Она считала, что читать нужно только учебники. Всё остальное — сказки, которые не ставят оценок и не приносят пользы. Как объяснить подростку, что самые важные уроки доброты, смелости и любознательности не найти в параграфе про инфузорию-туфельку? Ответ пришёл сам собой — его не нужно объяснять. Его нужно прочитать вслух.
Здравствуйте мои дорогие и любимые читатели, подписчики и гости канала. Читайте книги, они помогают расширять кругозор.
Продолжаю писать о пользе книг. Однажды я решил, что доказывать пользу книг сухими статьями не интересно и начал писать о этой же пользе рассказами. И вот один из них.
Естественно все имена измены.
Просьба
Вечер уже давно перевалил за ту грань, когда окна из тёмных становятся чёрными, и только редкие фары проезжающих машин на секунду выхватывают из мрака знакомые очертания комнаты. Я сидел в кресле, пытаясь дочитать главу, но мысли путались. В дверь постучали.
— Пап, ты не спишь? — в щель просунулась головка моей двенадцатилетней дочки Кати. Её лицо было озабоченным, а в руках она сжимала толстый учебник по биологии.
— Нет, что-то случилось?
— Ничего. Просто… не могу запомнить этот дурацкий параграф про инфузорию-туфельку. Какая разница, как она там размножается! — Катя плюхнулась на край моей кровати и с отвращением отшвырнула учебник в сторону. — Я вообще не понимаю, зачем нужно всё это читать. Вот это, — она ткнула пальцем в книгу, лежавшую у меня на коленях. — Это же просто сказки. Развлечение. А время тратится.
Я закрыл книгу, не потеряв страницу. На обложке был изображён скалистый берег и парусник, борющийся с волнами.
— Учебники дают знания, — осторожно сказал я. — А это даёт…
— Что? — вызвалась она, поджав губы. В её глазах читался вызов, тот самый, что появляется у детей в её возрасте, когда они начинают делить мир на полезное и бесполезное. И всё, что не приносит сиюминутной пользы, безжалостно отметается.
— Отдых, — не удержался я от улыбки.
— Отдых — это поспать или в телефоне посидеть, — парировала она, но её взгляд упал на книгу, и в нём мелькнуло что-то неуверенное, почти ностальгическое. Она отвернулась и тихо, так, что я едва расслышал, пробормотала: — Помнишь, ты мне раньше перед сном читал? Про пиратов, про индейцев…
— Помню, — кивнул я. — Тебе нравилось.
— Мне снились потом сны, — призналась она, глядя куда-то в угол. — Не как сейчас — про школу и контрольные. А настоящие. Я на плоту по Амазонке плыла или клад искала. А сегодня этот дурацкий учебник…
Она замолчала, снова упираясь взглядом в пол. Комната затихла, и слышно было только тиканье часов в прихожей.
— Пап… — Катя произнесла это слово так, словно ей было не двенадцать лет, а всего пять. — А почитаешь мне? Ну, как раньше. Только чуток. Чтобы уснуть.
В её просьбе было столько детской, почти забытой ею самой неуверенности, что сердце моё сжалось. Она просила не просто почитать. Она просила вернуть тот старый, тёплый и безопасный мир, где не было параграфов про инфузории, а были только отважные капитаны и запах морского бриза, доносящийся со страниц.
— Конечно, — сказал я и подвинулся. — Устраивайся поудобнее.
Она пристроилась рядом, поджав ноги, и укрыла нас с головой пледом, словно мы строили штаб в детстве. Я открыл книгу на первой главе. Приподнял одеяло, запуская луч света на страницу.
— Глава первая. Шторм. Волны бились о борт «Стремительного», словно яростные великаны, пытающиеся сокрушить дерзкую щепку, осмелившуюся бросить им вызов…
Я читал, и постепенно напряжённость в её плечах ушла, дыхание стало ровным и глубоким. Учебник про инфузории лежал на полу, забытый и ненужный. А по комнате, казалось, уже гулял солёный ветер, и доносился крик чаек.
Штаб под одеялом
Я читал не спеша, давая словам обрастать плотью и кровью. Катя притихла, уткнувшись лбом мне в плечо, и лишь по тому, как она иногда вздрагивала от особенно яростного удара волны о борт «Стремительного», я понимал, что она не спит, а там, за закрытыми глазами, рождается её собственный, новый сон.
— …и тогда капитан Бёрд, сжимая штурвал обледеневшими руками, крикнул сквозь вой ветра: «К правому борту! Все на палубу!»
Катя внезапно вздохнула, глубоко и прерывисто, словно сама только что сделала огромное усилие, чтобы вытащить корабль из пучины.
— Пап, а он выживет? — прошептала она, не открывая глаз.
— Капитан? — уточнил я.
— Нет. Юнга. Тот, который упал за борт. Его же волной смыло.
Я улыбнулся в темноту. Она уже не просто слушала — она вглядывалась в лица героев, переживала за них, как за близких.
— Читай дальше, — попросила она, не терпя паузы. — Только про юнгу.
Я перелистнул страницу. История была мне знакома до последней запятой, но в тот вечер она оживала по-новому — не в моей голове, а в тихом, тёплом пространстве под одеялом, которое стало нашим общим ковчегом, плывущим сквозь время и штормы.
— …и сквозь пену и мрак Майкл увидел над собой лицо боцмана Харгривза, его перекошенное усилием и бешеной радостью лицо, а в его жилистых руках — конец смоляной верёвки…
Катя выдохнула с облегчением. Её рука бессознательно вцепилась в рукав моего халата.
Мы проплыли так ещё с полглавы, пока я не заметил, что её дыхание окончательно выровнялось и стало глубоким и медленным. Я замолчал, закрыл книгу, но не двигался, боясь спугнуть этот хрупкий мир, который мы с ней только что построили.
— Он же выплыл, да? — вдруг тихо спросила она, уже почти во сне.
— Кто? — удивился я.
— Юнга. Он же сильный. Он должен выплыть.
И в её голосе не было сомнения. Была та самая, знакомая мне по собственному детству, непоколебимая вера в то, что в мире приключений добро и мужество всегда побеждают. В учебнике про инфузорию-туфельку не было ни добра, ни зла — там были только факты. А здесь, на этих страницах, кипела жизнь.
— Он выплывет, — твёрдо пообещал я. — Обязательно выплывет. Завтра дочитаем.
Она кивнула, уже почти не слыша меня, и на её губах застыла улыбка — не та, что бывала у неё после хорошей оценки, а другая, лёгкая и беззаботная. Улыбка человека, который только что спасся из ледяной воды и теперь плывёт под тёплыми звёздами к берегу, полному тайн.
Я осторожно погасил свет и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Учебник по биологии так и лежал на полу, открытый на параграфе про бесполое размножение. Рядом с ним теперь лежала книга с парусником на обложке. Они лежали рядом, эти две вселенные — одна объясняла, как устроен мир, а другая — зачем в него стоит погружаться с головой.
И я знал, что завтра мы снова построим штаб под одеялом и отправимся в плавание. Потому что некоторые уроки нельзя выучить. В них можно только играть. Или — читать о них, затаив дыхание.
Карта сокровищ
Прошло несколько недель. Учебник по биологии, хоть и не полюбился, перестал быть врагом. Катя как-то притихла, стала более сосредоточенной, и я ловил себя на мысли, что она чаще теперь задерживается в книжном магазине у полок с художественной литературой, не только обязательное школьное чтение.
Однажды вечером она вошла в мою комнату без стука. В руках она держала не учебник, а нашу книгу с парусником. Лицо её было серьёзным и озарённым каким-то внутренним светом.
— Пап, — сказала она, садясь на край кровати. — Я тут подумала. Ты был прав.
— По какому поводу? — насторожился я, откладывая свою книгу.
— Про инфузорию-туфельку. И про капитана Бёрда.
Я поднял бровь, приглашая продолжить. Она перебирала пальцами корешок книги.
— Ну, я сдала тот тест. На четвёрку. Потому что представила, что эта туфелька — не просто клетка. Она же как маленький кораблик, плывёт себе в капле воды, борется с течениями, делится… Ищет свою Америку. И стало не скучно. Стало интересно.
Она замолчала, смущённо потупившись. Потом подняла на меня глаза, и в них читалось что-то важное, что она долго держала в себе.
— Знаешь, а ведь в учебниках только карта. Контуры материков, реки, города. А в книгах… — она потянулась к полке и провела рукой по корешкам, — в книгах — сами материки. Там пахнет смолой и специями, там шумят незнакомые рынки, а за углом каждого предложения может ждать или пират, или друг.
Она открыла нашу книгу на случайной странице и ткнула пальцем в абзац.
— Вот здесь, где они ищут пресную воду на необитаемом острове. Я ведь потом полезла в интернет смотреть, какие бывают растения, у которых в стеблях есть вода. Оказалось, правда бывает. И это уже было не «надо», а «интересно».
Я смотрел на неё и видел, как в её глазах разжигается тот самый огонь — огонь любопытства, который не тушат контрольные и параграфы. Огонь, который когда-то зажгли во мне мои родители, читая на ночь «Остров сокровищ».
— Учебник даёт тебе компас, — сказал я мягко. — А приключенческая книга — звезду, по которой ты плывёшь. Без компаса заблудишься. Но без звезды — не узнаешь, зачем вообще плыть.
Катя кивнула. Она уже понимала это. Не как заученную истину, а как что-то, что она сама для себя открыла в нашем штабе под одеялом.
— Почитаешь? — попросила она уже совсем другим тоном — не детским капризом, а тихим, доверительным голосом соратника по путешествиям. — Там как раз они подплывают к бухте, где спрятаны сокровища. Я уже заглядывала.
— А не рано ли? — улыбнулся я. — Вдруг спойлеришь?
— Нет, — она уверенно потянула одеяло. — Я хочу услышать, как они это сделают. Вместе.
Я открыл книгу на закладке. За окном снова стемнело, и только наш светильник бросал тёплый круг на страницы, где бушевали штормы и зрели заговоры.
— Глава пятнадцатая. Бухта Скелета… — начал я.
И мы снова отправились в плавание. Теперь уже не вдвоём, а втроём: я, она и капитан Бёрд. Потому что хорошая книга — это не побег от реальности. Это карта, которая делает саму реальность — с её учебниками, инфузориями и взрослыми проблемами — огромной, бесконечно интересной и полной сокровищ страной, которую стоит исследовать.
Новая вахта
С тех пор вечернее чтение стало нашим ритуалом. Не каждый день, но часто. Учебники никуда не делись, но теперь они лежали в её рюкзаке не тяжкой обузой, а инструментами. Инструментами, которые могли пригодиться где-то там, за горизонтом, в бухте Скелета или в дебрях Амазонии. Она искала в энциклопедиях описания тропических птиц, которых мы встречали на страницах, и разбиралась в устройстве парусных судов, чтобы понять, мог ли капитан Бёрд действительно совершить тот манёвр.
Однажды вечером она пришла не с одной, а с двумя книгами. Нашу, потрёпанную, она молча положила мне на колени. А вторую, новенькую, с блестящей обложкой, прижала к груди.
— Я сама купила. На сдачу от школьного завтрака, — сказала она, чуть гордясь и чуть смущаясь. На обложке был изображён скачущий всадник на фоне красных каньонов.
— «Всадник без головы»? — прочитал я. — Серьёзная книга.
— Это же тоже приключения, да? Про Дикий Запад. Я посмотрела. Там и про природу, и про историю, и… вообще.
Она села на своё привычное место и укрылась углом одеяла. Ждала. Я открыл нашу старую книгу. Мы дочитали её на прошлой неделе. Капитан Бёрд нашёл своё сокровище — им оказался не сундук с дублонами, а спасённый экипаж и новая земля на карте.
— Так что будем читать? — спросил я, глядя на две книги: ту, что завершена, и ту, что только ждёт своего часа.
Катя посмотрела на старую книгу с парусником, дотронулась до корешка, как до плеча старого друга.
— Давай новую, — тихо сказала она. — Но ты начни.
Я взял из её рук томик Майн Рида. Он ещё пах типографской краской и неизвестностью. И хотя я его читал несколько раз, понимал – с дочкой будет совершенно другое чтение.
— Хорошо. Устраивайся поудобнее. — Я откашлялся. — «Пролог. Разъезд по-техасски. Кто бывал в Техасе…»
Я читал, а за окном разгорались первые звёзды. Они были похожи на далёкие огни одиноких ранчо в прерии. Катя слушала, подперев ладонью подбородок, и в её глазах отражалось пламя нашего светильника — и то, другое, большое пламя, что разжигают в душе слова, уносящие тебя далеко-далеко.
Я понял, что наш штаб под одеялом — это не убежище. Это капитанский мостик. А её комната с учебниками — всего лишь одна из бесчисленных бухт в огромном мире, который теперь ждал её. И у неё теперь была самая важная вещь, которую могут дать родители, — не ответы на все вопросы, а любовь к их поиску.
И когда я закончил первую главу, она не заснула. Она сидела с закрытыми глазами, и по её лицу бродила улыбка. Улыбка человека, который только что впервые вскочил в седло и понёсся навстречу ветру, не зная, что ждёт за поворотом, но уже зная, что обязательно справится.
— Завтра я сама почитаю тебе, — сказала она, открывая глаза. — Вслух. Хорошо?
— Конечно, — кивнул я. — Это самое интересное приключение — передавать вахту.
Она взяла свою новую книгу и вышла, крепко сжимая её в руках. А я ещё долго сидел в кресле, глядя на пустое одеяло и слушая, как в соседней комнате скрипнет пол — она, наверное, уже искала в интернете, как выглядели ковбойские сёдла и что такое техасский рейнджер.
И тишина в доме была уже не просто отсутствием звуков. Она была полна гулом ушедших в море кораблей, топотом копыт по прерии и шелестом страниц, которые переворачиваются в ожидании новой истории.
А вы, дорогие читатели, подписчики и гости канала, читали детям вслух, когда они уже научились делать это сами? Какую книгу выбрали и что из этого вышло?
До свидания! Читайте качественную литературу.