Глава 1. Обманутое доверие
В истории Тюменской области есть подлинно боевые страницы, поскольку Север, в частности Ямал, стал правым флангом Арктического фронта. Бойцами этого фронта стали команды морских судов, лётчики полярной авиации, работники метео- и радиостанций, тундровики. И спустя десятилетия вскрываются новые детали, а за ними – подлинно трагическая и одновременно героическая история.
Есть и материальные свидетельства: в музеях Ямальского и Пуровского районов Ямало-Ненецкого автономного округа хранятся пуговицы (украшают ненецкую куклу) вполне с мирным якорем, но пугающей надписью на обороте: «Kriegsmarine 19 JFS 42». В 2000 году на 71-й широте и 20-22 градусах восточной долготы, в районе реки Ер Хасуй Яха Василий Вануйто нашёл почти развалившийся оцинкованный ящик с надписью «Nurnberg», в котором лежали боевые патроны. О том, как попали германские пуговицы 1942 года и патроны на Ямал, остаётся только догадываться.
Обманутое доверие
Театр боевых действий Второй мировой войны уже за год до 22 июня 1941 года захватили советскую Арктику, знакомую морякам и летчикам Германии еще с довоенного времени, когда убаюканные разговорами о мирном характере исследований, власти СССР разрешили им проходить (или пролетать, как дирижаблю LZ-127 «Граф Цеппелин» в 1931 году) по трассе Северного морского пути (СМП). Еще страшнее (иначе не скажешь), что в 1940 году по секретному соглашению с СССР этой трассой прошёл в сопровождении советских ледоколов германский вспомогательный крейсер «Kometa», замаскированный под торговое судно «Donau».
14 августа взяв на борт двух лоцманов, оставленных ледоколом «Ленин», «Kometa» вышел в акваторию Карского моря. Самостоятельно пройдя 160 миль свободной водой, крейсер столкнулся со сплошными льдами и после безуспешных четырехчасовых поисков прохода вернулся в район Маточкина Шара.
Слишком поздно советская сторона поняла, зачем гидросамолет с корабля «Arado-196» летал над Карским морем, а команда проводила несанкционированные высадки на сушу.
19 августа капитан Р.Эйссен все же провел «Kometa» через тающие льды Карского моря. Самое удивительное (и вероломное), что, разведав ледовую обстановку и ситуацию в портах, после ремонта в бухте Анадырь крейсер неожиданно появился в Тихом океане, «скинул овечью шкуру» и потопил шесть английских судов общим водоизмещением около 43000 тонн! Однако главным приобретением гитлеровцев от прохода крейсером «Kometa» СМП, несомненно, являлась ценнейшая развединформация, облегчившая в дальнейшем операции Kriegsmarine (военно-морских сил) в Арктике. Не случайно информация о походе крейсера являлась засекреченной и впервые была обнародована только в апреле 1943 года в газете «Hamburger Fremdenblatt».
Планы фашистов
СССР в полной мере осознал всю опасность ситуации (для себя и союзников) лишь в 1941 году, когда трасса СМП стала стратегически важной: по ней направлялась часть грузов союзников, снимая нагрузку с Транссибирской железнодорожной магистрали. Северный морской путь являлся единственной «дорогой жизни», связывавшей северные районы страны между собой и центром. 2 августа 1941 года была создана Беломорская военная флотилия (БВФ) с главной базой в Архангельске, а операционная зона флотилии на востоке достигала западной части Карского моря. К концу сентября 1941года в состав БВФ входили 2 эсминца, 1 сетевой и 3 минных заградителя, 4 сторожевых корабля типа БТЩ, 13 сторожевых кораблей и 20 тральщиков (в основном переоборудованные рыболовецкие траулеры), 35 сторожевых катеров, 15 катеров-тральщиков, 5 речных тральщиков (РТ). Это были основные эскортные силы конвоев. В состав флотилии входили также 2 ледокола и 7 ледокольных пароходов, 5 санитарных транспортов, 3 плавбазы и 2 спасательных судна.
БВФ была передана авиагруппа разведки, барражировавшая и над Карским морем. Авиация Северного флота насчитывала 116 самолетов, преимущественно устаревших типов, а аэродромная сеть была чрезвычайно редкой. Большие надежды возлагались на переоборудованные самолёты полярной авиации, но им трудно было вести разведку и часто приходилось вступать в бой, не имея соответствующего оружия.
В состав конвоев приходилось включать корабли (военные) и суда (гражданские) с различными водоизмещением, скоростью, маневренными качествами, что осложняло охранение. Большинство были плохо вооружены, тихоходны, с истощенным моторесурсом – это снижало оборачиваемость транспортов и боевых кораблей. Как показали дальнейшие события, сил было явно недостаточно для полноценной обороны акватории.
Отрицательно на эффективности конвойных операций сказывалось отсутствие должного взаимодействия между командованием Северного флота и начальником Главного управления СМП при СНК СССР, уполномоченным ГКО по перевозкам на Севере Иваном Папаниным, который настаивал на оперативном подчинении ему всех военных кораблей и гражданских судов в Карском море. В результате это море так и не было объявлено районом боевых действий.
Между тем ситуация восточнее оперативной зоны БВФ была еще сложнее – база на Диксоне состояла из нескольких переоборудованных ледоколов, транспортных судов. Противопоставить их нападениям гитлеровцев было очень сложно, так как они, как и полярные станции, почти не имели вооружения.
Между тем у противника были разработаны стратегические планы: еще в сентябре 1941 года нацистское руководство продолжало планировать операции по блокированию путей СССР с Англией и Америкой захватом Мурманска, а импорт из США через Владивосток – путем давления на Японию; в январе 1942 года, подписав соглашение, Германия, Италия и Япония разделили свои интересы – ни много ни мало – по меридиану Омска.
Армейская группа военно-экономического планирования (WRA) перед подписанием этого соглашения настаивала на другой демаркации: для «сохранения органической целостности» экономических единиц и обеспечения в будущем «лучших восточных границ» для рейха предлагалось провести линию разграничения немецких и японских интересов по течению Енисея. Так что пренебрегать опасностью с северного фланга никто из советского военного руководства не стал. Были извещены о потенциальной опасности и руководители прибрежных районов, работали и органы НКВД (не стоит очернять всю их разнообразную деятельность).
Тыл стал фронтом
В директиве германского ОКВ от 21 июля 1942 года подчёркивалось, что наступление вермахта нацелено на то, что бы отрезать Советский Союз «от Кавказа и, следовательно, от основных источников нефти». Это находилось в непосредственной связи с другой фланговой стратегической задачей – «отрезать также северную линию снабжения, соединяющую Советский Союз с англосаксонскими державами».
Таким образом, важнейшим условием быстрого сокрушения СССР нацистского командования считало установление плотной транспортно-экономической блокады СССР по всему периметру его границ, включая районы Крайнего Севера.
И если в навигацию 1941 года арктические конвои не понесли потерь (тогда из Белого моря в Арктику проследовало 43 конвоя со 113 транспортами), то в разгар боёв под Сталинградом гитлеровское руководство как составную часть своего плана военной кампании 1942 года рассматривало вывод из строя Северного морского пути. По признанию Ивана Папанина, многие сотрудники Главного управления СМП не верили, что враг сможет действовать на арктических коммуникациях столь активно и дерзко.
Задача облегчалась для гитлеровского командования тем, что снабжение и вывоз продукции из портов Арктики проходили в сжатые сроки навигации (с июля по октябрь), а объемы перевозок по трассе Севморпути были значительными. Поэтому срыв навигации в северных морях путем пиратского уничтожения транспортов, кораблей охранения и полярных станций, а в случае необходимости – высадки десантов в стратегических точках побережья Карского моря (порты, базы, стоянки судов) считался достаточным для блокирования стратегического маршрута.
Выполняя «сверхзадачу», с лета 1942 года Kriegsmarine прорывались в Карское море, совершая пиратские нападения на пассажирские, транспортные и рыболовецкие суда, а гросс-адмиралы Карл Дёниц и Эрих Редер отдали приказ их топить (за что в 1946 году осуждены Нюрнбергским трибуналом). По свидетельству Дёница, на Северном морском театре в 1942-1945 годах действовало в разное время от 9 до 30 субмарин. Печально известна судьба конвоя PQ-17, где лишь 14 судов из 37 спаслись, укрывшись у берегов Новой Земли. Представляли германские крейсеры и субмарины опасность не только для пассажирских и транспортных судов, но и для кораблей Тихоокеанского флота, перебазировавшихся в Баренцево море по трассе, проложенной ледокольным пароходом арктического типа «Александр Сибиряков» (именно на нём Отто Шмидт в 1932 году прошёл без зимовки от Архангельска до Берингова пролива).
В середине августа 1942 года командование Kriegsmarine приняло решение о направлении в Карское море «карманного» линкора «Адмирал Шеер» и крейсера «Адмирал Лютцов», которые под прикрытием «волчьей стаи» - пяти субмарин (U-251, U-255, U-456 и уже действовавших к этому времени в советских северных водах U-209 и U-601) должны были стать главной ударной силой в операции по блокированию трассы Северного морского пути. Разработанная в штабе группы морского командования «Норд» операция получила кодовое наименование «Wunderland» (Страна чудес). К проведению операции гитлеровцев подтолкнула полученная от японской разведки информация о проходе через Берингов пролив большой группы советских военных кораблей и торговых судов со стратегическими грузами. Из-за повреждения корпуса «Лютцов» не принял участия в операции, поэтому 16 августа 1942 года из Нарвика в направлении северной оконечности Новой Земли вышел только «Шеер», ставший причиной первого боевого сражения в акватории Ямала.
О героизме полярников
20 августа субмарина U-601, встретившись с линкором в районе мыса Желания (Новая Земля), отправилась на юг для выяснения ледовой обстановки вблизи острова Белого и Диксона. В это время у острова Белого заняла позицию для атак и U-251. Относительно результатов действий линкора в западной историографии отмечаются явные преувеличения: Ф. Руге, например, писал, что «Шеер» «потопил большой русский ледокол и несколько других кораблей». Ледокол «Александр Сибиряков» вряд ли мог быть отнесён к крупным судам, но именно он 25 августа 1942 года в районе острова Белуха вступил в бой с линкором, пиратски закамуфлированным под американский транспорт. Капитан Анатолий Качарава не поверил призыву: «Сообщите состояние льда в проливе Вилькицкого», как и информации о названии корабля – «Tuskalusa»: хищный силуэт боевых надстроек никак не подходил на абрис союзного транспорта. Капитан линкора В. Меендсен-Болькен понял, что обман разгадан и приказал поднять штандарт со свастикой, а советским моряка – сдаться, спустив флаг. Ледокол, вооружённый лишь двумя 76 мм кормовыми орудиями и двумя 45 мм пушками на носу, не был опасен, а вот его офицеры и штабные карты с гидрологической обстановкой представляли стратегический интерес для развёртывающейся операции «Wunderland».
Качарава отправил радиограмму на Диксон, а экипажу приказал открыть огонь по крейсеру. Бой был заведомо «не на равных»: уже после первых залпов тяжёлых орудий на «Сибирякове» вспыхнул пожар, а для предпринятого тарана недоставало хода: корабль стал тонуть, но на флагштоке вздрагивал израненный осколками военно-морской флаг…
Экипаж «Сибирякова» повторил подвиг легендарного крейсера «Варяг». По морским правилам, если флаг не спущен, то судно не считается пленённым. Экипаж ледокола не спустил флаг, а предпочёл открыть кингстоны и погибнуть непобеждённым. Корабли, как и люди, погибают или сдаются в плен. Оставшиеся в живых члены экипажа и пассажиры перебрались на шлюпки. Именно там боцман «Сибирякова» Павловский снял с тяжело раненого Качаравы китель и объявил: «Документы уничтожены. Капитана с нами нет!». Отказавшихся подняться на борт катера и, соответсвенно, сдаться в плен, гитлеровцы расстреляли. Пленённых непрестанно допрашивали, но военные секреты никто не выдал.
Не удалось «Шееру» прервать и работу порта Диксон, сковать грузоперевозки, уничтожить полярные станции. Вот что вспомнил живущий ныне в Тюмени ветеран Василий Белоусов:
- Работая радистом на фактории Напалково Тазовского района, стал косвенным свидетелем, когда немецкое военное судно разбомбило радиостанцию и ряд других объектов на острове Диксон. Дело было так: стоял тёплый солнечный день. Я вышел на крыльцо покурить, слушая радиовещание с Диксона. Вдруг в передачах произошёл какой-то сбой, умолк диктор, потом сообщил, что передача прекращается по техническим причинам… Что произошло…узнал гораздо позднее. Радио Диксона я снова услышал, уже работая в Тамбее.
Атака рейдера на порт Диксон получила отпор со стороны береговой батареи 152 мм орудий и пушек «Дежнёва». Как и «Сибиряков», пароход «Дежнёв» и артиллерийская батарея Николая Корнякова сорвали планы гитлеровцев: «Шеер» убрался из устья Енисея. Возможно линкор, как и гитлеровские субмарины, заходил в русла рек и ручьев Ямальского и Гыданского полуостровов – экипажу была нужна питьевая вода – до ближайших баз Kriegsmarine несколько тысячи миль.
После безуспешной атаки на Диксон рейдер отошёл на Север, двинулся в направлении Земли Франца-Иосифа и уже 30 августа 1942 года достиг Нарвика.
Благодаря стойкости и героизму советских моряков и полярников, операция «Wunderland» не достигла целей. Ещё до отправки «Шера» в советские воды, штаб Kriegsmarine планировал следом провести вторую операцию в Карском море, получившую кодовое наименование «Доппельшлаг». Уже 3 сентября 1942 года предполагалось в сопровождении трёх эсминцев отправить туда на срок 2-3 дня крейсеры «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» с тем, чтобы нанести новые внезапные удары по советскому судоходству. «Шеер» имел задание нападать на торговые суда в районе между архипелагом Норденшельда, островом Диксон, устьем Енисея и заниматься обстрелом побережья. «Хипперу» предписывалось оперировать в устье Оби и в западной части Карского моря. Однако по итогам операции «Wunderland», учитывая трудности навигации и разведки во льдах, германское командование отказалось от проведения операции «Доппельшлаг». Однако прорыв «Шеера» в акваторию Карского моря и действия здесь германских подлодок обнаружили серьёзную уязвимость советских арктических маршрутов. В 1942 году противник ограничился нападением субмарин на полярные станции (Ходовариха, остров Уединения). Но уже 23 июля 1943 года, при осуществлении операции по переводу речных буксирных судов из Печоры в Обскую губу у пролива Югорский Шар, на донной мине подорвался флагманский тральщик Т-58, знаменуя переход противника к тактике массированной минной войны. В Карском море у острова Диксон, а в Обской губе 20 августа 1943 года U-639 выставила 24 мины. По данным Л. Пиллара, на следующий день она была торпедирована северо-восточнее Новой Земли советской субмариной С-101. Это была единственная германская подлодка, достоверно уничтоженная советской лодкой в 18 боестолкновениях между подводными кораблями с одинаковым вооружением.
Германские подлодки продолжали пиратскую охоту: 1943 год был отмечен гибелью нескольких судов, а активность противника и минная опасность оставались серьёзной угрозой советскому арктическому судоходству в Карском море. Несмотря на это, движение грузов по Севморпути существенно возросло: было перевезено 434 000 тонн различных грузов, существенно улучшилось боевое охранение судов и действия советских подлодок.
Глава 2. Трагедия в Карском море
История донесла до наших дней и сохранила в памяти народной немало примеров подлинного героизма моряков-северян, их подвигов и побед. Но мы должны также знать и помнить и трагические эпизоды войны. Один из них - гибель в 1944 году транспортного судна «Марина Раскова» и двух эскортных кораблей из конвоя БД-5 (пятого похода по трассе Белое море - Диксон). Это была самая крупная наша потеря в годы Великой Отечественной войны в Арктике. А произошла она неподалёку от острова Белый; который ныне также относится к муниципальному образованию Ямальский район.
Арктическая навигация в 1944 году началась успешно. Из Белого моря в Карское были благополучно переведены ледоколы. Без потерь прошли под конвоем кораблей Беломорской военной флотилии по трассе Севморпути и первые транспортные суда.
8 августа 1944 года из Северодвинска вышел конвой БД-5 в составе транспортного судна «Марина Раскова» и трёх кораблей эскорта - тральщиков Т-114, Т-116 и Т-118. Судну предстояло доставить груз и пассажиров на остров Диксон и в другие арктические порты. В трюмах транспорта находилось более шести тысяч тонн генерального груза: продовольствие, оборудование для арктических строек, техническое имущество. В каютах и твиндеке разместились более трёхсот пятидесяти пассажиров, направлявшихся на полярные станции для смены зимовщиков и на Нордвикстрой. Многие полярники и строители собрались в Арктику семьями, и потому среди пассажиров находилось сто шестнадцать женщин и более двадцати детей.
Команда «Марины Расковой» состояла из пятидесяти одного человека. А командовал судном капитан Северного морского пароходства В.А. Демидов.
Эскортные корабли обладали хорошими по тому времени гидроакустическими средствами обнаружения и противолодочным вооружением. Возглавлял конвой командир бригады траления капитан 1-го ранга А.З. Шмелёв, уже немолодой моряк, служивший на Северном флоте с самого начала войны.
К исходу суток 10 августа «Марина Раскова», сопровождаемая тральщиками, подошла к западному входу в пролив Югорский Шар. Войдя в Карское море, конвой БД-5 направился на северо-восток, в обход острова Белый. Ещё в ночь на 11 августа радисты на эскортных кораблях приняли радиограмму об обнаружении в бухте Полынья вражеской подводной лодки. К полудню 12 августа поступило новое оповещение о немецкой субмарине. Учтя это, капитан Шмелёв решил держаться ближе к острову Белый, где небольшие глубины затрудняли действия подводных лодок. Вечером того же дня, когда БД-5 находился в шестидесяти милях от западного побережья острова Белый, глухой подводный взрыв неожиданно потряс «Марину Раскову». Судно остановилось, немного накренившись на правый борт, а его верхняя палуба быстро заполнилась перепуганными людьми...
Флагманский тральщик находился в двух кабельтовых от «Марины Расковой», и в этот момент прогремел подводный взрыв уже у его кормы. Как и первый удар, он тоже был похож на взрыв неконтактной мины, а вражеской подлодки при этом запеленговать никто не сумел. Повреждения были серьёзными: пробило корпус, вышла из строя машина. В темноте заливаемые потоками ледяной воды моряки пытались исправить повреждения, спасти корабль, но уже через пятнадцать минут он начал погружаться в море.
Чтобы спастись, использовали уцелевшие плавательные средства, на надувной понтон перенесли раненых. Тем временем тральщик Т-114 приблизился к «Марине Расковой». На судно эскорта в первую очередь перевозили женщин и детей. Одновременно помогали морякам с уже ушедшего под воду флагманского тральщика. К полуночи только на Т-114 было перевезено сто сорок четыре человека. И теперь на этом небольшом корабле помимо экипажа находилось свыше двухсот эвакуированных с транспортного судна и спасённых с тральщика Т-118. Моряки на тральщике Т-116 вновь услышали мощный взрыв и увидели, как на месте ещё секунду назад стоявшего вдалеке Т-114 взметнулся высокий столб воды. Когда он опал, на поверхности моря виднелись лишь нос и рубка, оторванная корма затонула мгновенно. Через четыре минуты остатки корабля тоже скрылись под водой.
К месту гибели судна поспешил катер с единственного из оставшихся тральщиков, но удалось спасти лишь двадцать шесть человек. Тем временем капитан Т-116 приказал не дожидаться возвращения спасённых, а уходить на базу. Делал он это для того, чтобы обезопасить свой корабль от новых нападений подводного врага.
После ухода тральщика Т-116 неподалёку от полузатонувшей «Марины Расковой» на трёх вельботах, кунгасе и нескольких шлюпках остались сто двадцать три человека. Волнение моря усиливалось, среди волн судёнышки быстро потеряли друг друга из вида. Катер тральщика Т-114, наполненный людьми, направился на восток – к острову Белый. На третьи сутки в густом тумане маленькое судно неожиданно коснулось дна. По мелководью моряки вышли на небольшой песчаный островок, в центре которого стоял деревянный навигационный знак. Выяснилось, что катер подошёл к северо-западной оконечности полуострова Ямал. От острова Белый его отделял пролив Малыгина. Местность была безлюдной. Надеясь на встречу с ненцами, иногда ведущими промысел в этих местах, десять человек отправились на берег. Восемнадцать осталось на катере. Через несколько часов томительного ожидания над ним появился гидросамолёт…
Трагичной оказалась судьба людей, попавших на кунгас. В большинстве это были пассажиры с транспорта, никогда не бывавшие в море. Многие страдали от качки и тяжёлой простуды. Потом люди стали умирать. Изначально на нём было восемьдесят пять человек. К концу шестых суток дрейфа число умерших достигло двадцати пяти человек. Число умирающих увеличивалось с каждым днём. Оставшиеся в живых уже не имели сил опускать трупы в море и вычерпывать воду. В таком положении и нашёл их экипаж одного из гидросамолётов.
Известие о разыгравшейся трагедии подняло среди ночи командование флота и штаб морских операций Главсевморпути, направивших в район гибели корабли и самолёты, но нелётная погода и туман смешали планы. Лишь 15 августа туда вернулся тральщик Т-116, но никого не нашёл, а 17 августа удалось обнаружить лодку с 18 людьми, которых быстро эвакуировали. Замеченным в море другим шлюпкам были сброшены с самолёта продукты и тёплая одежда. Последнюю группу живых (сидевших в кунгасе на трупах друзей и родных) отыскал 23 августа лётчик полярной авиации Матвей Козлов: поскольку поднять в воздух всех найденных пассажиров оказалось невозможно, он 60 миль в течение 12 часов рулил на гидросамолёте до берега, но вывез всех. Всего было спасено 256 человек из 618, находившихся в караване: холодные воды Ледовитого океана и фашистские стервятники сняли свой «урожай», а сама трагедия у острова Белый наглядно показала, насколько трудно было противопоставить внезапным нападениям врага эффективную оборону даже на заключительном этапе войны, а транспорту надёжную противолодочную защиту.
* * *
25 августа правительство Финляндии, поняв бесперспективность ситуации и признав непобедимость советского народа, объявило о начале переговоров по перемирию, спустя 10 дней выйдя из войны. Фашистам лапландскую группировку пришлось спешно эвакуировать (ныне в Лапландии базируется только Санта Клаус), а в Норвегии - сворачивать форпосты - Krieqsmarine ушли из северных широт.
Всего же за четыре навигации по трассе Северного морского пути из Тихого океана в Баренцево море было проведено 199 советских и иностранных транспортов с военными грузами. В арктические порты было перевезено в общей сложности 7 953 000 тонн грузов и 14 369 пассажиров.
Лишь 5 июня 1945 года в советском секторе Арктики была отменена система конвоев; началось возвращение пароходствам и ведомствам судов мобилизованных в состав Северного флота. В арктических водах велось разминирование, хотя ещё несколько месяцев после окончания войны плавания гражданских судов в Карском море и Обской губе были разрешены только по установленным фарватерам.
В целом же опыт, извлечённый из военных событий на морских коммуникациях западного сектора Арктики, имел важные последствия для дальнейшего развития Ямало-Ненецкого округа. С конца 1949 года значение округа уже осмысливается не только в экономических, но и в геостратегических категориях - с ясным осознанием того, что север Ямала имеет «стратегическое значение как часть северной границы нашей страны». Война показала стратегическую уязвимость арктического побережья России, трудность его защиты при недостаточном развитии здесь транспортной и военной инфраструктуры. В условиях начинавшейся «холодной войны» это стало одной из сильнейших мотиваций для разработки проектов создания военно-морского порта в Обской губе (в районе мыса Каменный) и прокладки полярной железной дороги.
В память о гибели каравана и конвоя БД-5 22 июня 2009 года, по инициативе краеведов, в Салехарде на площади Победы у Вечного огня установлена мемориальная доска, а в октябре того же года на острове Белый поставлен знак в память о том трагическом событии, объявлена Всероссийская акция «Карская экспедиция», в рамках которой уже выявлено более 100 фамилий пассажиров торпедированного немецкой субмариной транспорта «Марина Раскова». Живы и некоторые из спасённых.
Глава 3. На самолёте по волнам
Сегодня мало кто знает и помнит, как война прокатилась по волнам Карского моря и обожгла правым крылом север Тюменской области – Ямал. И, спустя десятилетия вскрываются новые детали, а за ними – подлинно трагическая и одновременно героическая история, участников которой уже нет с нами.
8 августа 1944 года из Северодвинска вышел конвой БД-5 в составе транспортного судна «Марина Раскова» и трёх кораблей эскорта – тральщиков. Судну предстояло доставить груз и пассажиров на остров Диксон и в другие арктические порты. В трюмах транспорта находилось более шести тысяч тонн генерального груза: продовольствие, оборудование для арктических строек, техническое имущество. В каютах и твиндеке разместились более трёхсот пятидесяти пассажиров, направляющихся на полярные станции для смены зимовщиков и на Нордвикстрой. Многие полярники и строители собрались в Арктику семьями, и потому среди пассажиров находилось сто шестнадцать женщин и более двадцати детей.
12 августа около 20 часов немецкая субмарина U-365 обнаружила и атаковала конвой БД-5. Торпедами потопила два тральщика. Транспортное судно «Марина Раскова» ещё долго держалась на плаву. Людей успели пересадить на различные плавсредства. От последнего взрыва судно переломилось и быстро затонуло 13 августа в 01 час 30 минут. Люди плавали на шлюпках, плотах и в кунгасе. Командой уцелевшего тральщика было подобрано 145 человек. В море на плавсредствах осталось около 130 человек, не считая погибших на двух кораблях сопровождения.
Наступившая сразу же после описанной трагедии нелётная погода исключала всякую возможность проведения до 14 августа поисков разбросанных по морю шлюпок и кунгасов.
Пятнадцатого августа к месту гибели парохода «Марина Раскова» вылетел с острова Диксон лётчик Станислав Сокол. Кроме него в поисках принял участие и тральщик Т-116. Несмотря на все старания, обнаружить ничего не удалось.
Только 17 августа лётчик Е. Евдокимов обнаружил одну из шлюпок с парохода «Марина Раскова», в которой находилось 18 человек, и в том числе командир Т-114 Панасюк. Все спасённые были доставлены в губу Белужью.
Вечером 17 августа экипаж под руководством М.И. Козлова вылетел на поиски. Десять часов пилил море галсами. Утро 18 августа, когда уже собирался возвращаться на берег, наткнулся на вельбот. Издали показалось – пустой. Прошли над ним – люди! Живые!
Сели, подтащили вельбот. То, что лётчики в нём увидели, было ужасно. Двадцать пять человек, измождённых за неделю скитаний без пищи и воды, с опухшими, раздутыми ногами, руки окровавлены. «Пить! Пить!» - просили они. Был морс – всем дали по кружке.
Приняв всех с вельбота на борт самолёта, их благополучно доставили на Диксон, где медики оказали им первую помощь. 19 августа лётчик Станислав Сокол спас ещё 11 человек.
На следующий день оба лётчика снова вылетели на поиски. Станислав Сокол сумел найти кунгас с тридцатью семью людьми. Лётчик, несмотря на сильный ветер и высокие крутые волны, посадил самолёт, но попытки подойти к кунгасу самолётом не увенчались успехом.
Лишь 23 августа после 7 часов 20 минут полёта Козлов обнаружил кунгас с людьми. Была направлена телеграмма: «Кунгас найден. Остались живые люди. Направляйте судно. Козлов». Судов в этом районе не было, и поэтому начальник штаба морских операций западного района Арктики попросил Козлова барражировать над кунгасом, чтобы не терять его из виду, и навести на кунгас спасательный корабль.
Они и так уже кружили восемь часов. Восемь ужасных часов. Внизу, в бушующем море волны швыряли маленькое судёнышко, погибали люди. Вначале лётчики пытались сосчитать, сколько же осталось в живых, и не смогли: живые сидели среди мёртвых.
Уйти от этого ужасного зрелища, набрать высоту или делать большие круги было нельзя. Туман прижимал их к штормовому морю: чуть в сторону – потеряют из вида кунгас. Найдут ли его на следующем заходе?
– Ну, держитесь, держитесь, ребята, – повторял уже несколько минут Матвей Ильич, словно там внизу, в кунгасе, могли услышать его слова. – Мы ведь вас нашли.
Матвей Ильич поймал себя на мысли, что этим он хочет уговорить себя.
Две стихии – море и небо – ещё с тех пор, с Севастополя, сошлись в его жизни. Всю жизнь он пролетал над морем, над Ледовитым океаном – в море садился, с моря взлетал.
И сейчас под ним – Карское море. И перед этим хаосом тяжёлых волн он чувствовал свою беспомощность. Матвей Ильич сначала считал, что главное они сделали – нашли людей с конвоя БД-5. Нашли уже тогда, когда никто не надеялся, - через одиннадцать дней, в шторм, в туман. Теперь оставалось только ждать судна и точно навести его на кунгас. Каждые полчаса радист давал пеленг. Их самолёт – теперь и маяк, без него судно не отыщет кунгас с людьми.
– Матвей Ильич, – сказал радист, – сейчас был на связи Диксон.
– Ну что? – ожил Козлов. – Когда хоть они придут?
– Говорят, судно вернулось. В такой шторм они идти не могут.
– Ясно…
Девять долгих часов кружил самолёт над кунгасом. От Козлова поступила телеграмма примерно такого содержания: «Вынужден заканчивать барражирование над кунгасом. Запас горючего иссякает. Если отойду от кунгаса, он будет потерян. Люди погибнут. Жду ваших указаний. Козлов».
Поколебавшись с минуту, начальник ответил: «Действуйте по своему усмотрению». От Козлова вскоре пришёл ответ. Видимо, он заранее был продуман. «Иду на посадку. Постараюсь принять людей. Шторм, взлететь не смогу. Буду двигаться по воде к острову Белому».
Он знал: посадка в данных условиях – это самоубийство. Но бросить людей – убийство. И его экипаж прекрасно знал, что он скажет: «Будем готовиться к посадке».
– Ясно, – ответил экипаж.
Одно его нечёткое движение – и они бы погибли. Это он понимал. Если «Каталину» посадить на подошву волны, то самолёт тут же разобьёт о следующую волну, как о бетонную стену. Сажать надо только на гребень. Но всё вокруг ходуном ходит. Попробуй на гребень попади. Волны высотой в четыре метра.
Он всё же повёл «Каталину» вниз.
Удар. Будто кто-то стукнул кувалдой по днищу. «Каталину» подбросило. Потом ещё и ещё, с каждым разом тише и тише. Когда «Каталина» закачалась на волне, Матвей Ильич подумал: «Мо-сказать, повезло». Его «мо-сказать» многие помнили.
Сесть-то сели, но волны заливают самолёт. А самое страшное – кунгас куда-то исчез. Вокруг – вода и туман. Волны то взмывают выше самолёта, то валятся вниз. Где же кунгас? Неужели потеряли?.. Наконец они увидели его в этой анархии шторма. Кунгас тяжёлый. На такой волне к нему не подойти. Столкнутся.
Механик Николай Камирный – его бог силой не обидел – метров на двадцать швырнул трос. Попал. На кунгасе поймали, закрепили. И трос тут же натянулся как струна.
Механик вместе со штурманом Леоновым спустили надувную лодку и двинулись к кунгасу, перебирая руками фал. За семь рейсов переправили всех живых. Их оказалось четырнадцать.
Отвязали трос. Кунгас исчез в тумане.
Лётчики совершили, казалось, невозможное: они не только посадили свой самолёт на волны штормового Карского моря, но и перенесли на руках в самолёт людей, в которых ещё оставались признаки жизни. На кунгасе нашли 14 человек живыми и более 25 трупов. Трупы лежали в два ряда на дне кунгаса, наполненного по колено водой. На трупах лежали и сидели оставшиеся в живых, из которых примерно шесть человек были способны с трудом передвигаться самостоятельно.
По заявлению снятых людей и осмотру кунгаса было установлено, что пресной воды, а также каких-либо продуктов на кунгасе не было. Последний кусок сала был съеден за три дня до нашего прихода, а пресную воду по полкружки люди получали из анкера, оставленного лётчиком Станиславом Соколом 19 августа. Экипаж самолёта пошёл на большой риск, приняв на борт такое количество людей. О взлёте в воздух не приходилось и думать. Риск увеличивался ещё и тем, что на самолёт сообщили о появившейся в этом районе немецкой подводной лодке. Учтя всё это, Козлов принял беспримерное решение: рулить к ближайшему берегу – к острову Белый, до которого было миль 60.
Стойки поплавков уходили под воду. В кабине всё намокло. От сырости обуглились электроды. Моторы начали чихать. Но выключать их было нельзя – волны развернут самолёт лагом к волне и затопят.
Всех в самолёте уже мутит от качки. Хорошо, что Матвей Ильич не видел страданий тех, кто сейчас в салоне. Их уже тринадцать. Один не вынес всех потрясений. Тринадцать…
В начале следующих суток показался маяк о.Белого, а затем гидросамолёт вошёл в пролив. Тем временем направленный командованием тральщик «Т-60» приблизился к самолёту, но на борт он принял 13 человек. Козлов же благополучно перелетел на Диксон: 33 часа напряжённейшего труда!
Совершив успешную атаку конвоя БД-5, фашистские подлодки активизировали свои действия: в штаб флотилии стали поступать сведения об обнаружении их в различных районах Карского моря. Однако все попытки противника нарушить судоходство по Северному морскому пути оканчивались провалом. Всего в 1944 году на внутренних коммуникациях в Баренцевом, Белом и Карском морях североморцы провели свыше четырёхсот конвоев. После гибели «Марины Расковой» противнику не удалось потопить в Карском море ни одного транспортного судна.
Глава 4. Рогатые бойцы
Олень – штатная боевая единица
Основные положения использования северных оленей в действующих войсках были разработаны еще 1939 году. По разумению инициаторов, армейская оленья дивизия должна была состоять из тысячи оленей, пятидесяти собак, двухсот грузовых и семидесяти легковых нарт. Перед оленьим транспортом ставилась задача доставлять в медсанчасть с поля боя раненых. Правда, организовать и опробовать все задуманное не успели. Пришлось спешно собирать оленьи подразделения, когда уже шли бои. Обнаружив, что положенного количества животных в Мурманской области не хватает, 20 ноября 1941 года государственный Комитет обороны постановил: «...Призвать из народного хозяйства Архангельской области, Коми АССР, Ямало-Ненецкого национального округа: каюров - 1400 человек, оленей - 10000 голов, нарт - 500 штук. Направить их в распоряжение Архангельского областного военкомата со сроком прибытия не позднее 1 января 1942 года. Обеспечить продовольствием и фуражом на путь следования. Каюров направить в исправной одежде и обуви». Но, несмотря на то, что подобные приказы в суровое военное время выполнялись неукоснительно, этот, по объективным причинам, не был исполнен в срок...
Падеж - вредительство!
Колхозы и совхозы Ямала выделили по разнарядке около пяти тысяч ездовых оленей. Из них сформировали четыре эшелона, в каждом из которых было более тысячи животных, три чума, грузовые и легковые нарты в сопровождении 20 оленеводов и около 60 мобилизованных. Но гладко все лишь на бумаге.
Ноябрь и декабрь - самое суровое время в тундре. В Москве было решено - гнать оленей «попасом», то есть своим ходом, не отрывая от кормления. Но если первому эшелону ягеля хватало, и он двигался с заданной скоростью, то оленям второй, а тем более следующих команд, шедшим след в след, приходилось подбирать жалкие остатки. Корма катастрофически не хватало, животные быстро тощали. Командированные комиссары грозили военным трибуналом за каждое потерянное животное - «вредительство»! Поэтому каюры, голодая сами, не смели пустить на мясо ослабевших оленей, а укладывали их в нарты, и без того перегруженные, и везли дальше для отчета...
Надо знать, с какой нежностью аборигены тундры относятся к рогатым кормильцам! На свой страх и риск, не обращая внимания на окрики комиссаров, ненцы вторых эшелонов стали сворачивать в сторону от проторенного пути: искали и находили богатые ягелем участки тундры. Это спасало животных, но задерживало движение.
На станции Рокатиха (Коми), конечный путь следования, ямальские оленьи эшелоны по дороге смешались с бригадами Ненецкого национального округа. Дальнейший путь к фронту огромной армии ветвисторогих новобранцев и их пастухов предстояло преодолеть в теплушках по железной дороге.
Олени сено не едят
Ветеран Великой Отечественной Алексей Леонидович Ледков, мобилизованный в лыжный полк из Надыма, вспоминал: «На Мурманск в товарных вагонах направили. Олени у нас ослабли совсем, шатаются. Командиры придумали - надевать торбы с сеном оленям на головы - ешь, мол, не хочу: А они сено не едят! Когда из вагонов выгружались, четвертая часть погибла уже... Нас всех разбросали: кого в лыжные батальоны, кого при оленях оставили. К боям приказали готовиться. Нарты, хореи, оленей маскировали: все белой тканью зашивали, белой краской красили. Сначала дальнобойные снаряды к батареям возили. А в майские праздники нас первый раз серьезно разбомбили. Много оленей и людей погибло...»
Медаль «За отвагу»
Медаль «За отвагу» Ледков заслужил красиво! Ему велено было промчаться на своей упряжке перед опорным пунктом врага, чтобы вызвав огонь на себя, обнаружить его огневые точки. Ледков разогнал оленей и, привстав на нартах, с гортанным криком, как и положено, пролетел перед изумленными немцами так, что «сзади только пурга пошла». Опомнились фашисты, заговорили пулеметы, но с опозданием, уже вслед...
Только факты
С 1941 по 1944 годы, за время боевых действий в Заполярье с помощью оленьих эшелонов было доставлено к местам боев 17087 тонн боеприпасов, продовольствия и других грузов. Перевезено 7983 военнослужащих по оперативным и боевым заданиям. Вытащено с мест вынужденных посадок 112 самолетов. Эвакуировано с поля боя 10142 раненых.
Другие рассказы автора на канале: https://dzen.ru/suite/295c0f31-6eac-470e-849a-19f71a9fe81d
Предыдущая часть: