Я остановилась на пороге родительской квартиры и глубоко вздохнула, собираясь с духом. Телефон в кармане завибрировал — очередное сообщение от начальника, которое можно было бы проигнорировать, если бы не моя привычка все доводить до конца. Мама открыла дверь, не дожидаясь звонка.
— Ирочка, солнышко! — мамина улыбка была такой счастливой, что я невольно улыбнулась в ответ. — Проходи скорее, все уже в сборе.
Прихожая встретила меня привычными запахами маминой выпечки и отцовского одеколона. Последний раз я была здесь три недели назад, помогала папе чинить кран на кухне. Родители никогда не просили меня о помощи напрямую, но я всегда чувствовала, что должна быть рядом — старшая дочь, надежда и опора.
Из гостиной доносились голоса. Там собралась вся семья: отец, улыбающийся своей сдержанной улыбкой, младшая сестра Настя с мужем Виктором и их маленький сын Кирюша, который с любопытством разглядывал какую-то новую игрушку.
— Ира приехала! — объявила мама, и все повернулись в мою сторону.
— Сестренка! — Настя подскочила с дивана и бросилась мне на шею. Ее круглое лицо светилось каким-то особенным счастьем, которое я не видела у нее даже в день свадьбы.
— Что случилось? Вы меня пугаете своими загадочными улыбками, — сказала я, снимая пальто и проходя в комнату.
Отец поднялся с кресла, подошел к серванту и достал бутылку шампанского.
— У нас сегодня особенный день, — торжественно произнес он. — Мы собрали всю семью, чтобы отметить важное событие.
Я присела на краешек дивана, ощущая странное предчувствие. Последний раз шампанское доставали, когда Настя объявила о своей беременности.
— Только не говори, что у вас будет второй ребенок, — попыталась пошутить я, глядя на сестру.
Настя покачала головой, но улыбка не сходила с ее лица.
— Ира, ты же знаешь, что мы всегда хотели для вас только лучшего, — начала мама, присаживаясь рядом со мной и взяв меня за руку. — Ты у нас такая самостоятельная, всего добилась сама: и высшее образование получила, и на хорошую работу устроилась, и квартиру снимаешь в приличном районе.
Я напряглась. Эти вступления о моей самостоятельности обычно предшествовали какой-нибудь просьбе.
— А Настенька у нас с папой всегда была нежная, ранимая, — продолжала мама. — Ей нужна поддержка, забота.
— Мам, я понимаю, но к чему ты клонишь? — я начала терять терпение.
Отец откашлялся и взял инициативу в свои руки:
— Мы с мамой решили подарить нашу вторую квартиру Насте и Виктору, — он говорил твердо, но избегал смотреть мне в глаза. — Документы уже оформлены, сегодня получили свидетельство о регистрации.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Вторая квартира — та самая двушка в центре города, которую бабушка оставила родителям. Они всегда говорили, что это наше семейное наследство, и я была уверена, что квартира будет разделена между мной и Настей поровну.
— Поздравляю, — я с трудом выдавила из себя эти слова, стараясь, чтобы голос звучал нормально.
Настя подбежала к родителям и крепко обняла их.
— Спасибо, спасибо вам огромное! Теперь у Кирюши будет своя комната, и мы сможем сделать ремонт, и...
Я перестала слушать, глядя на счастливые лица своих родных. Никто, похоже, даже не заметил, как изменилось мое настроение.
— А почему... — начала я, но осеклась. Вопрос «почему не мне» или «почему не нам обеим» казался таким детским, таким жалким.
Отец, словно прочитав мои мысли, положил руку мне на плечо:
— Ира, ты же понимаешь, Насте с семьей нужнее. У тебя все хорошо, ты крепко стоишь на ногах, а им надо где-то жить, растить ребенка. Квартиру, которую они сейчас снимают, хозяева продают, а новую аренду они не потянут.
— Конечно, папа, я все понимаю, — пробормотала я, пытаясь справиться с обидой, которая поднималась внутри меня горячей волной.
Мама разлила шампанское по бокалам. Все подняли их, и отец произнес торжественный тост о том, как важно помогать друг другу в семье. Я машинально сделала глоток, не чувствуя вкуса.
Вечер тянулся бесконечно. Я улыбалась, кивала, даже помогала маме накрывать на стол, но внутри меня что-то сломалось. Все эти годы я работала не покладая рук, откладывала каждую копейку, мечтая о собственном жилье. А Настя всегда была папиной принцессой, которой все доставалось просто так.
Когда я наконец смогла уйти, сославшись на ранний подъем завтра, меня трясло от сдерживаемых эмоций. Сев в машину, я позволила себе заплакать — тихо, беззвучно, как плакала в детстве, когда не хотела беспокоить родителей своими проблемами.
Дома я достала телефон и открыла контакты. Не задумываясь, заблокировала номера мамы и папы. Родители подарили квартиру сестре, а я заблокировала их номер. Это казалось таким мелким, таким ребячливым поступком, но внутри появилось странное чувство удовлетворения. Хоть что-то я сделала по своей воле, не думая о последствиях.
Утром я проснулась с головной болью и чувством пустоты. На работе коллеги заметили мое состояние, но я отделалась стандартной фразой о недосыпе. К обеду позвонила Настя — ее номер я не заблокировала.
— Ира, что случилось? Мама с папой не могут до тебя дозвониться.
— Сломался телефон, — соврала я. — Что-то с сетью, наверное.
— Понятно, — Настя помолчала. — Слушай, я хотела спросить... Ты не обиделась вчера? Мне показалось, ты была какая-то не такая.
— С чего бы мне обижаться? — голос звучал фальшиво даже для меня самой. — Я рада за вас, правда.
— Спасибо, сестренка. Ты не представляешь, как это важно для нас. Мы с Витей уже планируем ремонт. Хотим сделать детскую в морском стиле, Кирюше нравятся корабли.
Я слушала ее щебетание и чувствовала, как обида постепенно перерастает в глухую злость. Настя, похоже, искренне не понимала, почему я могла расстроиться.
— Слушай, мне нужно бежать, — перебила я ее на полуслове. — Совещание через пять минут. Созвонимся позже, ладно?
Не дожидаясь ответа, я сбросила вызов.
Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стоял отец с пакетом продуктов.
— Не отвечаешь на звонки, решил заехать, проверить, все ли в порядке, — сказал он, проходя в квартиру. — Мама пирожков напекла, велела передать.
Я молча взяла пакет и поставила на кухонный стол.
— Ира, что происходит? — отец внимательно посмотрел на меня. — Ты сама не своя со вчерашнего дня.
— Ничего не происходит, пап, — я старалась говорить спокойно. — Просто устала немного.
— Из-за квартиры, да? — он вздохнул и сел на стул. — Я догадывался, что ты расстроишься. Но пойми, мы с мамой долго думали и решили, что так будет справедливо.
— Справедливо? — я не выдержала. — Что справедливого в том, что Насте досталось все, а мне — ничего?
— Как ничего? — возмутился отец. — Мы помогали тебе с учебой, с первой работой. Мы всегда поддерживали тебя.
— Да, когда мне было двадцать! А сейчас, когда я наконец могла получить что-то существенное, вы все отдали Насте. Просто потому, что она, видите ли, «нежная и ранимая»!
— Ира, ты несправедлива, — отец покачал головой. — У тебя стабильная работа, хорошая зарплата. А у Насти маленький ребенок, муж только начинает карьеру.
— А у меня вообще нет своего жилья! — я почти кричала. — Я каждый месяц отдаю треть зарплаты за аренду! Думаешь, мне легко?
— Мы считали, что ты справишься, — упрямо повторил отец. — Ты всегда была сильнее Насти.
— То есть, быть сильной в нашей семье — это наказание? — горько усмехнулась я. — Чем лучше я справляюсь сама, тем меньше помощи получаю?
Отец растерянно смотрел на меня, явно не ожидав такой реакции.
— Ты все неправильно понимаешь, — наконец сказал он. — Мы любим вас одинаково.
— Но помогаете по-разному.
Мы замолчали. В тишине было слышно тиканье часов и шум проезжающих за окном машин.
— Знаешь, пап, наверное, тебе лучше уйти, — я устало потерла виски. — Мне нужно побыть одной.
— Ира, не делай глупостей, — отец поднялся. — Поговори с мамой, она переживает.
— Обязательно поговорю, — соврала я. — Просто не сейчас.
Проводив отца, я вернулась к своему телефону. Номера родителей все еще были заблокированы, и я не собиралась это менять.
Следующие недели прошли как в тумане. Я с головой ушла в работу, задерживалась допоздна, брала дополнительные проекты. Настя звонила несколько раз, но я отвечала односложно и быстро сворачивала разговор. С родителями не общалась вовсе.
В один из вечеров раздался звонок с незнакомого номера.
— Ира, это мама, — услышала я родной голос. — Пожалуйста, не бросай трубку.
— Откуда у тебя этот номер? — холодно спросила я.
— Взяла у твоей коллеги Светы, она дала, когда я объяснила ситуацию, — в мамином голосе слышалась тревога. — Доченька, мы с папой очень беспокоимся. Ты совсем перестала с нами общаться.
— А чего вы ожидали? Что я буду прыгать от радости после того, как вы отдали квартиру Насте?
— Ира, мы не думали, что для тебя это так важно, — вздохнула мама. — Ты никогда не говорила, что рассчитываешь на эту квартиру.
— А должна была? — я почувствовала, как к горлу подступают слезы. — Вы хоть раз спросили, чего я хочу? Хоть раз поинтересовались моими планами?
— Прости нас, — тихо сказала мама. — Мы правда не хотели тебя обидеть.
Я молчала, борясь с желанием просто повесить трубку.
— Мы с папой поговорили и решили, что поможем тебе с первоначальным взносом на ипотеку, — продолжила мама после паузы. — Это, конечно, не то же самое, что квартира, но...
— Не надо, — перебила я. — Не нужны мне ваши подачки. Раз уж вы решили, что Настя достойна квартиры, а я нет, так тому и быть. Я сама справлюсь.
— Ира, не говори так, — в мамином голосе появились слезы. — Мы никогда не считали тебя менее достойной. Просто думали, что поступаем правильно.
— Для Насти — правильно, для меня — нет.
— Приезжай к нам в воскресенье, — попросила мама. — Давай все обсудим спокойно, всей семьей.
— Не знаю, мам, — я почувствовала, что запал моей обиды начинает угасать. — Мне нужно подумать.
— Хорошо, доченька. Но знай, мы с папой очень тебя любим. И очень скучаем.
После этого разговора что-то изменилось. Боль не ушла полностью, но стала тупой, ноющей, а не острой, как раньше. Я разблокировала номера родителей, хотя еще не была готова им звонить.
В пятницу вечером в дверь снова позвонили. На пороге стояла Настя с Кирюшей на руках.
— Можно войти? — неуверенно спросила она.
Я молча отошла в сторону, пропуская их.
— Мама сказала, что ты обиделась из-за квартиры, — Настя говорила прямо, как всегда. — Это правда?
— А ты как думаешь? — я скрестила руки на груди.
— Думаю, что правда, — она вздохнула. — И я тебя понимаю. Я бы тоже обиделась на твоем месте.
Это признание застало меня врасплох. Я ожидала оправданий, уверений, что ей квартира нужнее, но не такой прямоты.
— Я не просила родителей отдавать квартиру мне одной, — продолжила Настя, усаживая Кирюшу на диван и давая ему игрушку. — Когда они предложили, я думала, что мы будем владеть ею вместе, ты и я. Но они настояли, что лучше оформить все на меня.
— И ты, конечно, согласилась, — я не могла сдержать сарказм.
— Да, согласилась, — Настя не стала отрицать. — И сейчас жалею об этом. Я не хочу, чтобы из-за этой квартиры ты перестала общаться с нами.
Я смотрела на сестру, на ее искреннее, встревоженное лицо, и чувствовала, как моя злость постепенно тает.
— Я поговорила с Витей, — сказала Настя, глядя мне в глаза. — Мы решили, что оформим на тебя половину квартиры. Это будет справедливо.
— Что? — я не верила своим ушам. — Но родители...
— Родители хотели как лучше, но поступили неправильно, — твердо сказала Настя. — Это наша с тобой бабушкина квартира, и мы обе имеем на нее право.
Я опустилась на стул, не зная, что сказать. Кирюша, заметив мое состояние, слез с дивана и подошел ко мне, протягивая свою игрушку — пластмассового динозавра.
— Тетя Ия, — пролепетал он, улыбаясь беззубой улыбкой.
Я взяла игрушку и почувствовала, как по щекам текут слезы.
— Спасибо, малыш, — прошептала я, притягивая племянника к себе.
Настя присела рядом и обняла нас обоих.
— Прости меня, — тихо сказала она. — Я должна была сразу понять, как тебе будет больно.
— И ты меня прости, — я шмыгнула носом. — Я вела себя как обиженный ребенок.
— Еще бы! Родители подарили квартиру сестре, а ты заблокировала их номер, — Настя рассмеялась, и я не смогла не улыбнуться в ответ. — Честно говоря, я бы на твоем месте не только номер заблокировала.
Мы проговорили весь вечер, вспоминая детство, делясь обидами и радостями, которые почему-то раньше держали при себе. Когда Настя с Кирюшей собрались уходить, я вдруг поняла, что чувствую себя легче, чем за все последние недели.
— Приедешь в воскресенье к родителям? — спросила Настя у двери. — Мама готовит твой любимый пирог с капустой.
— Приеду, — пообещала я. — И насчет квартиры... Не торопись с переоформлением. Давай еще поговорим об этом.
— Как скажешь, — Настя крепко обняла меня. — Главное, что ты снова с нами.
Когда они ушли, я достала телефон и набрала мамин номер. Длинные гудки, и вот уже мамин взволнованный голос:
— Ирочка? Доченька?
— Привет, мам, — я улыбнулась. — Извини, что долго не звонила. Хотела спросить... Чем помочь в воскресенье? Может, пирог вместе испечем?
На другом конце провода мама заплакала, и я поняла, что несмотря на всю боль и обиду, семья остается семьей. Да, родители совершают ошибки. Да, бывает несправедливо. Но в конечном счете важнее не квартира, а возможность поговорить, высказать свои чувства и быть услышанной.
Я не знала, как сложится история с квартирой, но точно знала, что больше не буду молчать о своих обидах и ожиданиях. И это, пожалуй, было важнее любой недвижимости.
Читайте также: