Все части повести здесь
И вот в начале августа могли наблюдать в Подпечинках, как сошел с автобуса мужчина с рюкзаком за плечами. Многие не узнавали в этом худом мужичонке некогда горделивого, ухоженного Павла, приезжающего на крутой иномарке – внедорожнике. Кто-то из мужиков остановился, поприветствовал его за руку, спросил, мол, какими судьбами?
Павел так прямо и ответил – перебираюсь на постоянное жительство, а потом добавил:
– У вас работа есть какая в теплицах?
– А когда ее не было? Там каждому человеку рады. Бакланов хорошо расширился.
Часть шестьдесят восьмая
Татьяна вошла на кухню, где ужинал Павел, остановилась напротив него и некоторое время стояла молча, наблюдая за тем, как он ест. Подняв взгляд, Павел отметил про себя, что лицо его жены полно решимости, она точно хотела что-то ему сказать, но видимо, думала над тем, с чего начать.
– Тань... – начал Павел – ты сказать что-то хочешь?
– Да, Паша, надо поговорить.
– Слушай, может, не сегодня тогда? Я устал, как собака.
– Нет, именно сегодня и сейчас.
Мужчина со вздохом отодвинул от себя тарелку.
– Что же, давай поговорим.
– Я подаю на развод, Паша. Мой отец продаст этот дом, поможет мне с бизнесом, купит жилплощадь чуть меньше, но он поставил мне условие – расстаться с тобой, развестись. Ради меня самой и ради Сашки.
Павел застыл. Такого от жены он, конечно, не ожидал. Куда он пойдет? Кому он будет нужен? Перед глазами промелькнуло вдруг лицо матери – как она говорит ему о том, что выжмет из него Татьяна все соки и выкинет, когда он станет не нужен. Видимо, права она была, и зря он не верил, мудрая женщина как в воду смотрела – так оно и получилось.
– Таня, как же так? У нас ведь семья, сын...
– А я тебе с сыном и не запрещаю видеться – она пожала плечом – но отцу перечить не стану, он помочь хочет. И что уж там темнить – в последнее время мы с тобой, Паша, чужими людьми стали, нет у нас семьи. Я даже на алименты подавать не буду – что с тебя взять, на работу ты вряд ли так скоро куда-то устроишься, а если и устроишься, то платить станут тебе столько, что лучше уж вовсе от алиментов отказаться. А то взбредет тебе в голову мысль о том, чтобы в будущем с Сашки их требовать, а я этого не хочу.
– Что же – даже в твоем новом бизнесе, который поддержит на плаву твой отец, мне места не найдется?
– Чем реже видеться мы будем, тем лучше, Паша. А Сашка... Большой, сам решит, когда с тобой встречаться. Отец прав был – чем я думала, когда во главе своей процветающей компании простого шоферюгу ставила?! Ничем хорошим это не закончилось, настоящим руководителем ты не стал, бизнес мой крахом пошел, семью ты финансово обеспечить не можешь, проблемы финансовые решать ты не способен. Так что не обессудь, Паша!
– То есть ты сейчас всю ответственность на меня переложила? А сама чем ты думала, когда ставила меня, шоферюгу, как сама говоришь, на управление?
– Паш, мы когда с тобой сходились, ты мне что говорил? «Я все смогу, все сделаю, на все пойду ради нашей семьи»! А выходит, что соврал ты мне тогда и ничего ты не можешь ради семьи сделать! Я сколько раз тебе предлагала пойти на курсы разные поучиться, по управлению, но ты же все время отнекивался!
– Да потому что пахал я, как лошадь! – не выдержав, заорал Павел – какие курсы, когда я еле домой приползал?!
– Не ори – спокойно ответила Татьяна – Сашка услышит. В общем, я уже все решила, на развод подам, ты здесь можешь пожить еще месяц, потом дом будет в стадии продажи, за этот месяц тебе нужно жилье себе найти. С Сашкой я сама поговорю по поводу нашего развода.
Она развернулась и вышла из кухни, а Павел так и остался сидеть за столом, переживая и не в силах пережить горечь и обиду внутри себя.
Этот разговор состоялся около месяца назад, в начале июля, за это время Павлу не удалось ни жилье себе найти, ни работу, и он со страхом думал, куда же ему податься. Материн дом в деревне был продан, Вика где-то мотается по белому свету, – он иногда заходил в соцсетях на ее страничку и видел, что она много путешествует – Лиля... Лиля была категорична при их последней встрече, и попросила больше ее не тревожить. Помогать она точно не будет, хотя Павел знал доброе сердце своей дочери, может быть, она и окажет ему помощь первоначально, и поможет найти хоть какую-то работу. Он попытался ей позвонить, но связь все время словно обрывалась – гудок, а потом несколько отрывистых коротких. В итоге он понял, что она просто – напросто отправила его в «черный список». Что же... он заслужил, пожалуй.
Итак, выделенный Татьяной месяц подошел к концу, а он так и не определился ни с работой, ни с жильем. Подумал о том, что при жизни с новой женой даже друзей всех растерял и пойти со своей бедой ему не к кому. Да даже если бы и было к кому – у всех свои проблемы, семьи, дети, у некоторых уже и внуки, кому он нужен? Страшно это – вроде еще и не старый, а добрая часть жизни, когда полно энергии, когда горы готов свернуть – прожита, и сейчас осталась только бесконечная усталость...
Подумав, он решил, что есть еще один вариант – тот дом, в котором они жили с Анфисой, покупали вместе, так что его доля в нем тоже есть. Он знал, как она живет сейчас – мужа нет, есть только сын, работает в теплицах, попивает иногда. Во дворе их дома стоит летник, подумал, что попросится хотя бы туда на первое время, а там видно будет. О том, чтобы хотя бы ради иллюзии семьи сойтись с бывшей женой, воспитывать ее сына, он даже не думал – скоро уже и сентябрь, холода приближаются, денег ни копейки, куда-то надо срочно приткнуться.
И вот в начале августа могли наблюдать в Подпечинках, как сошел с автобуса мужчина с рюкзаком за плечами. Многие не узнавали в этом худом мужичонке некогда горделивого, ухоженного Павла, приезжающего на крутой иномарке – внедорожнике. Кто-то из мужиков остановился, поприветствовал его за руку, спросил, мол, какими судьбами?
Павел так прямо и ответил – перебираюсь на постоянное жительство, а потом добавил:
– У вас работа есть какая в теплицах?
– А когда ее не было? Там каждому человеку рады. Бакланов хорошо расширился.
– А жена моя бывшая, Анфиса, как живет?
– А! Вот тут ты, приятель, совсем не вовремя – сын у нее неделю назад пропал, искали, но вот по поселку слух прошел, что нашли вроде вчера.
– Живой хоть?
– А че с ним будет! Знатно она вчера ремнем его учила, да проводом от чайника – все соседи слышали. Пьет она – любит это дело. Может, ты ее остановишь?!
Мужик пожал ему руку и двинулся дальше, а Павел пошел в сторону их с Анфисой дома. Некоторое время он стоял перед тяжелыми воротами, не зная, как войти внутрь, как вообще вести себя и что сказать, а потом неуверенно толкнул тяжелую калитку.
...Анфиса обнаружила пропажу Олега только на второй или третий день, когда поняла, что сын, как говорится, давно «не отсвечивает» перед ее глазами. Вошла в его комнату, осмотрелась... Голова дико болела после вчерашнего, перед глазами все плыло, но это не помешало ей заметить, что не хватает Олежкиного рюкзака и некоторых вещей. Понимая, что сын куда-то сбежал или уехал, она громко рыкнула – неимоверно хотелось спать, но сейчас испуг взял верх, и остатками разума она понимала, что скрывать факт исчезновения сына не получится. Взвыв, словно раненный вепрь, она стала ругаться, громко, отчаянно, словно от этой ругани сын должен был появиться каким-то неимоверным образом.
– Ах, ты, гад! И чего тебе не хватало, тварь малолетняя?! Сбежал! Куда?! Аааа!
Отчаянный ее крик вылетел за пределы двора, проходящие мимо прохожие в удивлении останавливались и слушали, пока наконец не увидели, как она выскочила на улицу прямо в домашнем замызганном платье, и побежала в сторону участкового пункта милиции.
Несколько человек кинулись за ней, чтобы узнать, наконец, что произошло, – неизбывно во все времена людское любопытство! – и когда добежали следом за ней, услышали, как она сбивчиво объясняет милиционеру, что пропал ее сын, сбежал, забрав кое-что из вещей, и на звонки не отвечает. Тот тоже пытался звонить, но телефон Олежкин был выключен. Он начал спрашивать у Анфисы, когда именно пропал мальчик, но та ничего точно сказать не могла, и тогда он, вздохнув, ответил ей:
– Что же вы, гражданка Тетерева, за сыном не следите? Даже вот не знаете, когда ребенок ваш исчез! Вы и так-то у опеки «на карандаше» со своими выкрутасами, а теперь тем более вас в родительских правах ограничат, пацана, как найдут, заберут у вас. А то что-то совсем вы человеческий облик теряете...
– Нет! Вы что, товарищ участковый?! Не надо, не делайте этого! Он, может, у кого из приятелей, а?! Вернется, постреленок, я его так отхожу – света белого не увидит!
– Ребенка бить? – нахмурился милиционер – и как часто вы это практикуете, гражданка Тетерева? Вот еще один повод для опеки сына у вас изъять!
– Где раньше-то были вы и опека, когда мальчишка полуголодный по деревне бегал, а эта шалава водку жрала?! – раздался голос особо любопытного от двери в участок.
– Разговорчики мне! – строго гаркнул участковый – пишите заявление, гражданочка, будем искать пацана.
Размазывая по лицу слезы и содержимое носа прямо рукой, пьяно рыдая, Анфиса еле-еле написала заявление, и когда вышла от участкового, набрала Лилю. Но телефон дочери не отвечал, и она с досадой подумала, что все ее бросили – не получится в очередной раз переложить на чьи-то плечи ответственность. В течение нескольких дней она все пыталась дозвониться до Лили, и один раз ей это даже удалось, но поскольку она привыкла с утра, после похода к участковому, похмеляться, то объяснить дочери внятно, что случилось, она не смогла, и Лиля сама закончила их разговор, сбросив звонок. Решив, что мать в очередной раз пьяна, она даже не стала звонить тете Рае Величкиной и уточнять, что же именно произошло, тем более, знала, что та с матерью давно не общается. Знала она и то, что тетя Рая сейчас в отпуске и уехала к какой-то дальней родственнице в другой город. Тетя Тася и Валентин Иннокентьевич тоже были в отпусках – они уехали отдыхать на море.
Неделю спустя, когда поиски милиции не дали никаких результатов, – никто из деревенских жителей не мог точно сказать, когда видели Олега Косыгина в последний раз – прямо перед домом Анфисы остановился черный джип с тонированными стеклами, и Олег вышел из него, попрощавшись с братом – довольный, улыбающийся. Отдых удался на славу.
Он толкнул ворота дома, и скрылся в них, а джип остался стоять – Тим уезжать не торопился. Услышав сквозь открытую форточку пронзительный Олежеков рев, он довольно ухмыльнулся и только тогда тронулся с места.
– Ах, ты, падла такая! – громыхала разбуженная Анфиса – ты где был, тварь?! Где был?! Отвечай!
Никогда Олежек не видел мать такой. Она кидалась в него, чем только могла, заперла дверь на крючок, схватила шнур от чайника в одну руку, толстый кожаный ремень в другую – и била сына одновременно обеими руками. Даже сквозь одежду он чувствовал, как горит исхлестанная кожа.
– Тварь! Тварь! Чего тебе не хватало?! Где был, отвечай?!
– Да тебе же Тим звонил! Предупредил, что в Москву меня забирает!
– Тим?! – Анфиса вдруг остановилась, глядя на шумно дышащего от беготни сына, и сама она тоже шумно дышала. В голове у нее вдруг начали появляться проблески памяти, всплыл по частям разговор с дочерью, тот, что еще зимой состоялся, на Новый Год – никто мне не звонил! Тим? Ты что, с этим подонком знаешься?! Да он тебе никто! Как ты можешь?! Хочешь, чтобы в детдом забрали тебя?
– Меня Тим к себе заберет скоро! – взревел Олег, когда ему в плечо прилетела тяжелая пепельница.
– Нужен ты Тиму, идиот! – Анфиса ловко поймала сына одной рукой за плечо, а второй стала хлестать его по ягодицам и спине ремнем – ты никому не нужен, слышишь, никому! Никому, кроме меня! Не нужен! Не нужен! А теперь, после этого твоего побега, тебя вообще могут в детдом забрать! Но Тиму тебя никто никогда не отдаст! Я все сделаю для этого!
– Тим тебе звонил! – Олежка завизжал от боли.
– На! – мать сунула ему под нос свой телефон – нет во входящих звонка от него! Вообще нет звонков с незнакомых номеров! Убедился?! А теперь получи, получи!
Она стала и дальше с упоением хлестать сына. Тот смог только через некоторое время вырваться, убежать к себе в комнату и накинуть крючок на дверь. Анфиса еще некоторое время попыталась ломиться к нему, но скоро успокоилась и только что-то бормотала. Она прямо из горла пила водку, чтобы наконец прийти в себя, а потом легла на диван и громко захрапела.
Олежка, глотая в своей комнате слезы, оттянул футболку и стал рассматривать свою спину. Спина была вся сплошь в розовых полосах, на плече наливался синяк, под глазом был фингал, а на скуле алела длинная царапина. Он не мог объяснить, как так получилось, что мать не знала, где он. Потом решил, что Тим ей просто не дозвонился, ему и в голову не могло прийти, что брат мог его обмануть. И конечно – все это неправда! Тим любит его, вон, даже в Москву возил! И мать... Вспомнил ее слова о том, что Тиму его не отдадут, и она все для этого сделает. Как же он ненавидел ее! Прислушался осторожно, открыл дверь и прошел в большую комнату. Мать лежала на диване, закинув руку за голову, в районе подмышки темнело мокрое пятно пота, из уголка губы ползла слюна, храп раздавался на всю комнату. Подошел к ней совсем близко, всмотрелся в ненавистные черты, потом взгляд его упал на стол, на котором лежали большие портновские ножницы...
... Время приближалось к двенадцати ночи, – Лиля еще не спала, сидела над очередным отчетом – когда вдруг раздался звонок телефона. Она посмотрела на экран – номер незнакомый.
– Алло!
– Слышь, сестра! – раздался в трубке странный какой-то голос, женский, то ли пьяный, то ли просто та, кто говорила, не владела языком – ты в телефоне у этой, которая тут сидит, записана, как сестра! А ты и правда ее сестра?
– Подождите – остановила Лиля поток бессвязного бреда – чья сестра, кто там у вас сидит?
В трубке раздался какой-то шум, и собеседница Лили стала спрашивать у кого-то по ту сторону, как зовут ту, что сидит на полу. Потом сказала:
– Во, вроде Виктория ее зовут! Знаешь такую? Так ты приезжай, забери ее... а то она тут еще окочурится, не дай бог – хозяину проблемы!
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.