Сегодня эта книга отправляется к новому владельцу, и это повод оставить о ней заметку на добрую память.
Дневник Ал. Блока. 1917-1921. Под редакцией П. Н. Медведева. Обложка работы М. А. Кирнарского. Л. Издательство писателей в Ленинграде 1928г. 275с. Мягкий (картон) переплет, суперобложка, уменьшенный формат. Тираж 5000 экз.
На авантитуле книги марка издательстава - эмблема-монограмма в стиле конструктивизма - буквы И, П, В, Л.
Издательство писателей в Ленинграде (ИПЛ) просуществовало недолго, с февраля 1927 по август 1934, но его деятельность и судьба были, можно сказать, выдающимися и уникальными в период начала тотального закручивания гаек в сфере литературного творчества в начале 30-х годов. Оно было единственным кооперативным издательством, которое власти разрешили после 1925 года. ИПЛ являлось издательством ленинградских "попутчиков", и по сути последним остравком не идеологизирванной, не пролетарской литературы.
«Попу́тчик» — слово из советского политического жаргона, относится к человеку, который сочувствует убеждениям организации или партии, иногда даже сотрудничает с ними, однако не имеет в них формального членства.На ранних этапах после Октябрьской революции 1917 года в советской прессе слово не имело негативной окраски — попутчиками называли писателей и художников, относившихся с симпатией к большевикам, однако не являвшихся членами ВКП(б). Изобретение термина обычно приписывается А. В. Луначарскому[4], а с 1923 года его широко применял Л. Д. Троцкий, впервые применивший этот термин по отношению к творчеству «Серапионовых братьев» и обосновавший затем это в своей книге «Литература и революция». (Википедия)
Архив ИПЛ сгорел в 1941 году после бомбежки в блокадном Ленинграде. Сохранился только редакционный «портфель» (машинопись, гранки, верстка), переданный и хрянящийся в Пушкинском Доме. Издательство было задумано и учреждено "серапионами" К. А. Фединым, М. Л. Слонимским, И. А. Груздевым и писателем из "пролетарского" сообщества С. А. Семеновым.
Как пишет в своем исследовании Т. А. Кукушкина ("К истории ИПЛ (1927-1934): неизвестные эпизоды"), "поддержка ИПЛ новым партийным руководством... объясняется обычной логикой советской действительности. Издательство было разрешено в контексте литературной политики, но — применительно к особым условиям Ленинграда, города интеллектуальной и только что разгромленной партийной оппозиции".
В одном из советских документов того времени отмечено «наличие в Ленинграде, относительно Москвы, более сильных кадров "попутчиков" и более слабого ядра пролетарских писателей», и в связи с этим особое внимание уделено тактике вовлечения попутчиков «в советскую общественность», нейтрализации влияния на них «группы писателей-"стариков", настроенных антисоветски».
Тем не менее возглавляли ИПЛ и определяли формат издаваемой литературы, как и задумывалось, "серапионы". Они продолжали придерживаться литературной позиции «Серапионовых братьев» (аполитичность искусства, личностная природа творчества) и издавали, как писала в своих записках Л. Я. Гинзбург, «только идеологически невыдержанные книги».
В первые годы издательству удавалось сохранять свою независимость, не смотря на то, что некоторые произведения не допускались к печати, или после выпуска изымались из продажи.
Немалых усилий, напряженного противостояния, нервов и переживаний стоило это главному издателю К. А. Федину.
И все таки 19 декабря 1930 года было принято решение об «укреплении» правления ИПЛ пролетарскими писателями. В резолюции зафиксировали обязать товарища Фадеева активно работать в Ленинградском Клубе пиателей, привлечь в его правление и других выдвинувшихся пролетарских литераторов и издавать часть "пролетарской" продукции в ИПЛ.
Попутчиков ругали за их мировоззрение. ИПЛ называли центром, вокруг которого «группируются отрицательные элементы», а выпущенные им книги - эстетскими, декларирующими «уход от всего того, чем живет наша страна».
Федин писал в своем дневнике:
Я отлично вижу, к чему поведет вхождение ЛАППа в издательство: оно погибнет, <...> Но демонстрировать по этому случаю принципиальные разногласия с ЛАППом нет смысла. <...> Если мы не примем этого теперь, то должны будем принять через месяц.
(ЛАПП - Ленинградская Ассоциация Пролетарских Писателей).
И как пишет в своей работе Т. А. Кукушкина:
Вхождение пролетарских писателей в ИПЛ фиксирует момент, когда оно исчезло с литературной карты Ленинграда как самостоятельное издательство попутчиков, последняя перед «великим переломом» попытка организовать пространство, где писатель оставался бы просто писателем, с правом на свое «внутреннее зрение» и преемство художественного опыта прошлого, отторгаемого строителями новой культуры.
В 1932 году правление ИПЛ включало уже тридцать человек, большинство из которых были пролетарскими писателями и рабочими. В последнем правлении 1934 года попутчики снова оказались в меньшинстве.
Художественная значимость выпускаемых книг с приходом пролетарских и рабочих авторов существенно понизилась, как и общий уровень полиграфической культуры изданий, качества редактуры и корректуры.
В августе 1934 года Издательство писателей в Ленинграде было объединено с «Московским товариществом писателей» и на их базе возникло издательство «Советский писатель».
**************
С самого начала издательской работы в 1928 году ИПЛ выбрало для сотрудничества ленинградскую типографию имени Евг. Соколовой. Всего в 1928 году было издано два десятка книг. Для Федина и его соратников по издательству важно было начать новое дело с выпуска книг, посвященных памяти глубоко почитаемого ими А. Блока, поэтому среди первых изданий был двухтомник «Дневников» поэта тиражом 5000 экземпляров.
Второй том охватывает революционные годы, оказавшиеся вместе с тем последними годами жизни поэта. Первая запись этого тома - от 25 мая 1917 года, т.е. спустя три месяца после свержения царизма, последняя - от 3 июля 1921 года, т.е. за месяц до смерти ее автора. В этом отношении дневник представляет драгоценный материал. В нем "имеется значительное количество материала и для характеристики личности Блока в последние годы его жизни, и идеопсихики той группы дореволюционной интеллигенции, представителем которой он объективно являлся, и, пожалуй, самой эпохи первых лет революции, ее атмосферы, ее колорита".