— Опять, значит, так? — Елена Ивановна поставила пакеты на пол прихожей и сняла промокший плащ. — Всё сама, как всегда?
Дома было тихо. Только кошка Муся выглянула из комнаты, мурлыкнула и снова скрылась за дверью. Елена Ивановна прошла на кухню, достала продукты из пакетов и начала перебирать помидоры для салата.
Из комнаты сына донеслись шаги.
— Проснулся? — с надеждой спросила она, не оборачиваясь.
Сын не ответил. Прошел к холодильнику, достал молоко, отпил прямо из пакета.
— Сережа, возьми стакан, — сказала она машинально.
— Мам, хватит меня воспитывать, — буркнул он. — Я вообще-то давно взрослый. Сорок лет, между прочим.
Елена Ивановна вздохнула. Сын жил с ней уже второй год. После развода с Наташей он сначала снимал квартиру, но потом решил переехать к матери. «Временно, мам, пока не встану на ноги», — говорил он тогда. Елена Ивановна помнила, как радовалась его возвращению. Почти как в детстве — будто снова обрела смысл жизни. Вот только радость быстро померкла.
— Деньги принесла? — спросил Сергей, опершись о стол.
— Зашла в банкомат, сняла, — ответила она, продолжая нарезать овощи.
— Дай сюда, — протянул руку сын.
Елена Ивановна перестала резать помидор. Рука с ножом замерла над доской.
— Сережа, может, хоть часть оставим? У меня за квартиру платить...
— Мам, — перебил он, — мы же договорились. Я сам всё оплачу. Квартиру, продукты. Всё сам. Ты забыла, что ли?
— Не забыла, — вздохнула она.
Пенсия у Елены Ивановны была небольшая. Но её хватало на самое необходимое. Последние полгода Сергей забирал её карту сразу после того, как приходили деньги. И каждый раз обещал, что скоро найдет работу, вернет всё сторицей. Но время шло, а ничего не менялось.
Елена Ивановна достала из кармана фартука банковскую карточку и положила на стол. Сын быстро схватил её.
— Сколько там? — спросил он.
— Семнадцать тысяч, — тихо ответила она.
— Мало, — скривился сын.
— Сережа, может, подработку какую найдешь? — осторожно предложила она. — Я видела, в магазине на углу кассира ищут...
— Мам, ты серьезно? — он усмехнулся. — Я экономист с двумя высшими. Какой кассир? Я не для того учился, чтобы на кассе сидеть.
Елена Ивановна снова вздохнула. Работы по специальности Сергей не мог найти уже давно. Или не хотел — она уже и сама не понимала.
Сын вышел из кухни, но через минуту вернулся, уже одетый.
— Я к Витьку, — бросил он. — Вечером не жди.
Хлопнула входная дверь. Елена Ивановна села на табурет и закрыла лицо руками.
За стеной послышался шум — соседка Валентина Петровна вернулась с работы. Они дружили много лет. Валентина Петровна тоже была на пенсии, но продолжала работать билетёршей в кинотеатре. Говорила, что без работы свихнется от скуки.
Елена Ивановна вытерла глаза, поправила волосы и вышла в подъезд. Постучала в соседскую дверь.
— Лена? — удивилась Валентина Петровна, открывая. — Что-то случилось?
— Поговорить хочу, — шмыгнула носом Елена Ивановна.
— Заходи, — кивнула подруга.
В квартире Валентины Петровны было уютно и чисто. На столике в прихожей стояла ваза с искусственными цветами, на стене висели фотографии внуков.
— Опять Серёжа? — спросила Валентина Петровна, ставя чайник.
— Опять, — кивнула Елена Ивановна.
— Сколько можно, Лен? — Валентина Петровна покачала головой. — Ты себя в гроб загонишь, а ему хоть бы что. Сам не работает и тебя обирает.
— Валь, ну как я могу? Он же сын мой.
— А ты его мать, а не банкомат! — возмутилась подруга. — Ему сорок! Совесть-то есть? Я свою Танюшку в двадцать два уже замуж выдала, жилье помогла купить, внуков нянчу. А твой всё никак не определится!
Елена Ивановна обхватила чашку с чаем обеими руками, грея пальцы.
— Я не знаю, что делать, Валя, — прошептала она. — Вот сегодня опять всю пенсию забрал. А там и за квартиру, и за свет...
Валентина Петровна решительно поставила чашку на стол.
— Вот что, Лена. Ты его не на ту дорожку толкаешь. Бесхребетным растёт. А с него уже скоро мох от неподвижности прорастет. Дай ему пинка хорошего!
— Как?
— Очень просто. Карту забери. Пенсию свою верни. Пусть работу ищет. Скажи — всё, хватит!
Елена Ивановна покачала головой:
— Я не смогу, Валя. Он такой несчастный после развода...
— Несчастный? — фыркнула Валентина Петровна. — Знаешь, почему Наташка от него ушла? Думаешь, она просто так хорошего мужика бросила?
Елена Ивановна подняла глаза.
— Потому что он такой же паразит, как и с тобой, — продолжила Валентина Петровна. — Маменькин сынок, только теперь ты его маменька. Самого на жизнь не хватает, а эту барыню не трогай!
— Валя...
— Не валякай! Я тебе как подруга говорю: поставь его на место. Иначе сама без куска хлеба останешься. Ты вспомни, как до его возвращения жила. И цветы растила, и в хор ходила, и с нами, старушками, в парк на скандинавскую ходьбу бегала!
Елена Ивановна грустно улыбнулась, вспоминая, как они собирались по выходным — целая компания пенсионерок — и шли с палками по парку. Смеялись, обсуждали сериалы, делились рецептами. Когда Сергей вернулся, всё это как-то само собой сошло на нет.
— Думаешь, пора? — спросила она, глядя в чашку.
— Давно пора, — кивнула Валентина Петровна.
Елена Ивановна вернулась домой поздно вечером. Сына не было, и она почувствовала облегчение — разговор можно было отложить до завтра. Она накормила кошку, приняла душ и легла спать.
Утром её разбудил звонок в дверь. На пороге стояла женщина средних лет с уставшим лицом и седыми корнями в крашеных волосах.
— Елена Ивановна? — спросила она. — Я Ольга. Мама Наташи, бывшей жены Сергея.
Елена Ивановна растерянно моргнула. Она никогда раньше не встречалась с тёщей сына.
— Здравствуйте, — сказала она. — Проходите...
Они прошли на кухню. Елена Ивановна поставила чайник, достала печенье. Ольга сидела напряженная, как струна.
— Я понимаю, что нехорошо вот так врываться, — начала гостья. — Но я должна была с вами поговорить. Я звонила Сергею, он не берет трубку. И Наташа не хочет с ним общаться.
— Что случилось? — Елена Ивановна почувствовала, как холодеет внутри.
— Я болею, Елена Ивановна. Рак груди, третья стадия. Наташа со мной живет сейчас, ухаживает. Я уже не могу работать. Пенсия маленькая, а лекарства дорогие...
Елена Ивановна охнула и прижала руку ко рту.
— Сергей обещал помогать, — продолжила Ольга. — Он говорил, что будет давать деньги. На операцию, на лечение. Он же всё равно алименты платит, как он сказал. Но вот уже три месяца — ничего. Наташа звонила ему, ругалась, плакала. А он говорит, что нет у него денег. Говорит: «Твоя пенсия теперь идет на содержание моей матери!»
Елена Ивановна замерла. В голове вдруг зазвенело, будто кто-то ударил в колокол.
— Ольга, — сказала она тихо. — Сережа совсем не работает последние два года. Он живет у меня. И забирает мою пенсию. Всю. Я... я даже не знала, что он обещал вам помогать.
Теперь настала очередь Ольги потрясенно молчать.
— Так он... — начала она.
— Он обманул и вас, и меня, — закончила Елена Ивановна.
Они долго сидели на кухне. Две женщины, два поколения, связанные судьбой и беспомощностью перед одним и тем же человеком.
— Я вам помогу, — вдруг сказала Елена Ивановна. — Не знаю как, но помогу. Это неправильно. Я устроюсь на работу.
— Вам сколько лет? — грустно улыбнулась Ольга.
— Шестьдесят пять. Но я хорошо шью. И могу сидеть с детьми. Что-нибудь придумаю.
Когда Ольга ушла, Елена Ивановна позвонила Валентине Петровне.
— Приходи, — сказала она. — Решила тебя послушать. Будем операцию «Пинок» разрабатывать.
Вечером Сергей вернулся домой в хорошем настроении. От него пахло пивом, но он не был пьян. Просто веселый и разговорчивый.
— Мам, у меня отличные новости! — сообщил он с порога. — Кажется, работу нашел. Витёк сказал, могут взять в офис. Не по специальности, конечно, но для начала...
Елена Ивановна сидела в кресле, прямая и неподвижная. Рядом с ней в таком же кресле сидела Валентина Петровна.
— Здравствуй, Сережа, — сказала Елена Ивановна. — Нам надо поговорить.
Сын нахмурился, увидев соседку.
— А она тут при чем? — он кивнул в сторону Валентины Петровны.
— При том, что твоя мать наконец-то поумнела, — отрезала та.
— Сережа, присядь, — попросила Елена Ивановна.
Он неохотно сел на диван.
— Сегодня ко мне приходила Ольга. Мама Наташи, — начала Елена Ивановна.
Сергей побледнел.
— Она рассказала, что ты обещал помогать ей с лечением. Что она больна. Что ты говорил ей, будто моя пенсия идет на её содержание.
— Мам...
— Молчи! — вдруг крикнула Елена Ивановна, и Сергей отшатнулся. Она никогда не повышала голос. — Молчи и слушай! Я всё поняла. Ты не ищешь работу. Ты используешь мои деньги. Ты врёшь мне. Ты врёшь Наташе и её матери. Ты врёшь всем вокруг! Но с этого дня всё изменится.
Сергей опустил голову.
— Во-первых, — продолжила Елена Ивановна, — ты вернешь мне карту. Прямо сейчас.
Сын молча достал из кармана пенсионную карту матери и положил на стол.
— Во-вторых, ты найдешь работу. Любую. Хоть грузчиком, хоть курьером, хоть кассиром. У тебя ровно месяц.
— А если не найду? — угрюмо спросил он.
— Тогда будешь искать другое жилье, — твердо сказала Елена Ивановна. — Я люблю тебя, Сережа. Ты мой сын. Но ты уже не ребенок. А я не банкомат.
— Где я денег возьму, мам? — вдруг жалобно протянул он. — У меня долги... я Витьку должен...
— Это твои проблемы, — отрезала Елена Ивановна. — А у меня свои заботы. И одна из них — помочь женщине, которую ты бросил умирать.
— Я не бросал! — вскинулся Сергей. — Я просто...
— Просто что? — прервала его Елена Ивановна. — Решил, что мать и так проживет? Что деньги лучше пропить с Витьком?
Он молчал, глядя в пол.
— И еще, — сказала она, — с завтрашнего дня ты начинаешь платить за квартиру и продукты. Как обещал.
— Мам, ты что, не слышала? У меня нет денег!
— Значит, продай что-нибудь, — пожала плечами Елена Ивановна. — Например, свой новый телефон. Или планшет. Или те кроссовки, что ты купил на мою пенсию.
Сергей ошарашенно смотрел на мать. Он не узнавал эту женщину — решительную, жесткую, с прямым взглядом.
— Валя, ты идешь? — Елена Ивановна повернулась к подруге.
— Иду, — кивнула Валентина Петровна. — У нас сегодня репетиция хора. И да, Сереж, за квартиру я бы на твоем месте заплатила. А то знаешь, как сейчас с должниками поступают? Выселяют. Вон, в соседнем подъезде Кравцовых выставили...
Женщины вышли, оставив Сергея сидеть в оцепенении.
Прошел месяц. Елена Ивановна возобновила походы в парк с подругами. Снова стала ходить в хор. И даже начала подрабатывать — устроилась помощницей в детский сад неподалеку. Несколько раз она навещала Ольгу, привозила ей домашнюю еду и небольшие суммы денег из своей пенсии.
Сергей действительно нашел работу — пошел менеджером в строительный магазин. Зарплата была не ахти какая, но на квартплату и продукты хватало. Он стал тише, перестал задерживаться по вечерам. И даже начал помогать матери по дому — чинил кран, выносил мусор, иногда готовил ужин.
Однажды вечером, когда они сидели на кухне и пили чай, Сергей вдруг сказал:
— Знаешь, мам, я хочу извиниться.
Елена Ивановна подняла глаза от чашки.
— Я был эгоистом, — продолжил он. — Думал только о себе. Обещал всем всё, а сам... сам даже не пытался. Просто было удобно. Ты всегда рядом, всегда накормишь, денег дашь.
— Я рада, что ты это понимаешь, — кивнула Елена Ивановна.
— Я вчера с Наташей говорил, — сказал он тихо. — Впервые за долгое время. Рассказал ей всё. Как есть. Что не работал, что твою пенсию забирал. Что только сейчас начал что-то делать.
— И что она?
— Сказала, что я инфантильный придурок, — невесело усмехнулся Сергей. — И знаешь что? Она права. Но я меняюсь, мам. Правда меняюсь.
Елена Ивановна улыбнулась и положила руку на его ладонь.
— Знаешь, а я ведь чуть не ушла, — сказал он вдруг. — В тот вечер, когда ты меня отчитала. Собрал вещи, думал — всё, хватит, найду где жить. А потом понял, что идти мне некуда. И деваться некуда. И что я, правда, уже взрослый мужик, а живу как...
— Как будто тебе пятнадцать, — закончила за него Елена Ивановна.
— Ага, — кивнул он. — Слушай, мам... Я тут подумал... В общем, мы с ребятами на работе скидываемся каждый месяц Ольге на лечение. Не много, но хоть что-то. И я тоже.
Елена Ивановна почувствовала, как к горлу подступил комок.
— Я горжусь тобой, сынок, — сказала она.
— Да нечем гордиться, — он махнул рукой. — Но я стараюсь. И знаешь, мам... Спасибо тебе за тот пинок. Он был очень нужен.
Елена Ивановна улыбнулась. Иногда даже в шестьдесят пять приходится учиться говорить «нет». И иногда любовь — это не потакать слабостям, а помочь стать сильнее.
За окном шел дождь, но в квартире было тепло и уютно. Муся запрыгнула Сергею на колени и замурлыкала. Он погладил кошку и вдруг засмеялся:
— Слушай, мам, а давай на выходных пирог испечем? Как раньше, с яблоками. И Ольгу пригласим. И Валентину Петровну. Она, конечно, ведьма, но правильная.
— Давай, — кивнула Елена Ивановна. — Только продукты сам купишь.
— Договорились, — улыбнулся Сергей.