Даже сейчас мало кто знает об одной из крупнейших огненных катастроф в истории нашей страны, которая в сентябре 1980 года произошла в городе Сызрань, одном из наиболее важных железнодорожных узлов на Средней Волге. Здесь в результате страшного пожара в течение всего лишь нескольких часов был стерт с лица земли целый населенный пункт, который до трагедии назывался поселком Машинистов.
До 20 сентября 1980 года в нем проживало почти две сотни человек.
45 лет назад в результате действий всего пары нерадивых работников погиб 41 человек, еще 200 получили тяжелые травмы.
Вот что говорилось об этом ЧП в секретном документе, направленном сразу после ликвидации последствий аварии в Министерство внутренних дел СССР.
«Министру внутренних дел СССР тов. Щелокову М.А. Спецсообщение. Совершенно секретно.
Около 1 часов 40 минут 20 сентября в результате грубого нарушения правил ведения работ на железнодорожном транспорте на нечетной сортировочной горке Ново-Сызранского парка станции Сызрань-1 получила пробоину цистерна с газом «пропан-бутан» после чего началась утечка содержимого цистерны на территорию сортировочной горки и прилегающего к ней поселка Машинистов, пригорода Сызрани»...
Трижды «если бы»
Железнодорожные составы на станциях формируются с помощью сортировочной горки. Вагоны загоняются на её верх, и при спуске направляются на те или иные пути. Возможно, вы замечали, что на некоторых цистернах присутствует специальная надпись «С горки не спускать», которая как раз и обозначает, что при формировании таких составов, эта цистерна должна перемещаться только манёвровым тепловозом.
В ночь на 20 сентября, дежурный диспетчер сортировочной станции Сызрань–1 27-летний Валерий Воронков, дал команду: «Спустить цистерну самоходом». К моменту страшной ночи Воронков прослужил в своей должности почти год. От него и ранее звучали такие команды и ничего плохого не случалось. Но в этот раз не повезло.
Распоряжение дежурного по горке поступило к помощнику составителя поездов Леониду Фуражкину, который, хотя формально и был подчиненным Воронкова, тем не менее имел право самостоятельно решать, можно или нельзя направлять самоходом с горки ту или иную железнодорожную единицу. Тем более, что Воронков находился не у вагона и инструкции раздавал по радио, не видя ситуации на месте.
Но и Фуражкин, даже на подходе увидев пропан-бутановые цистерны, махнул на этот факт рукой – и в точности выполнил команду дежурного и скатил с горки 36-тонную цистерну со сжиженным пропаном, которая должна была отправиться в Польшу.
Надвигающуюся катастрофу мог бы предотвратить рабочий горки 31-летний так называемый "башмачник" Александр Поднебесов, в обязанности которого входило торможение вагонов с помощью специального башмака. Но в тот роковой момент Поднебесов, увидев недопустимо разогнавшуюся сцепку, кинул под нее лишь один башмак, который не смог остановить все 5 разогнавшихся вагона и не подумал использовать дополнительные башмаки.
В результате пять цистерн не замедлив свой ход, покатилась с горки дальше со скоростью около 30 километров час (при маневровых работах разрешается перемещать вагоны со скоростью не более 3 км/ч) и на полном ходу врезались в стоящий впереди вагон-цементовоз.
Из пробитой емкости прямо на улицы соседнего поселка Машинистов хлынул смертоносный поток сжиженного газа.
Но и в этот момент катастрофу, повлекшую за собой десятки жертв можно было бы еще предотвратить. Согласно инструкции, "башмачник" Поднебесов, который оказался единственным свидетелем столкновения, был обязан сразу же сообщить об утечке дежурному по горке и в пожарную службу.
Специалисты, опять же согласно инструкции, должны были бы выставить оцепление вокруг места происшествия, и в это же время оповестить местных жителей, чтобы те не зажигали в домах света, не курили, не топили бы печи и оперативно покинули поселок.
Но Поднебесов вместо этого просто сбежал с места происшествия, испугавшись за собственную жизнь.
Стена пламени
А тем временем сжиженный газ под давлением в 8 атмосфер продолжал выходить из цистерны. Легким ночным ветерком его 35 минут разносило по округе, и вскоре газо-воздушна смесь накрыла площадь в 26 тысяч квадратных метров. В 2:15 ночи 20 сентября 1980 года от случайной искры произошел масштабный взрыв.
Что именно послужило причиной этого взрыва так и осталось загадкой - то ли кто-то из местных жителей в ночи вышел покурить, а может всего лишь зажег свет на кухне.
Предыдущий день, 19 сентября, был пятницей. Сентябрь в тот год стоял теплый и солнечный. К жителям поселка на выходные приехало немало гостей и родственников из города.
В общей сложности, как потом будет указано в материалах дела, во дворах поселка Машинистов стояло более десятка машин, и у каждой из них в баке находился запас бензина.
Газ в домах у Машинистов был баллоный и многие жители запасали у себя по несколько запасных газовых баллонов. Все эти факты способствовали тому, что пламя, охватившее дома, в считанные минуты приобрело настолько разрушительную силу, что в поселке Машинистов горело и плавилось все, что могло гореть – дома, деревья, земля, асфальт и живые человеческие тела…
Как впоследствии рассказывали немногие из уцелевших очевидцев, в момент взрыва многие из жильцов поселка в поисках спасения выбрасывались на улицу через окна – и здесь они мгновенно сгорали, так и не успев понять, что именно произошло. Повсюду раздавались крики ужаса. Некоторые жители подумали, что произошел ядерный взрыв и попытались спастись от него в подполах и подвалах. Они не догадывались, что тяжёлый газ, в первую очередь, стекал именно туда.
"Накануне к нам приехали родственники из Тулы. Когда все вокруг внезапно загорелось, я выскочил на кухню, на всю мощность пустил воду, а потом передал тестю полуторагодовалого сына. Никто не понимал, что происходит: вокруг от нестерпимого жара плавился асфальт, и вскоре я уже не мог идти, а только в беспамятстве полз", - даже спустя годы с трудом вспоминал события той страшной ночи житель поселка Машинистов Сергей Селиверстов.
"После вечерней смены мы с другом поехали на машине домой. Был уже второй час ночи, и как раз на повороте в поселок мы въехали в облако тумана. Сразу же заглохла машина, и мы почувствовали запах газа, - вспоминал спустя годы выживший той страшной ночью рабочий железной дороги Валерий Рубинов. - А потом нам в глаза ударил столб огня высотой, как мне показалось, до самого неба.
Тут же на нас пошла волна ревущего пламени. Меня опалило жутким жаром, я выскочил из машины и что есть силы помчался по дороге. Удалось отбежать примерно метров сто, но стена пламени все время катилась позади, постепенно приближаясь ко мне и поджаривая спину. Вскоре на мне уже горели брюки и рубашка, и тут я понял, что вряд ли смогу уйти от этой огненной волны.
В конце концов пламя меня все-таки догнало и окружило со всех сторон. Я уже не бежал, а едва брел среди огня, теряя сознание. Уже потом я узнал, что у меня было обожжено 45 процентов поверхности кожи. Тем не менее, когда мне все-таки удалось выбраться на свободное пространство, у меня еще хватило сил раздеться, потому что вся моя одежда расплавилась и тлела. Тут следом за мной на дорогу вдруг выскочила женщина в одной сплавившейся сорочке, и у неё были страшные глаза, переполненные болью и страданиями. Нас обоих отвез в больницу проезжавший мимо водитель".
«Горит сам воздух»
Первыми на спасение пылающего поселка прибыли пожарные из ближайшей Сызрани.
Пожарному Сергею Баракину в сентябре 1980 года был 21 год, и он служил командиром отделения второй пожарной части города: "Ночью 20 сентября всю нашу часть подняли по тревоге. Когда мы проезжали по улицам Сызрани, то сразу же увидели огромное зарево над поселком Машинистов. К моменту нашего приезда штаб пожаротушения уже был на месте. Мы получили команду, поставили гидрант и начали тушить то, что только еще начинало вспыхивать. Дома, горевшие внутри поселка, тушить уже было бесполезно - к ним даже пробраться было нельзя.
Вскоре приехали работники милиции. Нас поставили между горящими домами и станцией, чтобы отсекать огонь, потому что на прилегающих путях стояли емкости с горючим. Если бы сюда переметнулся пожар, то даже трудно представить, что там тогда было бы…"
Люди выбегали из домов на улицу, но там их ждала волна огня. Возле одного из домов уже наутро пожарные нашли обгоревший труп женщины в остатках ночной сорочки, а под ним тело грудного ребёнка — мать погибла пытаясь накрыть собой своего малыша.
Обнаружили пожарные и тела молодожёнов — они лежали крепко обнявшись друг с другом.
"Когда в ту ночь мы еще только подъезжали к поселку, я увидел, как из дома выскочил парень, на котором горела одежда. Мы его залили водой… А вообще же здесь горел весь поселок размером более чем 100 на 100 метров, и тушить его можно было только по периметру, - вспоминал коллега Сергея также пожарный из Сызрани Олег Першенков. - Пожарные части расположились по его сторонам. Лезть внутрь квартала было просто невозможно - каждый дом сгорал за какие-то минуты. Даже в "брезентухе", в каске, весь облитый водой, пожарный не мог близко подойти к зданию.
Поэтому мы были вынуждены лишь отсекать огонь, не давали пламени выйти из поселка. Наш автомобиль «Урал» стоял на дороге, довольно далеко от огня, но на нем от жара все равно пузырилась краска, хотя мы и регулярно обливали его водой…"
Чтобы потушить десятки домов, а также предотвратить перекидывание огня на станцию, где в это время стояли десятки цистерн с горючим и платформы с лесом, пожарные команды из Сызрани, Октябрьска, Тольятти и Куйбышева работали всю ночь. К 9 часам утра пожар был наконец локализован, а окончательно ликвидирован лишь к вечеру того же дня.
"В ту ночь мы были на выезде на Монастырской горе, как вдруг получили срочный вызов: «Всем бригадам в поселок Машинистов!» В городе оставили только одну бригаду для самых неотложных случаев. Приехав, мы увидели, что в поселке горит сам воздух. Это было очень страшно: я видела, как люди выпрыгивают из окон и падают, обожженные, в самое пламя. А по улицам в шоковом состоянии бежали другие обгоревшие люди, и они кричали нам: «Возьмите моего сына, мою дочь!!!» Мы брали помногу, сразу человек по восемь, в первую очередь стариков и детей. На многих кожа висела клочьями, как чулки, волосы у всех были обгоревшие, скрученные. Пока ехали, мы оказывали потерпевшим самую первую помощь, а также вкалывали обезболивающее, и накладывали повязки" - делилась страшными подробностями годы спустя Наталья Субботкина, фельдшер станции «скорой помощи», прибывшей на место трагедии.- Часто пострадавшие не могли говорить. Тогда приходилось спрашивать у окружающих их имена и фамилии. Затем мы записывали все это на листочке и подкладывали его под бинт. Лишь под утро мы закончили эвакуацию всех пострадавших и переключились на санчасти. Для особо тяжелых вызывали санитарную авиацию и увозили их вертолетами в Куйбышев и Тольятти".
Выжившие завидовали мертвым
Уже позже, когда огонь был потушен и обгорелые останки домов были разобраны, следствие установило, что многие люди задохнулись от нестерпимого жара прямо в своих постелях, так до конца и не проснувшись. Им определенно завидовали те, что получил в поистине адском пламени страшные ожоги и спустя несколько дней скончался в ожоговом центре, перенеся за эти дни нечеловеческие страдания и мучения.
Согласно официальной справке, в ту страшную ночь в поселке Машинистов сгорело в общей сложности 44 дома. В результате пожара погиб 41 человек и еще около 200 получили тяжелые травмы, но только семерым из них - самым тяжелым - удалось получить инвалидность - из-за ампутации конечностей и потери зрения, остальным в статусе было отказано.
"Очнулся я уже в Куйбышеве, в ожоговом центре. У меня на 75 процентов была обожжена кожа, и все говорили, что с этим не выживают, но я почему-то тогда не умер, - делился спустя годы житель поселка Машинистов Сергей Селиверстов. - Боль все время была нестерпимой. А потом врач сказал мне: «Я больше не могу колоть тебя обезболивающими препаратами. Если ты не хочешь стать наркоманом, лучше пей». И я стал пить - спирт, водку или коньяк, все равно что. При смене бинтов я орал песни, иначе не мог выдержать, а после перевязки вмазывал 150 граммов спирта, закусывал - и минут через пять отключался.
Когда меня наконец выписали, то из Куйбышева меня привез мой шурин Володя Сомов. Стояла зима. По дороге я все расспрашивал, как там родные, а он все больше отмалчивался. Подъезжая к Сызрани, он внезапно завернул на Батракское кладбище. После лечения я плохо ходил, и поэтому еле-еле вышел из машины - и тут вдруг все увидел. Кресты! Со знакомыми, такими родными фамилиями. Я буквально полз от одной могилы к другой, и у каждого нового креста все новое и новое горе обрушивалось на меня. Оказалось, что из Селиверстовых в живых остались только я да мой сынишка. Тесть его все-таки смог вынести из огня. Сам он ту ночь не пережил… Если бы я в больнице узнал, что из семьи моей практически никого не осталось – ни за что бы не выжил".
6 лет колонии и березовая роща
Уголовное дело виновников катастрофы слушалось через девять месяцев после трагедии.
На скамье подсудимых оказались трое: дежурный по горке на станции Сызрань-1 27-летний Валерий Воронков, помощник составителя поездов той же станции 28-летний Леонид Фуражкин и 31-летний башмачник Александр Поднебесов.
Дежурного диспетчера Валерия Воронкова и помощника составителя поездов Леонида Фуражкина приговорили к 6 годам лишения свободы. 31–летний сбежавший рабочий горки Александр Поднебесов получил 3 года колонии.
Воронков после приговора около года сидел в Сызранской тюрьме, а потом его перевели в колонию-поселение в Тольятти, откуда он получил условно-досрочное освобождение. Отсидев, Воронков вернулся на железную дорогу, где ему дали работу мастера, потом должность в производственном цехе УПТК.
Леонид Фуражкин отсидел весь положенный срок, но на железную дорогу больше не вернулся, уехал на работу в село, где следы его затерялись.
Сбежавший же "башмачник" Александр Поднебесный был убит в колонии поселении при невыясненных обстоятельствах.
Уже через сутки после трагедии, когда все завалы были разобраны, а тела найдены, выгоревший поселок бульдозерами сравняли с землёй. Сегодня поселка Машинистов просто не существует. Сразу после расчистки территории на его месте посадили березовую рощу - в память о всех погибших той страшной ночью 20 сентября 1980 года..