часть 30 предыдущая глава
Мурад не ругал жену за то, что она отпустила старшего сына к родным. Он молча выслушал её, взял на руки младшего, что-то нашептал ему на ухо и ребёнок рассмеялся. Потом оба повернулись, улыбнулись маме, и Мурад сказал жене:
- Будем скучать по нашему джигиту.
У Анисьи аж отлегло. Вечером она спросила у него, правильно ли она поступила, отпустив Юру, не спросив его?
- Анисат, это твои родные. Юре и Руслану – бабушка с дедушкой. Я могу испытывать к ним всё что угодно, они ко мне, но разве я могу запретить им видеть внуков? Любить их? Ты бы отказала моей маме, если бы она захотела взять к себе, например, Русланчика? — покачивая сына на коленках, отвечал ей Мурад.
- Да! – не подумав, выпалила Анисья.
Мурад приподнял брови и остановил игру с сыном.
- Она не приняла и не примет меня с первого дня и до конца своих дней. Она ни разу не написала и не поинтересовалась… — у Анисьи взыграла гордыня, горькая обида захватила ум. Когда им было трудно? Ей невыносимо тяжело здесь одной, с двумя детьми в огромном доме. Страшно вспомнить те холодные, одинокие зимы! Мужа нет, электричества по вечерам тоже, за печкой надо следить, дети… И тут Анисья устыдилась – это были одни из лучших её зим при свечах или керосиновой лампе, они собирались у печки, не потому что холодно, а дрова или уголь в ней потрескивали, жаром дышала печь. Мама много разговаривала с Юрой, рассказывала ему о своём детстве, наверное, поэтому он захотел к бабушке с дедушкой. Как он там? – царапнуло в душе матери. Она соскучилась.
- Наши с тобой родные могут принимать нас или нет – на своё усмотрение, но их любовь к нашим детям мы не в силах отменить или изменить. Например, ты сама была недовольна, что твой отец относится к Руслану не так, как к Юре?
Анисья опустила глаза.
- Буду на работе позвоню им из района. Дай мне их номер. Я не могу долго не слышать голос сына. А ты? – папа защекотал по щекам младшего своей колючей щетиной. Руслан залился смехом.
- Мурад?..
- Да.
- Мурад, в посёлке вроде опять открывают маслобойню.
- Нет, фермерское хозяйство, старая маслобойня будет при них.
- Ну, может… Мы устали видеть тебе только по выходным! Я, как ни старалась, но не могу привыкнуть к тому, что тебе всегда нет… — едва не плакала Анисат.
Мурад понял в чём дело, не о нём тоскует женское сердце, не по нём слеза скатилась по щеке его красивой жёны.
- Ты просто скучаешь по Юре. И он тебе помогал…
- Да, — расплакалась Анисья. – Я сама жалею, что так надолго его отпустила. Когда он вернётся? Когда мы его заберём теперь?
- Сама сказала, — подошёл к ней муж, — на лето. Ты не расставалась с сыном 8 лет, а тут он взял и уехал. Ему там хорошо, не плач. Детям всегда хорошо у бабушек с дедушками. – Вот увидишь, подрастёт Руслан, вместе с братом будет ездить к ним. Всё налаживается! Разве ты не видишь, они от чистого сердца помогают нам. Они всегда помнили о тебе…
Но Анисья не могла успокоиться. Мурад обнял её, снял косынку с её пушистых волос и, как ребёнка погладил по голове, по волосам. А у неё выло всё внутри, Анисья будто что-то чувствовала. Она даже надеялась, что Мурад будет против. Поругает её. А потом поедет и привезёт сына. Но он не поедет… он не против. Покоя не знала Анисья, с того дня, как старший сын помахал им с Русланом ручкой из автомобиля дедушки.
- Пусть твоя душа не болит, Юра у своих, он у родных, его там любят, ему там рады.
Анисье стало легче, но ненадолго. Как же она ждала следующего приезда мужа, чтобы узнать: дозвонился он Юре или нет? Не дозвонился.
- Может, их дома не было? Что ты так беспокоишься?
- Не знаю… но зря я его отпустила! Зря!
- Ничего не зря, пусть знает родных. Всё у него хорошо! Скорее всего бегал на улице, твои тоже не сидели у телефона и не ждали моего звонка.
- А вдруг! – и Анисья прикрыла рот ладошкой. – А если, ему не разрешают подходить к телефону?
Мураду стало смешно.
- Ты забыл… как они мне…
- Я помню! Но столько времени прошло? Анисат! Уже лето, у них наверняка тоже огород, твой отец работает.
- Они ещё дом купили! – вспомнила Анисья.
- Вот видишь, сколько у них дел. Не переживай, всё у них хорошо. Напиши им. Напиши Юре.
Анисья в этот же вечер написала маме и сыну. В субботу утром отнесла письмо на почту. И сын ей ответил. Ответ пришёл быстрее, чем Мурад привёз хорошие вести.
- Дозвонился! Всё у него хорошо.
- А я знаю! – показывала она в скрытый конверт. – Сегодня принесли. Друзей у него уже много, подраться успел, - недовольно вздохнула Анисья. – Всего две с половиной недели там, а уже подрался.
- Ничего страшного! Он пацан.
- В больнице были…
- Мне он тоже говорил, зуб ему сверлили и буквы он читал на плакате, сказал, почти все прочитал.
- Мурад! – не веря ни письму, ни тому, что рассказывает муж, Анисья прижала конверт к груди. – Папа у меня такой… он может, ну, если выпьет.
- По нему видно, он не пьёт давно. Юра говорил, они на рыбалку ездили. Речка там далеко, ехать только на машине, зато рыба крупная, не то что здесь.
- А я столько раз его ругала, чтобы они не ходили на нашу речку.
- Траву вместе косили перед домом, и в гараж ему разрешает заходить дед. Собаку завели.
- А мне не писал…
- Забыл, наверное.
- Мама не любит собак, шерсть не переносит, даже во дворе.
- Сказал, что привёз дедушка с работы щенка.
У Юры и правда, всё было хорошо. Просто отлично! Его стали отпускать на улицу к другим детям на площадку у библиотеки. Школу он только видел, ему повезло, он не ходил последние несколько дней. А в больницу они ездили не потому, что он болел… Он и сам не знал, зачем? Но бабушка говорила: надо! А с ней спорить или спрашивать бесполезно.
Книги автора: "Из одной деревни" и "Валька, хватит плодить нищету!" на ЛИТРЕС
Дома его почти не поймать, покушать, и то бабушка с боем загоняла. То ли дело, когда дед был дома, вот тогда Юра крутился больше в своём дворе, около него. Только с ним ему можно было заходить в гараж, вдыхать этот приятный запах, бензина, краски и чего-то ещё, Юре нравились все запахи в дедушкином гараже. И инструмент, и порядок на полках, и старые колёса от его машины. Бензопила! Сколько же у дедушки интересного тут! Юрка как заворожённый мог стоять и рассматривать, даже брать что-то, главное, на место класть потом. Дедушка ему разрешал.
А вот у бабушки почти ничего нельзя: в теплицу не ходи, побеги поломаешь. Щенка с цепи не пускай, цветы на клумбах помнёт. В другой дом не ходи с ней - мешает больше, чем помогает. Посуду не трогай, даже после себя, а то разобьёт. А ещё каждый раз, когда ей удавалось загнать его с улицы домой, вечером ему деваться было некуда она заставляла его кушать. Много, как взрослого. Котлеты, мясо, гуляши, пельмени, пироги и запеканки. А потом дедушке рассказывала, что кушает внук много, наверное, мясо в глаза не видел в своём ауле.
- Он пацан! Целый день на улице, — оправдывал его дед, — бегает, прыгает, естественно и ест за двоих.
Юрка и так не хотел много есть, особенно днём лишний раз идти домой, если деда нет - делать там нечего. А после того, как услышал слова бабушки, думал аппетит пропадёт навсегда, но есть хотелось. Точнее, схватить что-нибудь, например, корку хлеба, натёртую солью и чесноком, или лепёшку горячую с сыром, можно без ничего и бежать! Бежать на улицу! Но это дома, а у бабушки надо было вымыть руки, переодеться, если испачкался до обеда, а потом: первое, второе, компот и десерт. И всё надо было съесть, или из-за стола не выйдешь.
Вот такие были правила в бабушкином доме. У неё одни, у деда другие.
Один раз за всё лето у Юры заболел живот. Сильно заболел, с вечера понесло его и без остановки! Алычи зелёной, немытой объелся вот и не слезал мальчишка с унитаза. Но кто признается бабушке? Она же сразу узнает, где они лазили, у кого оборвали зелень, и тогда либо запрёт за высоким забором, либо домой отправит. Юра хоть и скучал по дому, по маме с папой, по Русланчику. Правила бабушкины ему не нравились, и сама она не очень, каждый день заставляла с мочалкой мыться, но домой он не хотел. Поэтому не написал маме, про то как за ухо его оттаскала бабушка в первый день, про зелёную алычу тоже не написал, про неделю в больнице, почему-то в закрытой палате, тоже молчок. Вот это была настоящая пытка, выть хотелось сквозь решётки, глядя на зелёный, пустой двор больницы. В инфекционном отделении умирал от скуки мальчишка. А дед, по просьбе бабушки вместо того, чтобы игрушки принести, приносил книги, и приходилось читать Юре. Летом!
- Кто же летом читает? – пытался он хоть чуть-чуть протестовать.
Бесполезно! Читал. Сначала с ненавистью к бабушке и толстым книженциям, а потом с интересом, даже с упоением. Хоть так можно было выбраться из этой больничной палы, хотя бы в воображении.
Такое разное, такое необычно было то лето у Юры. Друзья новые появились, а старые из его родного села будто истёрлись из памяти, ни разу не вспомнил о них.
- А ты ещё приедешь? – спрашивали его мальчики и девочки с улицы, когда он говорил, что скоро поедет домой. Он не просто знал, что лето заканчивается и скоро школа, он соскучился! Ведь за всё лето он ни разу не был у своих. Дедушку не отпускали с работы, у бабушки ремонт в новом доме, и она говорила дедушке, даже кричала иногда: « она ни ногой туда!».
Куда? Поначалу Юра не понимал, а потом сообразил и помалкивал лишний раз.
Соскучился он по маме, по папе. Как он там? Юре хотелось приехать домой среди недели, а в пятницу пойти встретить отца на остановку. Сделать ему огромный сюрприз. Руслан, наверное, вырос за лето и уже не ходит за мамой хвостом. А дядя Имин? Их сосед слева. Починил он свой Иж? Завёл? Ну, или хотя бы собрал? Или без Юры не справился?
- Дед, а когда мы домой поедем? – внук начал задавать вопросы в середине августа. Это было классное лето, не хуже, чем дома. Больницы и бабушкины правила – не считаются! Хорошего было больше. А Матроса оставлять жалко, недолюбливала его бабушка Вера, замахивалась на него метлой часто, Юра сам видел. Поэтому даже пёс придерживался её правил и не высовывался на улицу, когда она выметала или поливала двор водой. – Маме скоро картошку копать, а я ей всегда помогаю.
Бабушка с дедушкой странно так переглянулись между собой.
- А тебе что? У нас плохо? - спросила бабушка Вера. – Ты хоть поправился, подлечился.
- А я не болел!
Бабушка с дедушкой вновь переглянулись.
- Юрец… ты видел нашу школу?
- Видел, некрасивая! – напыжился он. – На конюшню похожа.
- Так это и была конюшня в своё время, - рассмеялся дед. – Старая у нас школа, можно сказать старинная. И у вас наверняка тоже очень старая и учителя древние, - дедушка загадочно покачал головой.
- А мы хотели бы, — начала бабушка, широко улыбаясь. Впервые внук видел, чтобы она так улыбалась. Обычно как сдвинет брови, особенно если он около щенка возился во дворе. – Хотели, чтобы ты в новую школу пошёл.
- Да вы что! – махнул рукой внук. – Откуда у нас новая школа? Они бы в этой крышу отремонтировали. Там в одном месте, не в нашем классе, но я видел, когда сильный дождь…
Юра хотел рассказать, как там льёт, как бегают учителя и технички с вёдрами по классу и по коридору, но бабушка его перебила:
- В соседнем посёлке, тут недалеко, — она махнула рукой в сторону. – Мы проезжали его с дедушкой, ты видел несколько раз.
- Это, там, где дома, как дворцы и крепости?
- Да.
- Туда автобус ходит, ребята говорили.
- Мы знаем, так что, когда дедушка не сможет тебя отвозить и забирать, ты, как другие дети будешь на автобусе ездить, а я тебе встречать и провожать, — улыбалась бабушка, глядя на него. Юра нахмурился.
- А… как же моя… старая школа? А мама? Руслан? Мне, получается, их бросить надо? А папа? – Юра обернулся на дедушку, он сначала говорил, что сам его отвезёт домой. Потом говорил, что за ним отец приедет. А теперь? Мальчик столько времени не видел отца, а вдруг он забыл его? Или он сам уже его не помнит. У Юры вдруг защекотало в носу, защемило где-то между лопаток, губы плотно сжались. Он захотел домой, как никогда в жизни!
- Ну, лето ещё не кончилось, — бабушка с улыбкой, протянула руку, провести внуку по волосам. Юра отшатнулся. – Ты можешь подумать.
- Я хочу домой, — жалобно пробормотал Юра. – Даха (папа, лезг.), хочу к нему!
Бабушка с дедушкой снова переглянулись, дед, как будто бы злой на неё вышел из дома, не взглянув на внука. Юре плакать хотелось, а бабушка Вера принялась рассказывать ему о новой школе в посёлке Н., словно уговаривала его.
продолжение ____________-