Меня зовут Анна, я работаю медсестрой в одной из больниц Саратова. Здание старое, дореволюционной постройки, с такими бесконечными полутемными коридорами, которые даже днем кажутся безлюдными. Мы, сотрудники, давно привыкли к его странностям: скрипу половиц, гулу в пустых трубах, сквознякам в запертых на ключ палатах.
Но есть одна история, которую передают из уст в уста только ночные смены. Ею со мной поделилась старшая медсестра, Ольга Петровна, когда я только начинала работать. Она предупредила меня не как новичка, а как коллегу, которому нужно знать правила выживания в этом месте.
«Запомни, Аня, — сказала она, потушив сигарету в прокуренной комнате отдыха. — После полуночи старайся не ездить в лифте в старом корпусе одна. А если уж пришлось, и лифт остановится на третьем этаже… никого не жди».
Третий этаж в том корпусе давно нежилой. Там тихо, пыльно и хранится старый медицинский хлам — сломанные койки, списанные аппараты, стеллажи с пожелтевшими историями болезней. Двери на этаж всегда закрыты на тяжелый амбарный замок.
История старая, еще с советских времен. Говорят, там работал хирург, блестящий специалист, но с тяжелым, деспотичным характером. Однажды он довел до самоубийства молодую санитарку — при всех унизил, обвинил в воровстве, выгнал с позором. Девушка не вынесла. Ее нашли на следующее утро в той самой лифтовой шахте на третьем этаже.
С тех пор и пошло.
Лифт в том корпусе старый, скрипучий, с железными раздвижными дверями. И иногда ночью он самопроизвольно едет на третий этаж. Двери открываются — перед тобой темный, пыльный коридор, освещенный одной-единственной тусклой лампочкой где-то вдалеке.
И стоит он в проеме.
Высокий мужчина в белом, старомодном халате. Лица не разглядеть — оно всегда в тени. Но чувствуется на себе его тяжелый, изучающий взгляд. Он не делает ни шага вперед, не протягивает рук. Он просто стоит и молчит.
Самое страшное — это не он. Самое страшное — это реакция лифта. Он не едет дальше. Он не закроет двери, пока ты не сделаешь шаг. Не вперед, в темноту, а назад. В кабину.
«Правило простое, — объяснила мне Ольга Петровна. — Не смотри ему в лицо. Ни в коем случае не разговаривай и не задавай вопросов. Просто нажми кнопку своего этажа. Снова и снова. И жди».
Он не причиняет вреда. Он не приближается. Он просто ждет. Ждет, чтобы ты проявила слабину. Испугалась, закричала, попыталась выбежать из лифта мимо него. Говорят, тогда двери захлопнутся, и лифт умчит тебя вниз, в подвал, из которого, по слухам, нет выхода.
Но если ты сохраняешь ледяное спокойствие, просто отводишь взгляд и давишь на кнопку, рано или поздно механизм с скрежетом оживает. Двери медленно, мучительно медленно, начинают сходиться, разрезая темную фигуру пополам. И в последнюю секунду, щелкая замком, ты слышишь тихий, ледяной выдох. Словно кто-то сказал: «Выходи...»
И лифт едет дальше, как ни в чем не бывало.
Я сама ни разу не видела. Но я знаю трех человек, кто сталкивался. И у всех одинаковая история: леденящий холод в кабине, запах старой пыли и формалина и это невыносимое чувство, что на тебя смотрят.
Мы, ночные сестры, теперь всегда ходим парами. И предпочитаем лестницу. Хоть никто из нас этого не видел.
Это не сказка для устрашения практикантов. Это просто одно из правил нашего старого больничного дома. Его закон. И мы его соблюдаем. Потому что некоторые двери лучше не открывать. Даже взглядом. Так и пошло, теперь мы рассказываемновичкам эту историю....