Утренние письма превратились в вечерние, вечерние — в «позже», «сорри», «устал». «Я люблю тебя» не исчезло, но начало прятаться в хвосте фразы, как виноватая кошка: «Делаю отчёт, очень хочу спать, я люблю тебя». Или ещё проще: «Бегу, целую, люблю». Вера замечала, как слово «люблю» становится всё короче — будто его пишут на ходу, не глядя. Она ловила себя на странной привычке — перечитывать прежние письма не ради ностальгии, а чтобы убедиться, что в них звучала не только грамматика, но и дыхание. — Это не смертельно, — говорила себе Вера, уговаривая внутреннюю тревогу. — Люди привыкают. Любовь — не новогодняя гирлянда, чтобы всё время мигать. Пусть будет ровный свет. Тихий. Марина слушала, наливая чай и безжалостно понижая огонь на плите: — Ровный свет — хорошо, — согласилась она. — Только смотри, ровный свет — это не «выключили». Это когда лампа горит. Ты видишь, горит она — или ты просто решила, что темнота — новая норма? — Горит, — упрямилась Вера. — Иногда мигает. Но горит. Письма р
Публикация доступна с подпиской
Стандарт