Повесть впервые опубликована в 1829 году. Это время, когда в литературе ещё сильны были позиции классицизма, согласно которому, напомню, главный герой должен быть предельно положительным персонажем.
Допускался образ плута и мошенника, но лишь с единственной целью – высмеять негодяя и обличить его в конце произведения. А тут вдруг главный герой повести - осуждённый на смерть человек. Невиданное до той поры дело!
По ходу повествования писатель явно сочувствует злодею. Естественно, литературные критики и буржуазия восприняли произведение в штыки. Первые - за отступление от общепринятых норм. Вторые - за, как им показалось, бунтарский дух повести. Так, с трудом, пробивался романтизм во французскую литературу.
Позже, когда Виктор Гюго напишет «Собор Парижской Богоматери», «Отверженных» и «Человека, который смеется», то в тени этих трёх великих произведений затеряется даже «Девяносто третий год». «О последнем дне приговорённого к смерти» и говорить нечего.
Однако мне, как любителю классической литературы, отрадно видеть, что «Последний день приговорённого к смерти» иногда издаётся в России и поныне и даже обсуждается на литературных форумах.
Сейчас популярны в литературе ужасы. Бесконечно раздутые романы с сомнительного качества лексикой наводнили книжный рынок. Люди покупают, издательства печатают. Писатели работают на автопилоте, не включая фантазию, чтобы успеть в указанный издательством срок выдать очередную историю об истреблении вампиров, зомби и прочей нечисти.
Настоящие мастера художественного слова умели взволновать читателя и даже заставить напугаться без всякой потусторонней силы. Например, чтобы добиться наивысшего драматизма, Виктор Гюго в повести «Последний день приговорённого к смерти» использует следующие приёмы.
Первое. Ведет повествование от первого лица. Это даёт возможность глубже раскрыть душу осуждённого на смерть, показать его страдания, надежды, обречённость. Я – это не просто кто-то там, в далёкой Франции. Местоимение «я» каждый читатель волей-неволей примеряет к себе, а значит, пропускает через душу мысли и чувства героя.
Второе. Повергает в смятение читателя первой же строкой. «Приговорен к смерти!» После такого начала произведение наверняка вызовет интерес. За что приговорён? Что предшествовало совершению преступления? Чем все завершится?
Третье. Не раскрывает суть преступления, заставляя перечитывать если не всю повесть, то определённые её места уж точно: воспоминания, суд, сон…
Четвертое. Герой без имени. Это усиливает повествование от первого лица. Безымянный герой – это любой человек. Его нельзя ни с кем связать, кроме, разве что, себя самого.
Пятое. Характер приговорённого к смерти преступника ничем не отличается от читательского. Это обычный человек. Не злодей, не псих. Он безумно любит дочку, как и многие другие отцы. И вместе с тем он самый настоящий преступник. Никакой судебной ошибки не было.
Шестое. Затуманенное прошлое героя. Писатель словно оградил прошлое - то, что было до приговора, от настоящего - того, что происходит после. Прошлое лишь иногда приоткрывает завесу, оставляя все больше загадок, тогда как настоящее предельно чётко и ведёт к неминуемому концу.
Седьмое. Психологизм. Приговорённый к смерти герой повести испытывает сильное смятение. Он то впадает в ужас перед неминуемым, то теплится призрачной надеждой о помиловании.
Восьмое. Игра со временем. Виктор Гюго растягивает повествование в начале произведения, когда ошарашенный приговором смертник пытается принять неминуемое. Приговорённому кажется, что чуть ли не вечность впереди. Но незадолго до казни мы вдруг вместе с персонажем ощущаем острую нехватку времени. Оно словно взбесилось, и долгие прежде часы летят незаметно, и, что обиднее всего, впустую.
Девятое. Отношения окружающих. Старуха в толпе, видя смертника, восклицает: «Это куда забавнее, чем каторжники!» Охранники и конвойные безразличны к отчаянию приговорённого. Но самый страшный удар - родная дочь не узнает отца. И бедняга сокрушается, что теперь нет смысла жить. Он перестал существовать задолго до казни. Теперь к нему относятся как к вещи, как к забаве.
Повесть Виктора Гюго «Последний день приговорённого к смерти» – это не призыв к бунту, как считали буржуа, современники писателя, а, наверное, первый в литературе протест против смертной казни.
Во Франции начиналась эпоха романтизма, которая дала возможность обличать социальную несправедливость и обнажать человеческие души. Виктор Гюго стал по праву лучшим во французской литературе периода романтизма и оставался верен гуманистическим идеалам всю жизнь.
Написав о замечательной повести Виктора Гюго, я заодно ответил на вопрос, который часто задают мне в комментариях: почему ты так не любишь современную литературу? А потому что она пустая, как бочка, и плоская, будто доска. Читайте классику!