, что он приедет к нам в гости.
"Галина Петровна тоже хочет познакомиться с правнуками", - сказал он по телефону.
"Папа, а ты на маму не сердишься?"
"За что сердиться? Она думала, что так будет лучше для тебя. Ошибалась, но думала".
"А не жалеешь о потерянном времени?"
"Жалею. Но что прошло, то прошло. Главное - что мы нашлись".
Детям объяснить было сложно. Как рассказать, что дедушка, который считался мёртвым, вдруг ожил?
"Мама, а почему бабуля обманывала?" - спросил старший сын.
"Она думала, что защищает меня".
"А дедушка хороший?"
"Очень хороший. Скоро сама увидишь".
Иногда думаю - что было бы, если б мама не врала? Если б они с папой помирились? Может, у меня было бы нормальное детство. Может, мама была бы счастливее.
Но мама сделала свой выбор. Решила, что гордость важнее семьи. Что ложь лучше трудной правды.
А папа... Папа всю жизнь искал нас. Не сдавался. И дождался.
Теперь у моих детей есть дедушка. А у меня есть отец. Пусть и встретились мы так поздно, но лучше поздно, чем никогда.
Мама ошибалась, думая, что мёртвый отец лучше живого. Живой отец, даже не идеальный, всё равно лучше. Потому что его можно любить, с ним можно говорить, его можно простить.
А мёртвых простить нельзя. Их можно только оплакивать.