На площади близ Московского вокзала возвышался храм, посвященный Входу Господню во Иерусалим, который в народе именовали «Знамение».
Данная церковь, некогда украшавшая Знаменскую площадь в Санкт-Петербурге, была впоследствии утрачена.
Закрытие храма произошло после кончины выдающегося физиолога И.П. Павлова. При жизни ученого власти не осмеливались предпринимать подобные действия: исследователь венчался в данном храме и выдвинул категорическое требование о сохранении его, угрожая в противном случае прекращением научной деятельности. Напрасно его супруга Серафима после погребения мужа предпринимала попытки сохранить дорогой ей храм, который она регулярно посещала — безбожники безжалостно закрыли, а впоследствии разрушили святыню.
Разрушение произошло в 1941 году накануне праздника Вознесения, поздним вечером в среду. Проживающие в окрестностях жители получили предварительное уведомление с предписанием заклеить оконные стекла бумажными полосами.
Вандалы двадцатого столетия не пощадили уникальный архитектурный памятник — белоснежный крестообразный храм, украшенный внутренним убранством из белого камня, представлявший собой подлинное украшение района и всего города. Над главным престолом на фоне настоящего золота размещалась превосходная копия фрески Леонардо да Винчи «Тайная вечеря».
В четверг утром, в праздник Вознесения, следуя трамваем из дома в Никольский собор (поскольку более близких действующих храмов не оставалось), проезжая мимо свежих развалин, я обнаружила, что из всех стен здания чудесным образом сохранилась лишь небольшая часть алтарной апсиды с наружным образом Знамения Божией Матери.
До разрушения по сторонам данного образа располагались две иконы: святой Варвары и святой Марии Магдалины.
Эти иконы не сохранились — стояла Единая Пречистая, воздевшая за нас Свои богоносные руки! Многие пассажиры трамвая крестились, созерцая явное чудо в сохранении лика Богоматери, некоторые даже прослезились.
Четыре дня продолжалось это чудо, однако когда мы направлялись к литургии в воскресенье Святых Отцов Первого Собора, то застали следующую картину: бригада комсомольцев железными орудиями, предположительно кирками, скалывала с уцелевшей апсиды лик Пречистой. Ужас и возмущение охватили многих пассажиров трамвая.
— Много терпел Ты, Господи, однако подобного надругательства над силой Твоей, сохранившей лик Тебя Родившей — не потерпел!
Вскоре началась Великая Отечественная война.
В ночь на 19 сентября, в день воспоминания чуда Архистратига Михаила, мы с братом Борисом и одной верующей женщиной с детьми наблюдали удивительное небесное явление, отчасти напоминающее северное сияние, но в южной части небосвода.
Лучи колеблющегося света исходили из единого центра, расположенного почти в зените небосвода. Лучи огромных размеров. С нашего местоположения данное явление наблюдалось со стороны Александро-Невской Лавры.
Брат, подметавший двор, призвал меня — он первым заметил эти лучи. Мы опустились на колени, и брат, потрясенный увиденным, возглашал:
«Свят, свят, свят Господь Саваоф...»
Я повторяла за ним те же ангельские слова. Затем я позвала соседку Серафиму — и она, выйдя из своего жилища в подвальном помещении каменной пристройки нашего дома, в трепете произнесла те же слова ангельского славословия, несмотря на малограмотность и редкое посещение церкви.
Долго мы стояли, созерцая дивное видение славы Божией. Центр, откуда исходили лучи, представлялся то наклонно лежащим Крестом, то Всевидящим Оком.
Данное явление началось около девяти часов вечера и продолжалось, изменяя интенсивность и постепенно ослабевая с полуночи, до трех часов пополудни.
Один луч, наиболее широкий, простирался за западный горизонт, и я подумала, что он означает славу России.
Многократно выходили мы с братом во двор и вновь с благоговением взирали на небо...
Отец лежал в крайней слабости и не мог уснуть. Я рассказала ему о небесном явлении, и он воспринял это с вниманием и благоговением. Наутро весь город обсуждал знамение с неба, а в газете напечатали, что это было обычное северное сияние. Однако никто не доверял газетным сведениям.
Во время бомбардировок осенью 1941 года произошло два известных мне случая чудесного спасения (вероятно, их было значительно больше).
Близко знакомая мне Ольга Кузьминична Столярова, келейно принявшая монашеский постриг с именем Сергии и воспитавшая двух сирот, во время бомбардировки встала на молитву в свой иконный угол...
Бомба поразила их трехэтажное здание и словно отсекла угол с невредимо стоящей матушкой Сергией.
В то время еще существовала возможность вызвать пожарных — они прибыли, приставили лестницу к углу третьего этажа и сняли матушку. С собой она взяла особо почитаемую ею икону Божией Матери. Это произошло на Пятой Советской улице, напротив Афонского подворья, давно закрытого.
Рассказывали мне и о втором случае. На Тверской улице женщина также уцелела во время бомбардировки: сохранился угол комнаты, где она в молитве стояла перед Казанской иконой Царицы Небесной.
Однажды я, изнемогая от мучений голода, молилась святым. о милости пророка Илии. Внезапно мне и Надежде Зверевой одновременно пришла одинаковая мысль — обследовать дымоход печи в покинутой комнате семьи Орловых.
И произошло чудо!
Из дымохода я извлекла мешочек с сухарями!
Мы поделили находку на три равные части — для меня, Надежды и Николая. Каждому досталось немного, однако радость от свершившегося чуда пророка придала мне сил и укрепила убежденность в том, что мне суждено выжить.
Надежду я не утрачивала: помнила наставления отца Серафима Вырицкого о том, что мне предназначено служить в монастыре и во всем содействовать игумении.
Из рукописных записей исповедницы православной веры, жительницы Ленинграда Анны Сергеевны Иговской.
Слава Богу за все!