Глава 12. Корчевский
Женева, вечер, стекло чёрного озера и дом, где тишина дорогая, как коллекционное вино. Алексей Корчевский сидел у панорамного окна и слушал, как стареет сердце: ровно, но слишком громко. Телефон дрогнул — редкий, давний рингтон из «Бумера». Имя не высветилось, только цифры. Он знал, кто это, у него всегда были последние цифры одинаковые.
— Здорова? — сказал голос. Моложе, чем должен быть. Пружинистый, хищный.
Корчевский молчал.
-Слышь меня? -сказал голос с только ему свойственной манере.
— Здарова, — Корчевский улыбнулся краем рта, все еще не веря собеседнику.
— Поговаривают что ты кони двинул.
Пауза.
—А то, с того света и звоню! Плохие слухи всегда ходят быстрее хороших. Есть тема.
Корчевский рассмеялся коротко, в усы.
-Ну!
-Ты же там всякие модные методы пробовал в медецине?
— «По-настоящему» я делаю каждые полгода. Стволовые клетки — швейцарский протокол. Пептидная терапия из Токио. Кровь известно кого — свежайшая, тип O отрицательный. Китайский «Чёрный жемчуг» для теломер, тибетская хрень для дыхания. Плацента, омега, кости акулы, что там ещё? Хочешь — поставлю тебя к моему врачу, сделает из тебя младенца.
— Ты фотошопом тоже лечишься? — спросил голос и прислал фото.
На экране — мальчишеское лицо. Знакомый резец улыбки, только без морщин и никотина.
— Твой сын? — Корчевский пожал плечами.
— Смешно.
— Я, Лёша, — тихо сказал собеседник. — Я!
Ему захотелось сказать «ерунда». Но не сказал. Потому что в голосе была та самая занозистая интонация, которую он знал по ночам девяностых: на переговорах, в саунах, в клубах и в комнатах, где ковры иногда приходилось менять чаще чем моют полы.
Корчевский молчал ждал продолжения.
— Понял тебе нужна история, — сказал голос. — Та, которой никто не знает. Помнишь «Метрополь»? Зимний банкет. Грязный лёд у входа. Ты держал бокал шампанского в левой руке — у тебя всегда левая. Она стояла ближе к колонне, боялась камер. Мы отвели её на кухню «на пять минут». Она сказала нет и ты ее этим бокалом по шее. В газеты пошло «остановка сердца». А ты перед выходом вытянул покер-фейс и сказал официанту: «Поменяйте лёд, у вас грязь и показал на асфальт!». Видел, как он тогда побелел?
Корчевский закрыл глаза. Вспышка — она только вышла со сцены в своем комбинезоне вся такая горячая, пахнущая, ее части вываливались из сценических доспехов и запах!
Запах, молодой женской плоти, она только что была богиней на сцене!
Лёд и правда был грязный.
— Кто ты такой? — спросил он без улыбки.
— Тот, кто был там. И тот, кто теперь живёт иначе. Есть люди, которые проводят. Прямо. Без рождения и школы. Просто — переход. Хочешь, познакомлю.
Он смотрел на чёрное озеро и видел в нём зеркальное небо: ничего, кроме себя.
— Сколько стоит?
— Дорого. И не в деньгах.
Они повисли в тишине. Потом голос добавил, мягче:
— Тебе некогда торговаться, Лёша. Ты слышишь своё сердце. Я слышал своё.
