Ведущие страны Европы, отметившиеся консолидированным введением санкций против России из-за начала СВО, одна за другой скатываются в политические кризисы.
Назначенного в июле 2024 года премьер-министром Великобритании лейбориста Кира Стармера взамен консерватора Риши Сунака, спустя год готовятся спасать сопартийцы после череды громких скандалов и просадки рейтингов. Германия в начале текущего года пережила тяжёлые выборы, приведшие к замене канцлера с Олафа Шольца на Фридриха Мерца, но без коренных изменений как во внешней, так и во внутренней политике. А премьер-министр Франции Франсуа Байру, назначенный по итогам досрочных парламентских выборов и сложных переговоров широкой коалиции, ушёл в отставку после провала по вотуму доверия к проводимой им политике.
Подобных примеров будет в ближайшие годы порядочно так как страны Европы вне зависимости от того, входят они в Евросоюз или находится за его пределами, вошли в период политических кризисов. Эти кризисы будут хроническими, но с периодическими обострениями в виде громких отставок, выборов, корректировок избирательных систем и применения всё более изощрённых политических систем вместе с репрессиями. А сопровождаться кризисы будут циклическим ростом военных расходов с обоснованием их безальтернативности и критической важности. Всё это для Европы будет новой нормальностью, о которой она забыла за последние 30 с лишним лет.
Рукотворные кризисы
Политические кризисы, возникающие в ведущих странах Евросоюза (и Великобритании, вышедшей из него в 2020 году) не взялись из ниоткуда — это следствие перехода накопленных внутри элит и общества противоречий из количества в качество.
А количество противоречий было обеспечено целым набором факторов, большая часть из которых, к слову, зависела от самой Европы.
Первое. Европейские элиты — управленческие и интеллектуальные — на протяжении десятилетий неадекватно оценивали место Евросоюза в мире. Значимость Европы — как экономическая, так и морально-нравственная — переоценивались, тогда как интересы России игнорировались, её место в мире и мировой экономике занижались. Европейские элиты не заметили момента, когда они из союзника США, обладающего собственной субъектностью и интересами, стали вассалом, которому отказывают в праве на субъектность и интересы.
Второе. Европейские элиты позволили укрепить позиции евробюрократии как сословию, которое никто не выбирал (а значит оно никому не подотчётно и неподконтрольно). Влияние евробюрократии крепло незаметно. Она перекроила европейский рынок газа, приняв энергопакеты, а также рынок электроэнергии, принудив всех сделать ставку на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Она навязала национальным правительствам "зелёный курс", антироссийскую позицию и усадила себе на шею Украину. Теперь она продавливает милитаризацию и отказ от единогласного принятия решений в сфере внешней политики.
Третье. Европейские элиты не заметили момента, когда их высокотехнологичные сектора экономики утратили конкурентоспособность. Мало того, они усугубили и без того тяжёлую ситуацию, отказавшись от российского рынка и российских энергоносителей, а теперь ещё и ввязались в пока что вялотекущее торговое противостояние с Китаем.
Четвёртое. Европейские элиты задолго до начала СВО сделали ставку на милитаризацию, а поддержка Украины лишь усилила этот курс, став, в сущности, самоисполняющимся пророчеством. Его специфика в том, что субъект, поверивший в такое пророчество, сам всё делает для его реализации, но винит в этом внешние силы. Это не Россия стала агрессивным агрессором, а ЕС своими неумелыми действиями создал для её безопасности такие угрозы, которые вынудили реагировать с применением силы.
Европа обладает исключительно негативной субъектностью: она может разрушить любые договорённости и усугубить своё положение, но не в состоянии что-либо создать и выйти из кризиса.
Но хуже всего в этой истории то, что ни по одному из направлений евробюрократия не провела работу над ошибками: в интеллектуальной среде нет экспертизы и рефлексии, страны с прагматичной позицией (Венгрия и Словакия) признаются проблемой Европы, выборы с неприемлемыми результатами отменяются, а неугодные политические силы — шельмуются.
Причины, по которым в ЕС не проводится работы над ошибками, также вполне понятны. Признание политических ошибок невозможно так как приведёт к не меньшему объёму проблем, чем уже породили эти сами ошибки. Политики не желают отказываться от власти и нести ответственность (политическую и юридическую) за те решения, которые принимались коллективно (а то и вовсе единогласно) и зачастую уже не ими, а их предшественниками. Отказ от поддержки Украины и курса на противостояние с Россией означает необходимость выработки нового курса во внешней политике, но каким он должен быть, не ясно. А тех, кого никто не выбирал, и вовсе всё устраивает: пока украинцы гибнут, евробюрократы имеют шанс усилить свои позиции, лишив национальные элиты остатков суверенитета.
Для следования текущим курсом много не нужно.
Во-первых, нужно поддерживать градус риторики и крепить страны Европы, подавляя инакомыслие. Проще говоря, и дальше строить либеральную диктатуру.
Во-вторых, выделять деньги на войну с Россией или подготовку к таковой войне. Эта задача подкрепляется обязательствами перед США в рамках НАТО.
Пушки вместо стариков и детей
Во время первого президентского срока Трампа ЕС вместе с другими странами-членами НАТО согласился поднять военные расходы до 2% от ВВП. И к концу 2024 года, только 8 из 32 стран-членов НАТО не уложились в 2% норматив. 6 стран из 32 превысили норматив 2%, а Польша и вовсе стала рекордсменом, преодолев отметку в 4,07% трат на оборону относительно ВВП.
Теперь новая задача — 3,5% от ВВП "чистых" военных расходов и 5% с 1,5% расходов на инфраструктуру и кибербезопасность. Но проблема в том, что выход на эти значения тождественен вхождению в политический кризис. Для подтверждения данной гипотезы достаточно взглянуть на статистические данные по Евросоюзу.
Примечание: Данные по уровню государственного долга относительно ВВП взяты из Trading Economics за 2024 год. Расходы на обслуживание долга относительно ВВП оценены как (долг / 100) * 2.5%, предполагая среднюю процентную ставку по долгу 2.5%. Доля относительно расходов бюджета рассчитана как (расходы на обслуживание/0.49) * 100, предполагая средние расходы бюджета 49% от ВВП для ЕС (на основе Eurostat данных за 2024 год).
Что видно из данных в таблице? Ряд стран Евросоюза — Австрия, Бельгия, Кипр, Финляндия, Германия, Греция, Венгрия, Италия, Португалия, Словения и Испания — превысили норматив предельного размера государственного долга (включая внешний и внутренний) в размере 60% от ВВП, установленный Маастрихтскими критериями. Госдолг Италии — 135% от ВВП, Греции — 154%, Испании — 102%, Франции — 113%.
У других стран он меньше, но бесконечно наращивать его не получится, а ряд стран уже подошёл к пределу расходов. Тем не менее, несмотря на высокий показатель закредитованности, обслуживание долга является посильной задачей для бюджетов в силу высоких кредитных рейтингов, низкого уровня инфляции и инерции мышления со стороны инвесторов. Но если что-то из этого комплекса выпадет, то долг станет проблемой.
Вторая гипотеза выглядит следующим образом: увеличение военных расходов потребует сокращения социальных расходов. Опять же, статистика делает всё очевидным.
Будущее Европы — пушки вместо соцрасходов. И для Европы это путь в никуда. Хорошим примером будет Франция.
Она как раз тратит на оборону и безопасность 2,05% от ВВП или 47,2 млрд евро, а социальные расходы составляют 23,4% от ВВП. 3,6% от ВВП Франция тратит на поддержку рождаемости, что обеспечивает ей суммарный коэффициент рождаемости на уровне 1,68 при среднем показателе по ЕС в районе 1,5 при необходимом для воспроизводстве 2,3. Проще говоря, если Франция не тянет оборону и социалку уже сейчас и это приводит к политическому кризису, то по мере наращивания военных расходов придётся выбирать между танками и детьми, то есть сохранением стимулов для замедления естественного и неизбежного снижения суммарного коэффициента рождаемости.
Параллельно мы будем наблюдать за тем, как с этой же задачей будут справляться в Польше, где в прошлом году военные расходы достигли 3,8% от ВВП по итогам 2024 году, а к следующему году поставлен план выйти на показатель в 4,8% от ВПП, что потребует расходов на уровне 54,7 млрд евро. К слову, в Польше на одну женщину в среднем приходится 1,26 ребёнка.
Почему так важна демография? Всё просто: население развитых стран сокращается и темпы этого сокращения будут увеличиваться, что приведёт к усиливающимся проблемам для экономики и будет требовать увеличения социальных расходов как на пенсионеров, так и поддержку рождаемости. И если сырьевые страны себе такие расходы могут позволить (в том числе и Россия если её власти подойдут к демографическим вопросам с той же ответственностью, что к финансированию СВО), то страны ЕС, теряющие рынки сбыта, инвестиции и раз за разом повторяющие одни и те же действия во внешней политике надеясь на иной результат, позволить себе такую роскошь не могут.
Но это их не остановит.
Поэтому военные расходы ЕС по итогам 2024 года достигли рекордных 343 млрд евро. По сравнению с предыдущим годом объём трат вырос на 19%, а доля военных расходов от ВВП составила 1,9%, что всего на 0,1% ниже старого целевого показателя НАТО. В 2025 году ожидается дальнейший рост военных расходов до 381 млрд евро и роста их доли от ВВП до 2,1%. А инвестиции в исследования, разработки и закупки продукции ВПК впервые в истории преодолели отметку в 100 млрд евро, достигнув 106 млрд евро. Рост этого показателя составил 42% по сравнению с предыдущим годом. А с начала военного конфликта на Украине площадь предприятий военно-промышленного комплекса в Европе выросла втрое — на 7 млн м2.
Милитаризация неизбежна и практически необратима, равно как грядущие социальные проблемы с падением рождаемости.
***
России в этих условиях мало что остаётся.
Нужно пристально следить не только за объёмом военных расходов в Европе, но и за их эффективностью, особенно применительно к себестоимости единицы вооружений и боеприпасов. Снижение себестоимости — показатель перехода расходов из количества в качество, а значит рост военной угрозы.
Придётся успокаивать особо буйных как дипломатией, так и акциями устрашения, сбивая спесь с европейцев, которые, увлёкшись тем как за них умирают украинцы, так и не поняли ужасов современной войны.
Нужно будет решить украинский вопрос, сократить военные расходы, повысив их эффективность, и заняться будущим — детьми, предприятиями и инфраструктурой.
Желание Европы умереть должно ограничиваться исключительно её границами.
Иван Лизан