В конце августа в московском аэропорту Шереметьево произошло событие, которое на первый взгляд выглядело как очередной инцидент с досмотром — но быстро переросло в громкий общественный скандал. Актриса Аглая Тарасова, известная по ролям в фильмах и сериалах, прилетела из-за границы, и у неё обнаружили вейп с жидкостью, содержащей запрещённое вещество. Ничего сверхъестественного — каждый год сотни людей сталкиваются с подобными ситуациями. Но реакция оказалась... странно мягкой. И вот уже публицист Михаил Шахназаров задаёт вопрос, который звучит как вызов всей системе правосудия: «Будем жить по понятиям или по закону?»
Когда «звёздность» влияет на меру наказания
На первый взгляд, дело Тарасовой — стандартное административное производство. Участникам шоу-бизнеса тоже приходится проходить таможню, и если у них находят что-то запрещённое, последствия должны быть такими же, как у всех. Но реальность оказалась иной. Вместо ареста или хотя бы более строгой меры пресечения суд ограничился домашним арестом ночью и запретом пользоваться телефоном. Да, это меры, но они скорее символические, особенно для человека, чья работа связана с общением и доступом к информации.
Шахназаров, комментируя ситуацию, напрямую заявил, что подобные решения создают опасный прецедент. Он напомнил, что обычные граждане, попавшие в аналогичную ситуацию, часто получают реальные сроки. Даже если речь идёт о единичном хранении, без цели сбыта. Особенно показателен контраст с делом американской баскетболистки Бриттни Грайнер, которую в 2022 году осудили на девять лет за перевозку канн*биса в масле. При этом она была спортсменкой мирового уровня, имела связи, но никакие лоббисты не помогли.
Две скорости правосудия: кто платит, тот и прав
Михаил Шахназаров не просто выражает недовольство — он ставит диагноз. По его мнению, система давно работает по принципу «правосудие по звонку». Пример с украинским политиком Алексеем Гончаренко*, задержанным в Москве в 2015 году на несанкционированном митинге, лишь подтверждает эту тенденцию. Его отпустили буквально через несколько часов, несмотря на все формальные основания для задержания. Позже он сам рассказывал, что «кто-то позвонил», и всё быстро уладилось.
Теперь, спустя годы, история повторяется. Только вместо политика — актриса. И снова — быстрое решение, мягкость, внимание к личности, а не к сути нарушения. Это не просто юридический казус, это социальный сигнал: одни нарушают закон и платят цену, другие — нарушают и получают шанс объясниться, оправдаться, сослаться на обстоятельства.
А какие обстоятельства у тех, кто сидит в СИЗО за то же самое, но не снимается в кино и не имеет влиятельных адвокатов?
«Я везла это бабушке» — правда или легенда?
На суде Тарасова заявила, что везла вещество как лекарство для своей 84-летней бабушки. Она подчеркнула, что не пыталась скрыться, добровольно сдала документы, включая израильский паспорт — чтобы показать, что не собирается покидать страну. Этот момент важен: она явно старалась выстроить образ ответственной, раскаивающейся женщины, заботящейся о родных.
Но здесь возникает вопрос: если это действительно лекарство, почему оно не было оформлено как медицинское средство? Почему нельзя было использовать легальные аналоги, зарегистрированные в России? Канн*бис в терапевтических целях — тема сложная, но в ряде стран он легализован даже для домашнего использования. Однако в РФ любые формы вне госреестра — запрещены. Даже если ты везёшь его для больного родственника.
Тарасова, конечно, не первая, кто использует этот аргумент. Подобные истории звучали и раньше — и часто воспринимаются как попытка смягчить вину. Но в её случае защита пошла дальше: они представили письмо от Первого канала, где говорилось о важности участия актрисы в предстоящих проектах. То есть, по сути, аргумент был таким: «она нужна стране как культурный деятель».
Это уже не юриспруденция — это договорная практика.
Когда общество начинает чувствовать несправедливость
Реакция общества на дело Тарасовой была мгновенной. Не потому, что кто-то хочет, чтобы актрису посадили. Но потому, что люди видят разницу в подходах. Один человек — знаменитость, двое пожилых родственников на содержании, три картины в производстве, поддержка крупного телеканала. Другой — обычный парень из провинции, задержанный с полграмма вещества, которого отправляют в колонию на два года.
И тогда возникает ощущение, что закон работает выборочно. Что он — не универсальное правило, а инструмент, который можно гнуть под нужды.
Шахназаров говорит об этом прямо: «Либо мы живём по закону, либо по понятиям». Это не просто риторический вопрос.
Выводы
Если актрисе можно простить нарушение, потому что она «полезна обществу», то кто определяет, кто ещё «полезен»? Артисты? Блогеры? Бизнесмены? А что с учителем, который тоже кормит семью, но не может позволить себе хорошего адвоката?
Когда в одном случае дают домашний арест, а в другом — реальный срок за аналогичное нарушение, это уже не ошибка.
Тарасова, возможно, и не хотела нарушать закон. Возможно, она действительно считала, что везёт лекарство. Но факт остаётся: вещество было запрещено.
Проблема не в том, что Тарасову не посадили. Проблема в том, что миллионы людей видят: с одними так, с другими — иначе. И начинают задавать вопросы. Почему? Зачем? Кому это выгодно?..
* Алексей Гончаренко включён в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга.