Николай Алексеевич Вознесенский (1903–1950 гг.) – советский партийный деятель, талантливый экономист, член Политбюро, председатель Госплана – стал одной из самых известных жертв так называемого «ленинградского дела» (конец 1940-х – начало 1950-х гг.) наравне с секретарем ЦК ВКП (б) Алексеем Кузнецовым, председателем Совета министров РСФСР Михаилом Родионовым, первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) Петром Попковым.
Им были предъявлены сфальсифицированные обвинения в организации партии «вражеской группы», коррупции, «вредительской работе». Ни заслуги перед советской экономикой, ни звание академика, ни Сталинская премия не спасли Вознесенского от расстрела. Как сложилась личная жизнь этого умного, энергичного, целеустремленного экономиста, который внес значительный вклад в организацию народного хозяйства страны?
Образцовая супруга
По словам Василия Колотова, который много лет работал с Вознесенским, он пользовался популярностью у женщин, однако не спешил вступать в романтические отношения, так как всецело посвятил себя партийной работе.
Товарищи не понимали его холодности и то ли в шутку, то ли всерьез прозвали его «женоненавистником». Но они ошибались: просто Вознесенский был категорическим противником легких интрижек и настроился на один брак с единственной женщиной.
В 1927 году Николай познакомился с Марией Андреевной Литвиновой (1907–2000 гг.) – простым библиотекарем клуба железнодорожников. Она родилась в украинском городе Дебальцево, окончила библиотечный техникум. Девушка периодически наведывалась в Енакиево (город в Донецкой области), где на местном металлургическом заводе Вознесенский работал парторгом. Мария сразу привлекла внимание Николая.
«Обладала она неяркой, но удивительно привлекательной русской красотой, – пишет Колотов. – Очень мягкая и очень женственная – это на первый взгляд… А при более близком знакомстве в девушке обнаруживались твердая воля и ясный ум».
Она быстро завоевала сердце Вознесенского, и уже в начале 1928 года они поженились. В конце этого же года супруги переехали в Москву, а через 2 года у них родилась дочка Майя (1930–2019 гг.).
Карьера Николая Алексеевича стремительно шла в гору. Окончив институт красной профессуры, он получил ответственный пост – председателя Ленинградской плановой комиссии. Семья перебралась в северную столицу, где Вознесенский стал председателем Госплана, а затем – заместителем председателя СНК СССР. Мария Андреевна выучилась на педагога и работала в школе учительницей русского языка и литературы.
В страшный репрессивный 1937 год Вознесенские вернулись в Москву. Николай Алексеевич не баловал домочадцев вниманием; все свои силы и время он тратил на работу. Мария не роптала и каждый день терпеливо ждала супруга с трудовых будней. Когда муж приглашал в гости товарищей, она с готовностью угощала их своим фирменным чаем.
В 1941 у них родилась дочь Наталья. Был ли Вознесенский плохим семьянином? Совсем нет: Николай Алексеевич не забывал о жене и дочках и проводил с ними выходные дни. Вместе они выбирались за город, купались в Москве-реке, катались на лодке (Вознесенский сам греб веслами, напевая какую-нибудь народную песню), ходили по грибы; зимой занимались лыжным спортом.
«Муж души не чаял в детях… С работы он приходил всегда поздно… и… прежде всего шел к спящим дочерям, тихонько и украдкой от меня тормошил их: очень ему хотелось увидеть их глазенки, услышать голоса…», – рассказывала Мария Андреевна.
Работа на износ, семейное счастье и расстрел
В годы Великой Отечественной войны Вознесенский работал с удвоенной энергией. Он стал членом ГКО и активно занимался восстановлением хозяйства на освобожденных территориях. По словам Колотова, в это тяжелое время:
«Николай Алексеевич полностью отрешился от личных дел, с женой и дочерьми виделся изредка, урывками».
Параллельно он занимался наукой, стал академиком АН. За книгу «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» он получил Сталинскую премию. После войны он взял долгожданный отпуск – первый за 10 лет непрерывной работы.
Пожалуй, это было самое счастливое время в его жизни, хотя и здесь он никак не мог бросить работу. «Прежде всего – режим», – говорил Вознесенский и почти все время отдыха занимался рукописью книги. В перерывах он общался с женой и дочками – казалось, жизнь входила в привычное русло. Однако это было затишье перед бурей.
В марте 1949 года Вознесенский стал фигурантом «ленинградского дела»: он был снят со всех постов, его лишили должностей и депутатских мандатов. Если верить Колотову, Николай Алексеевич:
«был глубоко потрясен неожиданным поворотом в его судьбе, но ни секунды не сомневался, что все происшедшее – тягостное недоразумение, которое вот-вот выяснится…».
Ведь Сталин однажды чуть ли не официально назвал его своим преемником! Оставшись без дел, Вознесенский закончил свой главный труд – книгу «Политическая экономия коммунизма». За 2 дня до ареста Сталин пригласил его на ужин и обещал назначить руководителем Госбанка…
А потом известный экономист попал в тюрьму, где просидел почти год. В октябре 1950 года Вознесенский был расстрелян. Его жена как «член семьи изменника Родины» была осуждена на 10 лет тюрьмы. Наталья Вознесенская вспоминала:
«Около двух лет она сидела в одиночке на Лубянке, а последние полгода – в общей камере во Владимире (тюрьма Владимирский централ)… Там с ней сидели… киноартистка Зоя Федорова и певица Лидия Русланова… Муж Руслановой генерал Крюков присылал продуктовые посылки».
К счастью, дочери Вознесенского избежали опалы; они остались в Москве, где продолжили учебу. Старшая Майя стала архитектором, вышла замуж за архитектора Андрея Самсонова, от которого родила дочь Елену. Младшая Наталья стала химиком и родила дочь Анну. В одном интервью женщина призналась в двойственном отношении к «отцу народов»:
«С одной стороны, конечно, то, что он уничтожил моего отца… С другой стороны, Сталин все-таки великий был человек!.. Я это от отца слышала».
После смерти Сталина, в 1954 году дело Вознесенской было пересмотрено, и бедная женщина вышла на свободу. Николай Алексеевич был реабилитирован, его семье дали отдельную квартиру; жизнь, наконец, наладилась. Вознесенский получил посмертное признание, о нем стали говорить и писать, как о выдающемся экономисте своего времени. Но разве могли эти дифирамбы утешить несчастную вдову?