Я сделала то, что половина женщин считает предательством.
Собрала вещи, взяла детей и ушла от мужа.
Навсегда.
Без попыток «вылечить», без ультиматумов, без слёз и мольб «завязать». Просто
взяла и ушла.
«Ты разрушила семью!» — кричала свекровь в трубку. «Он же болен! Ему нужна
помощь, а не побег жены!»
«Наконец-то!» — выдохнула моя сестра. «Я десять лет ждала, когда ты поймёшь
— алкоголик не изменится. Никогда.»
Две женщины. Два мнения. Два противоположных взгляда на одну и ту же ситуацию.
А между ними — я. Мать двоих детей, которая восемь лет пыталась спасти мужа от бутылки. И вот вопрос, который разрывает меня до сих пор: я спасла свою семью или уничтожила её?
Началось всё как у всех. «По праздникам». «С друзьями». «После тяжёлой недели».
Потом праздники стали каждые выходные. Друзья — каждый день. А тяжёлые недели превратились в тяжёлую жизнь.
Восемь лет. Восемь лет я делала всё «правильно». Выливала бутылки — он покупал новые. Устраивала скандалы — он исчезал на три дня.
Говорила спокойно — он кивал и наливал снова. Водила к наркологу — он ходил месяц, потом бросал.
— Мам, а почему папа странно пахнет? — спросила семилетняя дочь.
— Мам, а почему папа упал в коридоре? — добавил пятилетний сын.
Дети привыкли. Это страшнее всего.
Они привыкли к тому, что папа «болеет», что с папой нельзя играть по вечерам, что папа говорит громко и непонятно.
А я привыкла врать. «Папа устал». «Папа принимает лекарства». «Папа скоро поправится». Врала детям, врала себе, врала знакомым.
Последней каплей стал утренник в детском саду.
Он пришёл.
Пьяный.
На утренник к дочери. Четырёхлетние дети смотрели на пошатывающегося мужчину, а я стояла и думала: «Всё. Хватит.»
«Ты даже не попыталась по-настоящему!» — свекровь не сдавалась. «Алкоголизм — это болезнь! Ты же не бросила бы его, если бы у него был рак!»
И знаете что? В этих словах есть жуткая правда. Алкоголизм действительно болезнь.
Медицинский факт. А больных не бросают. Их лечат. Поддерживают. Борются за них.
«Посмотри на Светку из соседнего подъезда, — добавляла свекровь. — Её муж пил двадцать лет. Она терпела, водила его к врачам, молилась.
А сейчас? Уже три года как не пьёт! Работает, внуков возит на дачу. Семья спасена!»
Мои подруги качали головами: «Детям нужен отец. Любой отец лучше, чем развод и травма на всю жизнь. Ты лишила их папы!»
Психолог в интернете писала: «Созависимая жена часто провоцирует срывы. Возможно, вам стоило изменить тактику, а не убегать.
Найти специалистов, которые работают с семейным алкоголизмом.»
«Ты бросила его в самый тяжёлый момент! — голос свекрови становился истеричным.
— Когда ему больше всего нужна была поддержка! Думаешь, одному ему легче бросить пить?»
Даже моя мама сомневалась: «Может, ещё один шанс? Ради детей? Он же их любит...»
А что если они правы? Что если я просто эгоистка, которая не выдержала? Что если через год он действительно бросил бы пить, а я не дождалась?
Что если мои дети потом спросят: «Мама, а почему ты даже не попыталась спасти папу?»
«Восьми лет мало?! — взорвалась моя сестра. — Сколько ещё нужно? Десять? Двадцать? Пока дети не спятят от этого кошмара?»
Мой психотерапевт была беспощадна: «Вы не жена алкоголика. Вы заложница. И ваши дети — тоже заложники.
Семья, где есть алкоголик, — это не семья. Это имитация семьи.»
«Твоя дочь уже боится громких звуков! — сестра не сдавалась. — А сын начал заикаться! Это нормально? Это та семья, которую нужно сохранять?»
Статистика убийственная. Дети алкоголиков в семь раз чаще становятся алкоголиками.
У них проблемы с самооценкой, с границами, с доверием к миру. Они вырастают созависимыми или тиранами.
«Алкоголика может спасти только он сам! — кричала подруга, которая прошла этот путь. — Никто другой! Ни жена, ни дети, ни мама!
Пока ты рядом — ему комфортно пить! У него есть кто прикроет, кто детей накормит, кто соседям наврёт!»
Наркология это подтверждает: созависимые жёны часто мешают лечению. Они становятся «системой поддержки» алкоголизма.
«Ты думаешь о нём, а кто думает о детях? — не унималась сестра. — Они каждый день видят пьяного отца!
Это их норма! Твоя дочь будет искать таких же мужиков, а сын станет таким же!»
Мой адвокат добавила цинично: «В суде никто не спросит, больной он или здоровый.
Спросят: может ли обеспечить детей? Безопасен ли для них? Ответ очевиден.»
А ещё была жуткая правда: я устала. Смертельно устала.
Я перестала жить — я просто выживала. И мои дети тоже не жили — они приспосабливались к больному миру.
Тот вечер я помню по секундам.
Он пришёл домой в половине десятого.
Пьяный. Снова.
Дети делали уроки на кухне.
— Пап, помоги с математикой, — попросил сын.
— Щас... щас помогу... — он покачнулся, уронил портфель. — Какая там математика... два плюс два... четыре...
Дочь подняла на меня глаза. В них не было удивления. Только усталость.
Семилетний ребёнок устал от своего отца.
— Мам, я сам сделаю, — тихо сказал сын. — Не надо папу.
Не надо папу. Пятилетний мальчик сказал «не надо папу».
— Вы что, совсем охренели?! — муж попытался закричать, но голос сорвался. — Я работаю... я деньги приношу... а вы...
— Какие деньги? — я не выдержала. — Зарплату ты пропиваешь! Мы живём на мою зарплату!
— Не ори на меня при детях!
— Тогда не приходи домой пьяным!
Дети сидели молча. Привыкли.
И в этой детской привычности к семейному аду я увидела свой приговор.
Утром он, трезвый, стоял на коленях:
— Всё, я завязываю! Клянусь детьми! Больше ни капли!
Сколько раз я это слышала? Двадцать? Тридцать?
— Дай мне последний шанс! Ради семьи!
А дочь за его спиной показала мне рисунок. Наша семья: мама, она сама, брат. Папы на рисунке не было.
— Где папа? — спросила я.
— А его не нужно, — ответила она просто. — Он же всё время болеет.
Всё. Решение принято.
Через полгода после развода он действительно бросил пить. Ирония судьбы — или удар по моей совести?
«Видишь?! — торжествовала свекровь. — Стоило тебе уйти, он взялся за ум! Значит, мог! Значит, твоя поддержка была ему нужна, а не твоё бегство!»
Он трезвый уже год. Работает. Встречается с детьми по выходным.
Дарит подарки, водит в кино, помогает с уроками. Идеальный папа выходного дня.
«Мам, а почему мы с папой не живём? — спрашивает дочь. — Он же не болеет больше.»
А я что отвечу? Что не поверила? Что не дождалась?
Что бросила его в самый тяжёлый момент?
Но есть и другая сторона. За этот год я выспалась впервые за восемь лет.
Дети перестали вздрагивать от звука ключей в замке.
Сын больше не заикается. Дочь рисует семьи с улыбающимися лицами.
Мой психотерапевт говорит: «Возможно, именно ваш уход стал для него мотивацией. Потеря семьи — мощный стимул для изменений.»
Но свекровь не унимается: «Он готов вернуться! Семья может быть восстановлена!
А ты что — найдёшь себе нового? А он что — один до конца жизни?»
И знаете, что самое страшное? Я не уверена в своём решении. Совсем не уверена.
Вчера он позвонил. Голос трезвый, спокойный:
— Я понял свои ошибки. Прошёл лечение, хожу к психологу.
Полтора года не пью. Хочу вернуть семью. Хочу доказать, что изменился.
Дети спрашивают про папу всё чаще. Свекровь названивает каждый день.
Даже моя мама теперь говорит: «А вдруг он действительно исправился?»
Но есть статистика: 90% алкоголиков возвращаются к бутылке. Есть мой страх снова поверить.
Есть детская психика, которая может не выдержать нового срыва.
С другой стороны — а если он тот редкий случай? Если он правда победил болезнь? Если я лишаю детей отца из-за собственного страха?
Я стою на развилке. Снова.
А теперь — ваш вердикт!
Я эгоистка, которая бросила больного мужа в критический момент?
Или я мать, которая спасла детей от токсичной семьи?
Стоит ли дать ему второй шанс после полутора лет трезвости? Или алкоголики не меняются никогда?
Голосуйте:
1 — верни его, он изменился
2 — не рискуй, защищай детей
Жду ваши аргументы! Убедите меня — кто здесь прав!
А у вас в семье есть подобные истории?
Поделитесь в комментариях — ваш опыт может помочь другим!
Подписывайтесь на канал — здесь мы разбираем самые болезненные семейные дилеммы без прикрас и моралей
Ставьте лайк, если тема зацепила.
Репост приветствуется — пусть больше людей высказано по этому острому вопросу
И главное — КОММЕНТИРУЙТЕ! Ваше мнение формирует дискуссию. Здесь нет правильных ответов — есть только честные позиции